— Так вот, Крис, я только что перечислил вам симптомы опухоли мозга. Так что проверим сначала органику. А дальше будет видно.

Крис тут же позвонила терапевту и договорилась о встрече вечером того же дня. Что ж, времени у нее было теперь предостаточно. Съемки закончились, по крайней мере, для ведущих актеров. Хотя Бэрк Дэннингс все еще продолжал работать со вторым составом, дополняя уже отснятый материал панорамными кадрами с вертолета, каскадерскими трюками и множеством мелких сценок. В его фильме все должно было сиять идеальной точностью, вплоть до мельчайших деталей.

Доктор Самюэл Кляйн практиковал в Арлингтоне. Пока Риган хмуро ожидала своей участи в смотровой, он усадил Крис у себя в кабинете и попросил рассказать обо всем по порядку. Та стала рассказывать о своих бедах; он очень внимательно слушал, покачивал головой и делал в своем блокноте многочисленные пометки. При упоминании о трясущейся кровати Кляйн нахмурился.

— Еще у нее с математикой стало вдруг совсем худо, — продолжала Крис. — И Марк, похоже, придал этому какое-то особое значение. Почему, как вы думаете?

— То есть, вообще стало хуже с учебой?

— С учебой вообще, но с математикой в особенности. Что бы это, интересно, значило?

— Пока я не осмотрел девочку, миссис Мак-Нил, давайте не будем спешить с выводами.

Кляйн, извинившись, вышел и тут же приступил к обследованию, взяв первым делом анализы мочи и крови. Первый призван был дать информацию о функциональном состоянии печени и почек; второй — о целом ряде возможных нарушений: диабете, заболеваниях щитовидной железы, анемии и различных редких болезнях крови. Затем он побеседовал немного с девочкой, понаблюдал за ее поведением и, наконец, вернулся к Крис, тут же присев выписывать рецепт.

— Все это очень похоже на гиперкинезию.

— На что?

— Нервное расстройство неясного происхождения, встречается, в основном, у подростков. Так, по крайней мере, принято считать. Тут все симптомы налицо: гиперактивность, раздражительность, отставание в математике…

— Ну вот, опять. Почему, все-таки, именно в математике?

— Это связано с ослаблением концентрации внимания. — Кляйн вырвал из голубого блокнотика листок с рецептом и протянул его Крис. — Я прописываю ей риталин.

— А что это?

— Метилфенидат.

— Понятно.

— Принимать по десять миллиграммов дважды в день. Лучше в восемь утра и затем в два часа дня.

— Транквилизатор? — Крис попыталась вглядеться в закорючки.

— Стимулятор.

— Стимулятор?Да она и без тогоскачет по дому как угорелая!

— Видите ли, это всего лишь поверхностное впечатление: своего рода форма сверхкомпенсации. Таким образом организм реагирует на скрытую депрессию.

— Депрессию? — Кляйн кивнул. — Депрессию… — тихо повторила Крис и задумалась.

— Вы мне, помнится, говорили что-то об отце, — напомнил Кляйн. Крис подняла на него глаза.

— И все-таки, как вы считаете, вести мне ее к психиатру?

— О нет, с этим я бы повременил. Пусть сначала начнет действовать риталин. Думаю, тут мы с вами и попадем в точку. Давайте подождем две-три недели.

— Значит, нервное заболевание, говорите.

— Думаю, что да.

— А все эти выдумки?.. Когда же она, наконец, врать прекратит?

Вместо ответа Кляйн поинтересовался, не приходилось ли Крис слышать, как ее дочь ругается.

— Нет, никогда. — Вопрос терапевта сильно ее озадачил.

— Видите ли, тут та же история, что и с этим самым “враньем”. И то, и другое, судя по вашему рассказу, прежде было для девочки нехарактерно. Между тем, при некоторых нервных расстройствах…

— Погодите-ка, — перебила Крис, пораженная неожиданным поворотом беседы. — С чего вообще вы взяли, что она ругается? Если, конечно, я правильно вас поняла…

Секунду Кляйн глядел на нее с каким-то странным любопытством.

— Ваша девочка… употребляет нецензурные выражения, — проговорил он наконец, тщательно подбирая слова. — Вы хотите сказать, что об этом не знали?

— Да я и сейчасоб этом не знаю! О чем, вообще, идет речь?

— Ну признаться, пока я ее обследовал, она мне… выдала по первое число.

— Да вы смеетесь! Что еще такого она вам выдала?

Доктор слегка замялся.

— Видите ли, лексикон у нее в этом смысле богатый…