— О Господи, доктор! — взорвался Джим. — Да ничего я не чувствую! Я вижу, куда вы клоните. Вы думаете, я выдумал, что из Орка сделали полузмея, потому что такой человекозмей мне приснился!

— Я не пытаюсь обесценить твои переживания. Просто обращаю твое внимание на некоторые параллели. Объясняй их сам, как хочешь. Однако позволь тебе заметить — ты отрицаешь, что чувствуешь что–либо на этот счет, однако отвечаешь весьма запальчиво. Пока мы не станем больше в это углубляться. Подумай как следует и потом сообщи мне о своих выводах.

Джим подался вперед, вцепившись в подлокотники кресла. Сердце у него билось еще сильнее, чем раньше, и он еще обильнее потел. Если он что и чувствовал, так это острое желание уйти из кабинета — и немедленно.

— Слушайте, док! — сказал Джим хрипло, но даже он сам мог расслышать в своем голосе умоляющие нотки. — Где я был, что я видел и делал, то есть что делал Орк — это все не фантазия! Это правда, и меня не волнует, какие там имеются параллели с моей жизнью на Земле и в мирах властителей! Черт, да я могу найти параллели между собой и тысячью других жителей Земли! Существует еще и такая вещь, как совпадение! Какое бы ни было у меня буйное воображение, я теперь знаю кое–что такое, чему никакое воображение не научит! Например, тоанский язык. Хотите послушать беглую тоанскую речь? Самон–ке фатх? Это значит: «Куда я сейчас пойду?» Орк–там Орк ман–ким. (Орка когда–то звали просто Орком.) Йем татх Орк–тха. (Теперь его зовут Рыжим Орком.) Если хотите, я расскажу вам длинную историю по–тоански. И грамматические правила объясню! А где я мог научиться делать из кремня ножи, наконечники для стрел и копий, скребки, зубила, да мало ли что еще? Дайте мне необработанный кремень, и я изготовлю из него любое орудие, которое только можно сделать из камня! Откуда бы я знал, как это делать, если бы не побывал по–настоящему в Орке и не видел, как они с Иаджимом обрабатывают кремень, и это не отложилось бы у меня в памяти? Потом эти рубцы от кнута, которые я принес с собой, когда Орка хлестал надсмотрщик! Ну да, я знаю, у меня уже бывали стигматы, и все это сплошная психосоматика! Но на этот раз у меня не просто шла кровь из спины! На ней были и рубцы! Они чертовски болели, они были настоящие! И еще эти мокрые сны по заказу, которым я научился от Орка. Вы учите пациентов контролировать сны и бредовые представления, но куда им до меня и по умению контролировать, и по реализму? Так откуда же это у меня? Само собой пришло? Нет, меня научил Орк! Я мог бы продолжать, но у вас уже и так масса причин задуматься, не вру ли я часом — верно? И вы, наверно, думаете, что если Орк отрезал яйца у своего отца, то и я бы хотел проделать это со своим?

— А ты не хотел бы? — спросил доктор.

— Иногда такой стих найдет, что думаешь — хорошо бы! Но клянусь вам, как бы я ни злился на отца, такое мне ни разу в голову не приходило. Подвесить его за то самое место — это да, но чтобы отрезать их и съесть, прямо так, сырыми — нет! Так разве стал бы Орк, если он существует только в моем воображении, делать то, о чем я никогда и не думал?

— Ответь мне сам.

— Ну, ясное дело, все это сотворило мое подсознание!

— И?

— И что еще, вы хотите сказать? Воображение, само собой. Это же природный экстраполятор, как говорил мистер Лам. Дай ему только предпосылку, факт или идею, и оно воздвигнет целое здание, следуя правилам логики. Может, насчет этого вы и правы. Но насчет другого — нет. Этим вы не объясните мое знание тоанского, умение обрабатывать кремень, и еще — я забыл сказать — мои познания в биологии и химии, которые мне неоткуда было получить, кроме как из мозга Орка. — Джим откинулся назад и попытался расслабиться. — А знаете, доктор, это можно проверить! Допросите меня на детекторе лжи — и вы увидите, что я не вру!

— Ты мой пациент, а не преступник. Кроме того, если ты веришь, что действительно побывал во вселенной Орка, то детектор, конечно, покажет, что ты говоришь правду. Только я не инквизитор, и ты не на дыбе. Истинно или вымышленно то, что пережил мой пациент, меня не касается. Меня не волнует, произошло это на самом деле или нет. Я считаю, что событие произошло постольку, поскольку это имеет отношение к терапии. Насколько уместно это событие в плане терапии? Какой прогресс или регресс проистекает из него? Вот единственные вопросы, имеющие значение. Это тебе понятно?

— Конечно! Но… разве не следует науке, да и всем вообще, знать, что другие миры все–таки существуют? Параллельные вселенные? И по крайней мере один человек, я, — ну, может, еще Кикаха и Вольф — там побывал! Разве вам нисколько не интересно? Если мы трое сумели туда проникнуть, это всем должно быть интересно!

— Да, это верно, если смотреть с твоей точки зрения. Меня, как я уже сказал, в данный момент интересует только твой прогресс в терапии. И тебя тоже больше ничего не должно интересовать. Я слышал, Джим, твои родители придут сюда завтра проститься с тобой, а на следующий день уедут в Техас. Твой отец наконец–то решился встретиться с тобой. Эта встреча послужит прекрасной проверкой твоей реакции на стресс. Сможешь ли ты сдержать свой гнев и не наброситься на отца? Как поведешь себя, если он набросится на тебя сам? Сумеешь ли удержаться от провокационного поведения? И как будешь реагировать, когда встреча закончится?

Доктор с Джимом обсудили разные варианты беседы и то, как Джиму при этом справляться с ситуацией. Психиатр не ждал от Джима, что тот не будет злиться. Он хотел только, чтобы Джим выказывал свою злость, в какой бы форме она ни проявлялась, в адекватных пределах.

— Как тебе известно, я, вскоре после твоего поступления к нам, посоветовал твоему отцу и матери тоже пройти курс терапии. Семье пациента следует пройти тот же курс лечения, что и он. Они отказались. Главным их доводом было, что они не могут себе этого позволить. Но…

— Настоящая причина в том, что я, по их мнению, единственный сумасшедший в семье! — выпалил Джим. — А им терапия ни к чему! Ха!

— Значит, это тебе придется научиться относиться к ним адекватно и позитивно. — Доктор взглянул на часы. — Еще один вопрос, Джим. Я тебе его уже задавал, но хочу услышать, каким будет твой ответ сейчас. Что из того, что ты узнал об Орке, самое главное?

Джим, нахмурясь, сгорбился на стуле, потом выпрямился.

— Ночь, в которую я совершил все эти путешествия… это была целая жизнь. Главное, пожалуй, вот что. У Орка много хороших качеств: мужество, выносливость, изобретательность, желание узнавать новое. Он вносит страсть во все, что делает. Еще какую! Но его страсть не имеет ничего общего с любовью. Не думаю, чтобы он по–настоящему любил кого–нибудь, кроме матери и тетки. Да и это его чувство, по–моему, замешано на похоти. А страсть без любви до добра не доводит. Неплохо для восемнадцатилетнего психа из семьи работяг, а?