Господь наш, зная, что молитва всему придает твердость, сказал: Не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться?… ищите же прежде Царства Божия… и это все приложится вам (Мф 6, 31–33). Тем самым Он призывает нас к великой вере. Человек, который отринул заботу о временном и забыл о всякой нужде, не может не верить только Господу, мысля о вечных благах! Господь прямо сказал, что верный в малом и в великом верен. Господь и здесь показал Свое человеколюбие. Зная, что нам необходимо каждый день проявлять заботу о своей плоти, Он не стал отрицать ежедневных попечений и, отдав нам в распоряжение день сегодняшний, велел весьма боголепно не заботиться о завтрашнем дне. Ведь невозможно, будучи плотскими человеками, полностью пренебречь телесными нуждами.

Можно сократить многие заботы до ничтожных благодаря молитве и воздержанию, но полностью оставить их невозможно. Тот, кто хочет прийти в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф 4, 13), по слову Писания, не должен предпочитать молитве все служения, так же, как и без нужды как заблагорассудится принимать служения. Служения приходят к нам по необходимости и по промыслу Божию: не нужно от них отворачиваться и отвергать их, ссылаясь на время молитвы. Напротив, нужно знать, что все служения нельзя свести к молитве и путать с ней, а промыслу Божьему нужно работать без пререканий. Тот, кто мыслит иначе, расходится с Писанием. Нельзя противопоставлять одну заповедь другой, но нужно знать, что все заповеди содержат друг друга. Как велел нам пророк, нужно выполнять все заповеди как единое домостроительство Божие (См.: Пс 118, 128).

Необходимые служения, данные нам по домостроительству Божию, нужно принимать как должное, а от неуместных занятий отказываться, предпочитая им молитву, особенно если эти занятия ведут к большим издержкам и росту доходов. Господь велит нам сократить наши занятия и оставить заботу о материальном, чтобы и наш помысел оградить от мечтаний. А когда мы ограничиваем наш помысел, тогда освобождается место для чистой молитвы и бывает явлена вера во Христа. Если кто по маловерию или какой еще немощи не может это творить, то пусть упрекнет себя по истине и по силам стяжает добродетель, раскаявшись в своем пока еще духовном младенчестве. Лучше дать отчет Богу за наши упущения, чем за заблуждения и надменность.

Кроме всего прочего, сказано, что мы нуждаемся в даре различения, подаваемом от Бога. Мы должны знать, когда и какое занятие нам следует предпочесть молитве. А то каждый человек занимается своим любимым делом и думает — он делает то, что нужно и даже не предполагает: чтобы угодить Богу, нельзя судить о вещах по себе. Наше суждение затрудняется тем, что необходимые заповеди не ко всему подходят и не всегда все вместе применяются, но одни заповеди нужно предпочесть другим в данное время, а в другое поступить наоборот. Ведь никакое служение не совершается постоянно, но каждое в свое время.

А совершение молитвы по закону должно быть непрестанным. Поэтому мы должны предпочитать молитву всем занятиям, в которых нет нужды.

О различении труда и молитвы учили апостолы. Когда христиан стало много, и это угрожало утопить апостолов во множестве хозяйственных забот, они сказали: Нехорошо нам, оставив слово Божие, пещисъ о столах. …Выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных святого Духа и мудрости; их поставим на эту службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова. И угодно было это предложение всему собранию (Деян 6, 2–4). Что мы отсюда узнаем? Что для тех людей, которые еще не могут быть стойкими в молитве, доброе дело быть прилежными в служении, а то они отпадут и от того и от другого. А те, кто способны на большее, не должны пренебрегать лучшим.

В одном из монастырей, построенных Венедиктом в округе, был монах, который не мог стоять на молитве. Как только братья начинали преклонять колени перед Богом, он уходил и с рассеянным умом занимался чем — нибудь земным и пустым. Часто увещевал его настоятель и, не видя успеха, привел, наконец, к человеку Божию, который тоже строго выговорил ему за глупость. Но, возвратившись в монастырь, монах два только дня послушен был увещанию человека Божия, а на третий опять обратился к прежнему обыкновению: начал блуждать во время молитвы. Когда настоятель сказал об этом человеку Божию, тот пообещал: «Я приду и сам исправлю его».

Венедикт пришел в тот монастырь, В назначенный час братья, пропев уставной псалом, встали на молитву. Святой тотчас увидел, что нетерпеливого монаха тянет вон за край одежды какой — то мальчик, похожий на эфиопа. Когда слова молитвы смолкли, человек Божий нашел того монаха, стоявшего вне собрания, ударил его посохом и поразил слепоту его сердца. С того дня нетерпеливый монах избавился от терзавшего его небрежения и стал вместе с братьями ревностно стоять на молитве до конца. Бес уже не смел приближаться к брату и совершенно его оставил.

Блаженный Иоанн, желая исправить легкомысленных братьев, рассеянно внимавших общей молитве, совершил такое достопамятное дело. Когда он узнал, что многие небрегущие о себе братья после чтения божественных Евангелий выходят из церкви и предаются празднословию, в один из праздничных дней, оставив божественное священнослужение, сам вышел из храма и сел посреди этих братьев. Все удивились его поступку. Но он сказал: «Нет ничего удивительного. Где овцы, там должен быть и пастырь. Ведь ради вас и вашей пользы мы совершаем богослужения. А вы выходите из церкви, начинаете празднословить, и весь наш труд оказывается бесполезен. Я и уговорил себя, что если вы выходите, то и мне прилично вместе с вами выходить». Его слова исправили слушавшую его толпу и освободили братьев от дурной привычки.