Но желудок отозвался на эти ароматы вулканическим спазмом, и Ярослав поспешно выставил перед собой руки.

— Спасибо, Валя, нет. Извини. Я бы с радостью, но что-то с желудком неладно — ещё заблюю тебе все хозяйство. И так много времени и сил у тебя отнял…

— Да что такое ты у меня отнял, что ты несешь! Заходи, я всегда тебе рада.

Через две минуты Ярослав, одетый в свежее, пахнущее чистотой и жасминовой отдушкой, столкнулся на лестничной клетке с Ингой.

— Доброе утро, — смущенно сказала та. — А… я тут собралась кое-куда ехать. Подвезти?

— Нет, спасибо, я… общественным транспортом. Вы-то как… себя чувствуете после вчерашнего? Вам водить можно?

— Да. Спасибо. Если вас именно это беспокоит, то я вполне дееспособна. Ваш тулбокс у меня остался, в ванной…

— Спасибо, я потом заберу.

— Вас все-таки подвезти?

— Нет, меня не это… просто я лучше на трамвае.

— Тогда до свидания, — Инга улыбнулась как-то неловко. Да с чего бы ей-то неловкость испытывать? Ярослав почему-то задержался, глядя ей в спину.

Валера был симпатичный, хотя и слегка звероватый с виду парень, типаж Тайлера Хохлина из сериала «Волчонок»: плечистый, коренастый, чернявый и слегка небритый (последнее вполне объяснимо, его сутки продержали сначала в милиции, потом в буйном отделении). Впрочем, сейчас он выглядел вполне адекватным общей норме. Да и вел себя — тоже. Ему со всей очевидностью было стыдно и даже страшно.

— Понимаете, я контроль над собой теряю. Полностью. Не помню, что происходит. Утром прихожу в себя голый, где-то в лесу или парке. Где бросил одежду — не помню…

Врёт, догадалась Инга, следя за его языком тела. Точнее, недоговаривает.

И тут её осенило.

— Часто с вами такое случается?

— Н-не знаю… когда как.

Опять соврал.

— Раз в месяц примерно? — уточнила Инга.

— Может быть.

— Не боитесь вы, скажем, солнечного света?

Молодой человек вытянул руку, густо поросшую темными волосами, в поток света из окна. Поросль на его сильном предплечье тут же перестала выглядеть чёрной, заиграла тёмной бронзой. Рукав чуть задрался, приоткрывая татуировку: весьма художественно исполненную русалку. А больше ничего не случилось.

Валера поднял на Ингу изжелта-зеленые глаза, и та все поняла. Недаром, ох, недаром ей пришел на ум Тайлер Хохлин!

— Евгений Львович, оставьте нас одних, — попросила она. — Пожалуйста.

Учитель улыбнулся, кивнул и вышел. Тяжёлая дверь за ним захлопнулась. Инга склонилась к парню через стол и тихо спросила:

— Давно это у вас?

— Что? — он сделал удивленный вид.

— Я знаю, кто вы такой. Или лучше так: что вы такое. Почему вы раз в месяц нуждаетесь в хорошей пробежке голышом на свежем воздухе. В полнолуние.

Валера невесело улыбнулся. Или оскалился?

— А я думал, вы меня за… кого-то другого приняли.

Инга покачала головой.

— Так вы, значит, не думаете, что я спятил?

— Нет. Вы в здравом уме, просто… отличаетесь от других людей.

— Ну, если вы понимаете, что к чему, то помогите мне из психушки выбраться. У меня жинка дома с ума сходит, наверное.

— Я постараюсь, — сказала Инга. — Но сначала я хочу поговорить с вами. Убедиться, что вы… безопасны.

— Так луна ж уже ушла!

— Но будет и следующее полнолуние.

Валера втянул голову в плечи.

…Примерно через полчаса ей удалось уговорить Чуба, а потом вдвоем с Чубом — главврача и полицейского капитана отпустить Валерия под обязательство посещать психотерапевта. Оставалось ещё уладить дело о краже трусов (капитан был готов не открывать его, если Валера с хозяйкой решит все миром) и дождаться Валериной жены с вещами — потому что сейчас на нем была только заношенная больничная пижама.

Инга сгорала от любопытства. Несколько дней назад потаённый мир приоткрылся ей, а теперь казалось, что он просто хлынул в прореху. Вампиры, ведьмы, теперь вот оборотень — что ещё скрывается на изнанке обыденности?

Чуб довольно быстро потерял интерес к Валерию, когда Инга убедила его в том, что расстройство молодого человека — соматической природы. Конечно, он написал парню направление в институт на энцефалограмму (Инге страшно интересно было увидеть результат), велел сделать гормональное исследование — но по глазам было видно, что этот случай его уже не трогает. Он был чистым психотерапевтом, солистом; соматические же расстройства требовали командной работы с врачами других профилей.