Прежде чем начать повествование о батлейке, отдадим дань исследователям прошлого, которые записали, изучили и прославили этот вид народного театра, справедливо увидев в нём не только популярную кукольную забаву, но и мощный пласт самобытной белорусской культуры.

Если бы не труды таких выдающихся ученых, как П. Бессонов, 3. Бядуля, Н. Виноградов, В. Гусев, И. Еремич, Е. Карский, М. Колодинский, В. Краснянский, Е. Марковский, В. Перетц, Е. Романов, О. Санников, Д. Стельмах, П. Шпилевский, П. Шейн и др., белорусская батлейка не стала бы одним из самых исследованных видов европейского народного театра кукол.

Среди этих ученых заметное место занимает и мой старый товарищ — профессор Гурий Илларионович Барышев, который одним из первых в советское время обратился к исследованию белорусского народного театра кукол.

Барышев Гурий Илларионович (30.04.1928, Ташкент — 14.06.2001, Минск) — белорусский историк и теоретик театра, искусствовед, педагог, член-корреспондент Академии образования Республики Беларусь (1999), доктор искусствоведения, профессор (1990). Театральное образование получил в Ташкентском театральном институте (1950). С 1955 г. работал в Институте искусствознания, этнографии и фольклора АН БССР. С 1979 по 2004 г. преподавал в Институте культуры (Минск). Автор фундаментальных работ по истории белорусского театра XVII–XIX ее.: «Театральная культура Белоруссии XVIII века», «Школьный театр Белоруссии XVIII века», «Белорусский народный театр батлейка» (совместно с О. Санниковым) — и многих других.

«Батлейка! — писал он. — В самом звучании слова есть что-то магическое…Она и нечто современное, и нечто столь далекое, что его не воспринимаешь иначе, как только в древнем нимбе, в романтическом флере… Это целый пласт культуры. Его погубило время, но он возродился, как птица Феникс — из пепла. В батлеечной культуре по-своему сконцентрировались и менталитет белорусской нации, и история народов, искони населявших земли былого Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского. Но при более пристальном взгляде батлейка — это просто кукольный театр с героями на палочках (“шпенях”), а также живые актеры — “батлеи”, разыгрывающие в лицах многослойную, разнообразную по языку, очаровательную в своей наивности кукольную драматургию, с ее христианско-языческим восприятием мира, трагикомической оценкой жизни, каноническими сюжетами из Ветхого и Нового Завета, которые были апокрифично переработаны народом и приспособлены к коллизиям быта. И что удивительно! Когда в светлый праздник Рождества Христова батлеечник — крестьянин или мещанин — возил на “каламацы” из вески в вёску на коляды сияющую звезду и ящик с куклами, он и не догадывался, что сопровождал ни больше ни меньше, как средневековую модель мира, демонстрировал зрителю маленький макет западноевропейских мистерий… Другими словами, в батлейке можно было увидеть всё и всех, поплакать и посмеяться вместе с куклами, негодовать или радоваться вместе с батлеечником, который уже сам по себе был настоящим театром. В неказистом на вид панорамном ящике можно было узреть рай и преисподнюю, светлое небо с ангелами — и грешную землю с её обитателями» [1] …

Батлейка — живое воплощение общности культур, традиций, верований славянских народов. Несмотря на разность названий: «батлейка» [2] , «вертеп» [3] , «шопка» [4] , «жлоб» [5] , «ясэлки» и др. [6] , — этот вид народного театра, получивший у каждого из народов собственные имена и отличительные черты, связанные с особенностями языков, быта, истории и культур, имеет значительно больше сходств, чем различий.

В батлейке отчетливо прослеживается ее связь как с дохристианской (языческой), так и с христианской религиями. Она отразила, смоделировала идеи мироустройства разных эпох, объединила обрядовый, магический, мистериальный театр — и карнавальный театр народного игрища, театр религиозный — и театр светский, театр проповедующий — и театр, отвергающий любые проповеди, театр литературный — и театр импровизационный.

Здесь встретились и слились два основных течения театрального искусства, образовав при этом причудливое, казалось бы, несовместимое, невероятное единство. В то же время батлейка никогда не была исключительно только явлением культуры или искусства. Это социокультурный феномен, относящийся и к быту, и к философии, традициям, верованиям…

Ее возникновение и развитие в первую очередь связано с религией: сначала — язычеством, позже — христианством. Известно, что начало рождественскому обряду, а затем и его театрализации положила булла римского папы Либерия, в которой в 354 г. было предложено всему христианскому миру праздновать Рождение Спасителя «в день нарождения нового солнца» (25 декабря). Много позже в средневековой Европе укоренился обычай ставить на Рождество внутри церкви кормушку для скота — «ясли», куда на сено клали фигурку младенца, а рядом ставили кукол, изображавших Св. Марию и Св. Иосифа. Отцы церкви разумно рассудили, что к сердцам простых людей, не знающих ни древнееврейский, ни древнегреческий, ни латынь, есть прямой и доступный ход — иллюстрация библейских сюжетов с помощью кукол.

В V веке, во времена папы Сикста III, эта традиция окончательно укоренилась. В средневековой Европе театр кукол действует в условиях новой историко-культурной парадигмы, сформированной в соответствии с положениями христианского вероучения. Христианская церковь в первые века своего бытования отвергала всё языческое искусство как греховное, однако театр кукол избежал гонений. Климент Александрийский и Тертуллиан (рубеж II–III вв. н. э.), порицая живых актеров, к куклам относились терпимо [7] . Позже (в XIII веке) Фома Аквинский и Бонавентура одобряли кукольные представления, считая их безопасным увеселением для благочестивых душ. Фома Аквинский даже писал о некоем гистрионе, товарище святого Панкратия, который играл спектакли с куклами в раю перед праведниками. Созерцание кукол казалось отцам церкви менее греховным, чем созерцание живой плоти актеров, поскольку плоть могла разжигать в зрителях похоть, а марионетки придавали тем же самым действиям пародийное звучание, вызывая лишь смех.

Во Франции, Германии и Италии и других странах священники часто и сами играли роли библейских персонажей — Иосифа, волхвов и пастухов, которые появлялись с козами и овечками, порой настоящими, иногда кукольными. Но самыми ранними, вероятно, были всё же статичные батлейки — «ясэлки», представлявшие собой многофигурную неподвижную композицию кукол, помещенных в декорации, изображавшие Вифлеемскую пещеру, где находились ясли с младенцем Иисусом. Над яслями склонялись бык и осёл, рядом — спящая Богоматерь и Иосиф. Тема эта была не единственной в церковных панорамах — изображались также «История Адама и Евы», «Избиение младенцев царем Иродом», «Распятие» и другие.