Все это и ему подобное — пища и жизнь души. Смотрите, братья, чтобы никто из вас не оказался бесплодным. Апостол говорит: «Что посеет человек, то и пожнет» (Гал 6,7). Сеющий в свою плоть наслаждения, удовольствия и благополучие, пожнет только тление плоти. Сеющий же в свой дух молитву, пост и бдение, пожнет от своего духа вечную жизнь. Кто не остается с одним своим рукодельем, тот расточает себя в разных делах. Такой рассеянный человек будет работать в праздничный день, а в рабочий день — слоняться без дела. Это очень неблагородно — бесчестить праздник и быть таким бесчувственным во все дни. Нужно прийти в себя и отбросить от себя нерадивость. Как сказано в Писании: «Ленивец зимою не пашет, поищет летом — и нет ничего» (Притч 20, 4).

Каждый верующий и верующая, восстав поутру от сна, перед работой умывшись, должен помолиться. Если же где — то будет поучительное слово, то это благочестивое слово пусть предпочтет труду.

Братья, если вы вышли вместе на работу, пусть каждый внимает себе, а не своему брату. Не нужно следить, работает ли он больше тебя или ты больше него. Не учи его и не отдавай ему распоряжений, даже если ты видишь, что он плохо работает. Не говори ему, что он испортил вещь, но позволь работающему действовать так, как он начал. А если он скажет: «Сотвори любовь, научи меня», то учи со смирением. А если знающий скажет: «Я сам не умею, тем более не смогу научить брата», значит, у него нет Божией любви, но им владеет лукавство. А если ты не умеешь сделать что — нибудь, не стесняйся постоянно спрашивать у знающего человека: «Сотвори любовь, посмотри, правильно ли я сделал?»

2. Если вы совершаете дело вместе, и один из вас по малодушию что — то сделает не так, не нужно его наказывать, но лучше вместе преодолеть трудности.

3. Если ты работаешь вместе со слабым братом, не соревнуйся с ним, не стремись сделать больше, чем он.

4. Если ты творишь рукоделие, постарайся не обращать внимания на то, сколько сделал ты и твой брат за неделю. Иначе проявишь невоспитанность.

5. Если ты отправился на работу с братом, постарайся, чтобы не узнали, что ты сделал больше него. Бог требует от человека такого дела, которое он совершает втайне.

6. Если вы делаете что — нибудь вместе, то какую бы ошибку ты ни увидел у других или ни услышал о ней, не запоминай, чтобы она не оказалась на устах твоих и ты не рассказал бы о ней другим братьям. Это смерть твоей душе, и ты, как мудрый человек, это понимаешь.

Во всех восточных монастырях, особенно в Египте, есть такое правило: после отпуста никто из братьев не должен стоять и разговаривать с кем бы то ни было. Он не имеет права выходить из кельи и оставлять дело, которым занят, во исполнение апостольского совета (Фес 2,9), разве что появится какое — нибудь срочное послушание, требующее отложить все прочие занятия. Но и это дело нужно исполнять усердно и безмолвно, не заводя никаких разговоров меж собой. Каждый должен внимать псалмопению и деланию и так выполнять данное ему дело. Нужно с великим усердием следить, чтобы никто из братьев не оставался с глазу на глаз с другим монахом, особенно с юным. Тем более недопустима дерзость — брать брата за руку и обнимать его. Если кто нарушит это правило, будет подвергнут тяжкой епитимье.

Некий монах по имени Иуст хорошо знал врачебную науку. Он обычно ухаживал за мной, когда я жил в монастыре, и заботливо лечил от бесконечных моих болезней. Когда же он сам заболел и приблизился к смерти, то за ним ухаживал у одра родной брат по имени Копиос, который теперь добывает себе пропитание врачебным искусством.

Когда упомянутый Иуст почувствовал близость смерти, то открыл своему брату, что у него спрятано три золотых монеты. Это не могло утаиться от братии. Тщательно разыскивая и внимательно пересматривая все его лекарства, они нашли три золотые монеты, спрятанные в пузырьке. Когда меня известили о таком грехе брата, жившего вместе с нами, я не мог равнодушно перенести это, ибо в нашем монастыре было твердым правилом, чтобы все братья жили общиною и никому из них не позволялось иметь собственности. Сильно огорченный, я стал размышлять, что делать: молиться ли за очищение греха брата или показать живущим братьям пример строгости?

Я позвал к себе эконома монастыря и сказал:

— Пойди и не разрешай никому из братии подходить к умирающему, чтобы ни из чьих уст не получил он слова утешения; когда же, чувствуя близость смерти, станет звать братьев, пусть скажет ему родной брат, что вся братия презрела его за три золотые монеты, им от всех скрытые. Тогда, может быть, хоть в час смерти сокрушение о преступлении проникнет в его душу и очистит ее от низкого греха. А когда умрет, не погребайте его вместе с умершими братьями, но выкопайте в какой — нибудь навозной куче яму, бросьте его туда вместе с тремя золотыми монетами, спрятанными им, восклицая в один голос: «Серебро твое да будет в погибель с тобою» (Ср.: Деян 8, 20); а потом засыпьте его».

Этими распоряжениями я желал принести двоякую пользу: и умирающему, и живым братьям, чтоб и его горечь смерти сделала свободным от вины, и братьям такой приговор над корыстолюбием воспрепятствовал впасть в подобный грех. Так и случилось. Когда он приблизился к смерти и тоскливо звал братьев, чтобы поручить себя их молитвам, то никто из братии не хотел подходить и поговорить с ним, родной брат объяснил ему, за что он всеми оставлен. Умирающий глубоко вздохнул, вспоминая свой грех, и в этом состоянии сокрушения умер. Потом погребен был, как я приказал. Все братия, устрашенные таким приговором над ним, стали каждый выносить наружу самые ничтожные и дешевые вещи, которые им обыкновенно всегда позволялось иметь, и страшились оставить у себя что — либо, что могло бы повлечь за собой осуждение.