— Мой босс уезжает в Голливуд, — сухо ответила Кристи, в присутствии отца не имея возможности просто проигнорировать вопросы Доминика.

Тот задал еще несколько малозначащих вопросов и, получив такие же недружелюбные и короткие ответы, смолк, опустив глаза в тарелку.

Когда отец вышел, чтобы ответить на телефонный звонок, Доминик немедленно воспользовался его отсутствием.

— Что происходит, Кристи? — спросил он, глядя на нее в упор.

У девушки от возмущения дух перехватило, но пока она придумывала достойный ответ, вернулся отец.

— Ошиблись номером, — улыбнулся он.

Все оставшееся время гость общался исключительно с хозяином дома. Восемь лет назад такое поведение Доминика бесило Кристи, и она прибегала к всевозможным детским, в сущности, ухищрениям, чтобы привлечь его внимание к своей персоне, но сегодня девушка была рада, что ее оставили в покое.

После ужина отец с Домиником по старинной традиции сели поиграть в шахматы, а Кристи, прибравшись на кухне, поднялась наверх к матери.

— Не трать время на то, чтобы сидеть со мной, дорогая, — сказала Берта. — Я чувствую себя прекрасно и сейчас собираюсь поспать. Почему бы тебе не присоединиться к отцу с Домиником?

— Они играют в шахматы.

Мать улыбнулась.

— Да, припоминаю. Доминик пытался пристрастить тебя к этой игре, а ты отбивалась изо всех сил, потому что терпеть не могла сидеть без движения и переставлять фигуры.

Кристи вспыхнула, представив себе надувшуюся шестнадцатилетнюю девчонку, которую интересовали вовсе не слоны и короли, а лишь один Доминик. Впрочем, тогда она не отдавала себе отчета в том, что причиной ее упрямства были все те же неразделенные чувства и желание привлечь к себе внимание.

— Ты всегда была слишком непоседливой для настольных игр, — добродушно заметила Берта. — Помню, как в один из воскресных дней ты накричала на Доминика, схватила доску и вместе со всеми фигурами швырнула ее на пол.

— Да, и он чуть не отлупил меня за это, — уязвленно пробормотала Кристи.

— Совершенно верно, мне даже пришлось его успокаивать, — рассмеялась мать.

Кристи вспомнила, как томилась тогда от неясного беспокойства, не в силах определить, что же ее тревожит. Ей, как и прежде, хотелось как можно чаше видеться с Домиником, но когда они встречались, дружески покровительственное отношение с его стороны раздражало ее.

Слишком молодая и неопытная, чтобы разобраться в своих чувствах, Кристи либо дулась, как мышь на крупу, либо ни с того ни с сего взрывалась. Когда Доминик, грубо схватив ее за руку, попытался заставить Кристи собирать рассыпанные по полу шахматные фигурки, в ней проснулась оскорбленная женщина, и она вся в слезах убежала в свою спальню.

На другой день Доминик, подвозя ее домой из школы, остановился в чистом поле.

— Прости меня за вчерашнее упрямство, — сказал он негромко. — Я никак не могу привыкнуть, что ты уже не маленькая девочка.

Кристи снова залилась слезами, но бежать на этот раз было некуда, и в конечном итоге она выплакала все свои обиды и горести на его широком и надежном плече. Сквозь слезы и смятение девушка ощутила, что получает удовольствие от близости Доминика и его крепких дружеских объятий.

Когда Кристи успокоилась, он легонько поцеловал ее в лоб и дал свой платок — вытереть глаза и высморкаться.

Именно в этот день она поняла, что влюбилась.

— …Эй, Кристи, спустись с небес на землю!

Голос матери вернул ее к действительности. Прибираясь в спальне, Кристи подумала: а что бы сказала Берта, узнав, что ее дочь научилась играть в шахматы?

Наставницей Кристи в этой древнейшей и мудрейшей из игр стала жена Дэвида, — именно у нее девушка училась терпению и последовательности в действиях. Кристи восхищалась Мерил и не раз думала о том, что, несмотря на свой успех у слабого пола, Дэвид вряд ли был бы счастлив в этой жизни, если бы рядом с ним не было такой терпеливой и надежной жены. Наверное, он по-своему, в глубине души, любил и ее, и детей, просто в погоне за творческой удачей и вниманием женщин у Дэвида не оставалось времени на то, чтобы обдумать и понять это.

Поправив подушки на кровати матери и пожелав ей спокойной ночи, Кристи двинулась к дверям.

Отношения взрослых — тайна за семью печатями, подумала она. Подростком Кристи мечтала об идеальной любви между нею и Домиником. Ей казалось, что этого достаточно для счастливой семейной жизни, но в реальности все оказалась куда сложнее.

Воспитанная в патриархальных сельских традициях, Кристи не допускала и мысли о связи с человеком, жену которого она, ко всему прочему, знала и любила. И хотя несвоевременное возвращение Доминика в Сетондейл путало ей все карты, она ни на секунду не сомневалась в правильности своего решения не ехать вместе с Гэлвином в Голливуд.