Шрифт:
Бродяга бросился к кувшину. Ничего. Дрожащими руками он схватил хлеб, пощупал его. Опять ничего. Тогда Татуэ раскрошил кусок, и радостный крик сдавил горло — на ладони остались лежать два предмета: свернутая бумажка и неизвестного назначения штучка, размером с часы. Каторжник развернул письмо и, с трудом сдерживая волнение, прочитал:
«Мой старый братишка!
Посылаю тебе безделушку, которую ты просил. Но это не все. Мне пришлось заплатить твоему сообщнику, а это не дешево. На твоем текущем счету было 2300 франков. Эта штука стоит две тысячи, включая мои комиссионные. Дороговато, я знаю, но такова моя цена. Дело прежде всего. Вещица работает изумительно. Верни мне ее, когда она тебе уже не будет нужна. Она может послужить другим. Желаю тебе счастливого побега и, если ты когда-нибудь вернешься на каторгу, я всегда к твоим услугам.
Между прочим, дела у твоего протеже 212-го скверные. Обжалование отклонено. Завтра его отправляют в Кайенну для приведения приговора в исполнение. С девчушкой все хорошо.
Письмо уничтожь».
Бродяга закончил читать и произнес:
— Тысяча чертей! Завтра отца моего маленького друга куда-то там повезут… Это мы еще посмотрим. Мальчуган болен, но надо, чтобы он смог ходить, иначе все пропало.
Скомкав записку, силач машинально положил ее в рот и запил глотком воды.
— Таким письмецом брюхо не набьешь! — усмехнулся он.
Затем Татуэ со всех сторон изучил безделушку, на которую ушли все его сбережения. Он так увлекся, что забыл поесть. Время шло, а малыш все спал и спал глубоким сном выздоравливающего.
В три часа Гектор вдруг проснулся и сразу сел. Потом подвинулся на край кровати и предстал перед довольным другом, смотревшим на него с надеждой.
— Как ты, дорогой, лучше? Выглядишь неплохо!
— Я спасен! Слышишь, Татуэ, у меня больше не болит! Я воскрес!
— Ты — отличный малый!
— Сальто-мортале [59] я бы не взялся исполнить… Голова побаливает, а ноги и тело как ватные, но главное — не болит!
— Ладно, поешь, и силы восстановятся. Мне необходима будет твоя помощь.
59
Сальто-мортале — прыжок акробата, при котором его тело перевертывается в воздухе.
— Есть какие-нибудь новости, пока я спал?
— Да, много, и очень важные.
— Рассказывай!
— Посмотри на эту штуку, я только что получил ее через дежурного. Это маленькая пила. Дьявол! Она небольшая, но очень удобная. Лучший из механизмов, какой я когда-либо видел.
Однако мальчик едва слушал его. Он сидел молча и смотрел на безделушку без всякого интереса.
— Послушай хорошенько, — продолжал Татуэ. — Эта штучка сделает нас свободными.
— И папу тоже?
— Конечно, именно его.
— Здорово! Тогда объясняй!
— Я знал, что тебе понравится. Смотри, этот прекрасный мощный механизм, похожий на часы, приводит в движение маленькую вращающуюся пилу.
— Вращающуюся?
— Да, круглую, как монета в сто су, с зубцами по краям. Она сделана из прочнейшей стали с очень острыми зубцами и работает совершенно бесшумно, с бешеной скоростью. Смотри!
С этими словами он повернул слева направо ручку. Что-то щелкнуло, и тотчас механизм заработал. Из корпуса появилось лезвие, и послышался звук, похожий на жужжание шмеля.
— Понял? — спросил каторжник.
— Пока нет.
— Вот, малыш, достаточно приложить эту пилочку к металлу, и она тут же распилит его.
— Не нажимая?
— Ничуть. Надо действовать нежно. Твои маленькие ручки прекрасно с этим справятся.
— Чтобы распилить колодки?
— Ты догадлив. Я сам не могу этого сделать по причине, которую ты узнаешь сегодня вечером.
— Так сегодня вечером?
— Да, время нас торопит. А теперь дай мне, пожалуйста, одеяло, на котором ты спал.
Маленький горбун, прихрамывая, притащил то, о чем его просили, и Татуэ принялся разрывать одеяло на одинаковой ширины полоски, затем связал их, свернул в клубок, и получилась веревка длиной приблизительно метров шесть.
— Довольно прочная. Должна выдержать человека моей комплекции. Иди поближе! Так как нам предстоит действовать в кромешной тьме, тебе надо как следует научиться пользоваться пилой. Кладешь ее на металл и не нажимай сильно, она режет сама. И ни в коем случае не подставляй пальцы, отхватит — не заметишь.
— Хорошо, я буду внимателен и осторожен. Можно, я поем немного и отдохну до вечера, а то я чувствую слабость.
— Конечно, замори, как говорится, червячка и поспи. Я разбужу тебя когда надо.
Даже для такого терпеливого человека, каким был Татуэ, время тянулось бесконечно. Бродяга вдруг начал сомневаться в успехе своего дерзкого плана. Сумеет ли ребенок, еще вчера лежавший без сознания, выполнить сложную задачу, которую он собирался ему поручить? Могут возникнуть сложности и непредвиденные обстоятельства. Но на карту была поставлена жизнь честного человека.