— Знаменитый римский врач греческого происхождения, господин профессор! — бодро выкрикнул один из юношей.

— И к тому же искусный хирург и превосходный анатом, не говоря о множестве других его талантов, разумеется. Клавдий Гален упоминает вышеозначенный отросток в своих работах. Многие из моих досточтимых коллег поэтому решили, что он сделал ошибку, описывая человеческий скелет, и лишь Везалий доказал, что старый врач имел в виду вовсе не человеческий скелет, а обезьяний. Да, «познание организма изнутри», как еще называют анатомию, изобилует недоразумениями и ошибками.

— Совершенно верно, господин профессор.

— В следующий раз, мои дорогие студиозусы, я ожидаю, что вы сами возьмете в руки скальпель. Ибо каждый, кто хочет стать настоящим врачом, должен уметь обращаться с крючками, пилой, ножом и скальпелем. Или, говоря словами великого Парацельса: «Ежели он не хирург вдобавок, то и стоит как истукан, аки обезьяна нарисованная».

Студенты опять засмеялись, и даже Крючок позволил себе легкую усмешку.

— Обезьяна возвращает нас к нашему скелету, к нашему трупу и к Везалию, неустанно повторявшему: «Аутопсия суть восприятие собственными органами чувств. Ощупайте и прочувствуйте своими органами чувств!» Именно этого я и ожидаю от вас.

Тщедушный профессор передал инструменты одному из студентов, чтобы тот их отчистил, и Витус последовал его примеру. Магистр оттащил скелет на прежнее место, а Карло вновь выпала честь доставить труп в прохладный подвал.

После чего профессор объявил:

— На сегодня все, мои дорогие студиозусы, ступайте домой и углубляйтесь в книги!

Спустя неделю, когда Карло с товарищами опять удалось раздобыть на эшафоте мужской труп, профессор известил присутствующих:

— На этот раз, мои дорогие студиозусы, вы должны сами провести вскрытие. Надеюсь, вы не забыли мой принцип: тот, кто хочет стать настоящим врачом, должен уметь обращаться с крючками, пилой, ножом и скальпелем.

Студентам было уже не до смеха. Каждый из них не раз работал с хирургическими инструментами, но ни один не чувствовал себя настолько уверенным, чтобы не бояться осрамиться.

Крючок подошел к покойнику, опять положенному на живот.

— Область таза, — начал он, снимая покров с обнаженного тела, — область таза… — И осекся. — Надо же, что это? Мне это весьма напоминает кисту. Как ваше мнение, кирургик?

Витус подался вперед и внимательно осмотрел опухоль, образовавшуюся под копчиком меж ягодиц. Она была величиной с вишню и почти такого же бордового цвета. Посередине было небольшое отверстие, из которого торчало несколько волосков.

— Да, это киста, — подтвердил он. — Одна из тех, что крайне неприятны. Она почти всегда возникает на одном и том же месте и причиняет немало страданий. Помимо тяжкой перспективы неизбежной смерти человек еще испытывает сильные боли.

— Совершенно согласен с вами, кирургик! А что, если перед непосредственным вскрытием вы прооперируете опухоль? Так сказать, в качестве небольшой демонстрации для наших молодых господ?

Витус немного помедлил, но, получив ободряющий тычок в бок от Магистра, согласился:

— Почему бы и нет? Не каждый день представляется возможность провести такую операцию. — Сам того не заметив, он взял на себя роль профессора: — Как бы вы, господа, приступили к ней? Попытались бы сначала выдавить кисту или оставили бы ее на месте?

— Выдавить!

— Оставить!

— Лучше и то и другое!

— Сначала одно, потом другое.

Витус попросил тишины и продолжал:

— Раз уже киста все равно должна быть надрезана и ее содержимое вычищено, нет смысла предварительно выдавливать ее. Киста не прыщ. Нет, начнем сразу со скальпеля. Как и, главное, где приступить? Сколько надрезов произвести? И прежде всего, каких?

Мнения студентов снова разделились, что вынудило профессора саркастически поинтересоваться: неужто они позабыли абсолютно все, чему он их учил?

Витус покончил с сумятицей, взяв в руки средний скальпель и объяснив:

— Нужны два глубоких разреза. Я сделаю их дугообразно друг против друга, чтобы вверху и внизу они встретились. Кстати, опухоль нужно вырезать, захватив окружающие ткани, чтобы можно было удалить весь гной и кожное сало. Равно как и волоски вместе с корнями, сидящие внутри кисты и являющиеся, вероятно, первопричиной опухоли. — Под любопытными взглядами присутствующих Витус произвел разрезы. Магистр и профессор ассистировали ему, держа крючками раскрытую рану, в то время как молодой человек ложечкой с острыми краями аккуратно выскабливал место операции. В завершение, вооружившись иголкой с ниткой, он спросил:

— Если предположить, что человек был бы жив, мог ли я просто зашить рану или мне следовало бы обратить внимание еще на что-то?

Студенты молчали, напряженно соображая. Наконец Карло отважился ответить:

— Судя по всему, кирургик, вы могли бы просто зашить рану. Ткань наросла бы снизу сама собой, пока место операции полностью не зажило.

— В принципе верно, — кивнул Витус. — Но я бы не задал этот вопрос, если бы не существовал один момент, который следует иметь в виду: вы должны побеспокоиться о том, чтобы место хирургического вмешательства интенсивно кровоточило. Опыт показывает, что такие раны потом лучше заживают.