Шрифт:
Образ метели ассоциируется с Морозом, у нее посох, ее сопровождают злые демоны ночи – Кликуши. По народным поверьям, они приходят ночью в дом, где есть маленькие дети и пугают их. Вот и автор говорит: В очи вам боюсь взглянуть… Однако здесь стоит многоточие. Большая пауза – и фантазии закончились. Рифма кликуши вы – плюшевый делает ночных ведьм плюшевыми, т. е. игрушечными, ненастоящими.
У В. Ходасевича концепт зимняя ночь наполнен фантазийным переосмыслением действительности. Присутствуют и фольклорные мотивы: старуха-метель с ледяным посохом, кот, кликуши.
Своеобразна зимняя ночь у И. Бродского. В описании зимы вообще у поэта отсутствует день: основную смысловую нагрузку несут зимняя ночь или сумерки….Зимою …Днем легко ошибиться: / свет уже выключили или еще не включили? – замечает он в «Эклоге 4-й (зимней^». В качестве ассоциатов к лексеме зима у Бродского выступают тень и вечный холод: …но разве это не одно: / в пролете тень и вечный холод? / Меж ними есть союз и связь / и сходство – пусть совсем немое. / Сойдясь вдвоем, соединясь, / им очень просто стать зимою («Откуда к нам пришла зима»).
Зимняя ночь у Бродского выступает как фигура на фоне человеческой жизни. Не человеческая жизнь протекает на фоне зимы, а зима входит в человека: «Откуда к нам пришла зима, / не знаешь ты, никто не знает». Поэту необходимо понять не столько откуда, сколько – почему пришла зима. Важным образом в стихотворении является звук:
Умолкло все. Она самахолодных губ не разжимает.Она молчит. Внезапно, вдругупорства ты ее не сломишь.Вот оттого-то каждый звукзимою ты так жадно ловишь. Шуршанье ветра о стволы, шуршанье крыш под облаками, потом, как сгнившие полы, скрипящий снег под башмаками, а после скрип и стук лопат, и тусклый дым, и гул рассвета…Все звуки зимней ночи уместились в одной сложной синтаксической конструкции. Здесь есть повторы, как бы наполняющее все пространство: шуршанье (ветра) – шуршанье (крыш); скрипящий (снег) – скрип (лопат). Но интересна еще и градация языковых единиц, обозначающих звук. От тихого шуршанье к более громким скрип и стук и наконец все сливается в неясный нарастающий гул. Аллитерация глухих [ш], [с] сменяется ассонансом звука [у], что важно для создания шумового эффекта.
Концепт зимняя ночь у И. Бродского выступает еще и как напоминание о неизбежности земного конца: В определенном возрасте время года / совпадает с судьбой. В стихотворении «Эклога 4-я (зимняя)» тема смерти носит не трагический и неожиданный, а естественный и закономерный характер:
Жизнь моя затянулась. В речитативе вьюги,обострившийся слух различает невольную темуоледененья. Всякое «во-саду ли»есть всего лишь застывшее «буги-вуги».Сильный мороз суть откровенье телуо его грядущей температуре.В этом отрывке прежде всего обращает на себя внимание форма и ритмика стиха. Само название «Эклога» восходит к античной литературе и подразумевает повествовательное описание мирной жизни, своеобразную идиллию. Повествование, в свою очередь, требует законченности мысли, что передается специфической повествовательной интонацией: повышением тона на логически выделяемом слове и спокойным понижением в конце предложения.
Можно предположить, что использование данной формы не случайно и продиктовано основной мыслью стихотворения. Тема сна из 1-й части «Эклоги» (Зимой смеркается сразу после обеда. / В эту пору голодных нетрудно принять за сытых. / Зевок загоняет в берлогу простую фразу) постепенно переходит в тему смерти: Сильный мороз суть откровенье телу /о его грядущей температуре. Мелодика вьюги сравнивается с речитативом, особой вокальной формой, которая воспроизводит интонацию живой речи, это как бы оледеневшая мелодия. Таким образом создается цепь последовательных событий: быстрый мелодичный танец жизни замедляется, приближаясь к речитативу, застывает, и наступает оледенение как закономерный финал затянувшейся жизни.
В русской прозе концепт «зимняя ночь» также широко бытует, часто становясь фоном, на котором разворачивается действие, пространством, где живут и действуют персонажи.
Показательна в этом отношении «Ночь перед Рождеством» Н.В. Гоголя. Остановимся на авторской специфике изображения, проявившейся уже в первом абзаце:
«Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты… Тут через трубу одной хаты… вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле».
Зимняя ночь ассоциируется у Н. Гоголя со звездами, месяцем, морозом, тишиной и нечистой силой. На протяжении всей повести автор несколько раз возвращается к описанию ночи, и каждый раз она разная, то «Светло, снег блещет при месяце. Все было видно, как днем», то «…поднялась метель, и ветер стал резать прямо в глаза».
Описание зимней ночи у него статично: Снег загорелся широким серебряным полем и весь обсыпался хрустальными звездами. Мороз как бы потеплел. Совершенный вид глаголов загорелся, обсыпался, потеплел обозначает предел действия, его естественный результат, что создает впечатление декорации к сценическому действию. Смена декораций в повести (переход от ясной, морозной ночи к ночной пурге и вновь к тихой и звездной полуночи) формируют семантическую композицию произведения.