Ряд научных работ отечественных философов и лингвистов 20—30-х годов прошлого столетия также свидетельствует об актуальности проблемы концепта. В частности, первые подходы к ее изучению можно найти в работах М.М. Бахтина. Исследуя общеметодологические проблемы литературоведения, М.М. Бахтин делает вывод о существовании некоего «своеобразного эстетического образования». В работе «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» (1924 г.) он пишет: «Итак, эстетический компонент – назовем его пока образом – не есть ни понятие, ни слово, ни зрительное представление, а своеобразное эстетическое образование, осуществляемое в поэзии с помощью слова, в изобразительных искусствах – с помощью зрительно воспринимаемого материала, но нигде не совпадающее ни с материалом, ни с какой-либо материальной комбинацией» [11, 52–53]. Иначе говоря, ученый выдвигает новое понятие (научную единицу), не обозначающее в отдельности ни абстрактное понятие, ни конкретное слово, ни зрительный образ, а некое «своеобразное эстетическое образование», обладающее свойствами всех компонентов и выраженное словесно. Таким образом, делается попытка ввести в научный филологический обиход новую единицу, пока не получившую имени «концепт».

Понятие концепта актуализируется в 80-е годы XX в. как базовое понятие лингвокультурологии в работах фразеологической школы, возглавляемой В.Н. Телия, трудах Ю.С. Степанова, Д.С. Лихачева, Н.Д. Арутюновой, В.А. Масловой, С.Г. Хроленко и других исследователей. «Лингвокультурология – это отрасль лингвистики, возникшая на стыке лингвистики и культурологии и исследующая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке» [101, 9]. Как специальная научная область, лингвокультурология ввела в современный гуманитарный обиход несколько продуктивных понятий: субкультура, прецедентные имена культуры, ключевые имена культуры, культурная универсалия, культурный концепт и др. Для настоящей работы представляют интерес те из них, которые имеют непосредственное отношение к лингвокультурологическому анализу текста. Прежде всего, это культурные универсалии и культурные концепты. В.А. Маслова указывает, что «ключевыми концептами культуры мы называем обусловленные ею ядерные (базовые) единицы картины мира, обладающие экзистенциальной значимостью как для отдельной языковой личности, так и для лингвокультурного сообщества в целом. К ключевым концептам культуры относятся такие абстрактные имена, как совесть, судьба, воля, доля, грех, закон, свобода, интеллигенция, родина и т. п.» [101, 51].

Ключевые концепты культуры занимают важное положение в коллективном языковом сознании, поэтому их исследование становится чрезвычайно актуальной проблемой. В 90-е годы прошлого века идет активный поиск (по выражению Ю.С. Степанова, «высвечивание») объединяющей идеи русской культуры, без опоры на политическую конъюнктуру времени. Неслучайно именно в отечественной науке происходит четкое разделение концепта и понятия как ответ на насущную проблему понимания. Доказательством тому служит появление словарей важнейших концептов культуры, одной из первых работ в этом направлении является словарь Ю.С. Степанова «Константы: Словарь русской культуры» (1997, 2001, 2004).

Остановимся на некоторых положениях этой работы, существенных для настоящего исследования. Рассматривая структуру концепта, Ю.С. Степанов выделяет три компонента, или три «слоя», концепта: «(1) основной, актуальный признак; (2) дополнительный, или несколько дополнительных, „пассивных“ признаков, являющихся уже неактуальными, „историческими“; (3) внутреннюю форму, обычно вовсе не осознаваемую, запечатленную во внешней, словесной форме» (выделение – Ю.С.) [143, 46]. В основном признаке, в актуальном, «активном» слое концепт существует для всех пользующихся данным языком как средство их взаимопонимания и общения. В дополнительных, «пассивных» признаках своего содержания концепт актуален лишь для некоторых социальных групп. Внутренняя форма, или этимология, открывается лишь исследователям и исследователями [143, 48].

Ряд лингвистов (В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, С.Г. Воркачев и др.) указывают на обязательное наличие в структуре концепта понятийного, образного и ценностного элементов с доминированием последнего [136, 39]. Как и всякий артефакт культуры, любая языковая единица может служить основой для образования в коллективном сознании лингвокультурного концепта. В сознании носителей языка существуют определенные представления о речевом поведении в различных ситуациях. Носитель языка обладает информацией о целях общения в данной ситуации, коммуникативном этикете, владеет определенным набором фраз. Все это формирует понятийную составляющую концепта.

У членов социума есть также наглядно-ассоциативные представления об общении в той или иной ситуации, что составляет образный элемент концепта. К различным видам дискурса применимы высказывания, содержащие прямую или косвенную оценочность, что дает основание говорить о ценностном отношении к данным явлениям. Источником формирования концепта определенного дискурса может быть собственный или чужой коммуникативный опыт [136, 40–41].

Вопрос о структуре концепта рассматривался и другими учеными, большинство которых вслед за P.M. Фрумкиной различает ядро и периферию концепта. «Ядро – это словарные значения той или иной лексемы. Периферия же – субъективный опыт, различные прагматические составляющие лексемы, коннотации и ассоциации» [102, 30]. Иначе говоря, ядро и приядерная зона преимущественно репрезентируют универсальные и общенациональные знания, а периферия – индивидуальные. Очевидно, что такое структурирование концепта соотносится с выделением трех «слоев» концепта Ю.С. Степановым.

Для установления смыслового объема концепта В.А. Масло-ва предлагает сделать следующие шаги в рамках анализа:

1) определить референтную ситуацию, к которой принадлежит данный концепт, а при наличии художественного текста эта операция производится на его основе;

2) установить место данного концепта в языковой картине мира и языковом сознании нации с помощью энциклопедических и лингвистических словарей;

3) обратиться к этимологии для учета ее особенностей;

4) поскольку словарные толкования дают лишь самое общее представление о значении слова, а энциклопедические словари – о понятии, нужно привлечь к анализу разные контексты данного автора, включающие эту лексему. Внутри этих контекстов задействованы тончайшие смысловые нюансы данного слова, индивидуально-авторские импликативы. Их экспликация даст полное представление о значении данного концепта в концептосфере конкретного поэта, позволит выявить различные концептуальные смыслы;

5) если для анализа выбран важный концепт культуры, то он должен быть многократно повторен и проинтерпретирован в живописи, музыке, скульптуре и т. д. [102, 30].

Последнее необходимо при исследовании концептов национальной культуры и составлении словарей, поэтому для настоящей работы неактуально. Основное внимание в ней уделяется анализу художественного текста как уникального и совершенного способа познания мира. В результате процесса познания и культурной интерпретации мира художником происходит оригинальный отбор образов. Индивидуальным образом отдельного явления окружающего мира, отраженным в сознании и обусловленным коллективным и личным культурным опытом человека, выступает концепт. Поэтому в настоящей работе предлагается рабочее определение концепта как индивидуального образа фрагмента действительности, исторически и социокультурно обусловленного и выраженного языковыми средствами.