Шрифт:
— In aeternum, amen, — как подобало, ответил Витус.
Арнульф удивленно вскинул брови:
— Как? Вы знаете латынь?
— Конечно. Я вырос в монастыре и с шести лет регулярно посещал занятия. Если угодно, мы можем продолжить беседу на языке науки.
— Ну… — Такого желания цугмейстер, очевидно, не испытывал. Скорее всего, он владел лишь парой фраз, которые производили огромное впечатление на простой люд. — Я повторяю свой вопрос: вы случайно не видели Массимо?
Магистр поправил на носу бериллы:
— Разумеется, мы видели его, друг мой. Как же иначе! Он бичевал себя, как и все остальные, когда вы пытались отнять у бедного Эдуардо трех поросят.
Арнульф с трудом сдерживал ярость:
— Я не это имел в виду, и вы это прекрасно знаете. Кто вы вообще такой?
Коротышка ответил за Магистра:
— Хошь знать, кто с тобой разговаривает, щерный гриф? Скажу по секрету: сам великий Рамиро Гарсия, магистр права из Ла Коруны, в Щпании, — образованный, ущеный и всеми пощитаемый! А сам я Энано из Аскунезии, специалист по всем бальзамам и снадобьям.
Цугмейстер вновь сделал над собой большое усилие, чтобы не показывать свои чувства. На этот раз это было предчувствие, что беседа кончится для него ничем.
— Я разыскиваю нашего брата Массимо, который поклялся мне в верности, но чем дольше длится этот разговор, тем больше я убеждаюсь, что он спрятался на постоялом дворе.
— Вот тут вы ошибаетесь! — воскликнул Магистр.
— Это я хочу увидеть собственными глазами. — Арнульф приподнял полы своей рясы, чтобы не споткнуться на ступеньке, но Витус остановил его.
Цугмейстер засопел:
— Клянусь Иисусом и Богородицей, вы осмеливаетесь преградить мне путь?!
— О, смелость тут невелика, учитель Арнульф. Я же знаю, что вы так просто не вошли бы.
— Как?! Что?! Что вы хотите этим сказать?! — Цугмейстер склонил голову набок, как боевой петух.
Витус подкупающе улыбнулся:
— Если меня не подводит память, у вас, у флагеллантов, существует неписаный закон, не позволяющий вам без приглашения заходить ни в один дом.
— Ну да, это верно, — вынужденно согласился цугмейстер, правда, тут же нашелся: — Но так же верно и то, что никто не заставляет нас стоять под дверью. Само собой разумеется, нас сразу приглашают войти!
Магистр ухмыльнулся:
— И именно этого мы, само собой разумеется, не сделаем. Еще раз подчеркиваю: ваш брат Массимо не прятался на постоялом дворе. Можете принять это expressis verbis [32] . Как это замечательно сказано у Иоанна: «Блаженны не видевшие и уверовавшие».
32
Совершенно четко, с полной ясностью (лат.).
— Это неслыханно! Это кощунство! — Глаза Арнульфа горели возмущением. — Господь всемогущий покарает вас, грешников! Я же не буду за вас молиться, а тем более бичевать себя. Гореть вам всем синим пламенем! — Задыхаясь от ярости, он побежал прочь.
— Ух! Это было непросто! — еле отдышался Магистр.
— Да, — фыркнул Витус. — Кстати, как ты мог обмануть смиренного пастыря! Разумеется, Массимо спрятался внутри.
— Нет, сорняк, он не прятался. Это мы его там спрятали, а это большая разница. Я же не виноват, что господин цугмейстер не соизволил точно выразиться. Вот если бы он сказал: «Я убежден, что он спрятан на постоялом дворе», — это другое дело. А так…
Витус расхохотался:
— Ну хорошо, буквалист, давай посмотрим, что там с Массимо.
Мальчишка, слышавший каждое слово, все еще дрожал всем телом, когда трое друзей ввалились в комнатушку, где он сидел.
— Все позади, — успокоил его Витус. — Арнульф ушел, и, если меня не подводит чутье, скоро он не появится. Пошли на улицу, поешь с нами. У тебя такой вид, словно в последние дни тебе мало что попадало в рот.
— Так оно и есть, — вздохнул Массимо, продолжая трястись от страха. — Нам, флагеллантам, запрещается просить подаяние. Поэтому часто приходится затягивать потуже пояс.
— Ну-ну, — возразил Магистр, — почему же учитель Арнульф так назойливо просил трех поросят?
— Это верно, но он это делал из крайней нужды. Все мы несколько дней ничего не ели. Верьте мне, он хороший человек, только выглядит так сурово. Это было его право — разыскивать меня, ведь я добровольно поклялся быть всегда с ним.
— Об этом ты расскажешь нам подробнее на свежем воздухе. — Взяв парня за руку, Витус потянул его наружу. Подхватив столик и табуретки, они отнесли их в дальний угол.