Так что вежливая улыбка на моих губах, демонстрирующая степень заинтересованности, с каждой минутой становилась все более неестественной.

– Вы спросите, почему я не реализовала этот кулон? – предположила Ида Яковлевна, вынимая из кармана кофты пачку «Казбека». – По ряду причин. Во-первых, память об отце. Во-вторых, я боялась преследований со стороны властей. Представляете, недавняя зэчка приходил в ювелирторг с такой драгоценной вещью! Меня сразу бы упекли к черту на кулички, а в лучшем случае – извели бы допросами. Кстати, никаких доказательств того, что этот предмет принадлежит мне у меня не имеется, как вы понимаете. Так что дело довольно тонкое...

– Вы что, хотите, чтобы я продал это украшение? Боюсь, что...

– Нет-нет, – замотала головой Ида Яковлевна. – Все гораздо серьезнее. На данный момент мне пока что нечего продавать...

– Вы хотите сказать, что кулон утрачен? – выразился я довольно мягко.

– Совершенно верно, – решительно кивнула Ида Яковлевна. – Только не утрачен, а украден. И я хочу, чтобы вы его нашли.

– Видите ли, Ида Яковлевна, – сложил я пальцы замком и слегка хрустнул суставами. – Я – человек, в общем-то, небогатый...

Я машинально, всего лишь на секунду, посмотрел на ее гардероб и обувь.

Ида Яковлевна, к ее чести, истолковала мой взгляд должным образом.

– Вы, молодой человек, очевидно, беспокоитесь, смогу ли я оплатить ваш труд? – задала она резонный вопрос. – Отвечаю: нет. Сейчас – нет. До тех пор, пока вы не найдете мой кулон. Сразу после того, как это украшение вернется ко мне, я намерена расстаться с семейной реликвией и можете быть уверены, что ваши старания будут вознаграждены должным образом.

Следующие два с половиной часа Французова посвящала меня в подробности своей семейной истории, отдавая должное колориту эпохи и деталям, не имеющим никакого отношения к пропаже кулона.

Я пару раз попытался использовать контрол-брык и прервать плавное течение ее рассказа своими вопросами, но история все-равно через пять минут начинала вертеться вокруг да около.

Тогда я применил комбинацию из трех пальцев, известную любому сопливому юзеру и произвел своеобразную перезагрузку нашей беседы:

– Стоп-стоп-стоп, Ида Яковлевна! – резко оборвал я зависший рассказ. – Давайте все сначала, но очень четко и точно. Итак...

Итак, оказалось, что злосчастный кулон последние два года хранился у дальних родственников Иды Яквлевны – четы Мамыкиных, проживавших почти за чертой города, в районе старых дачных поселков. Французова забрала у них украшение три недели назад и все это время кулон находился у нее дома, в двухкомнатной квартире, где она проживает вместе со своей внучкой.

Возвращаясь с дежурства, – Французова работала лифтером неподалеку от собственного дома, – Ида Яковлевна в одно прекрасное утро обнаружила, что ее дверь взломана и в квартире полный кавардак. Кулон, лежавший в шкатулке на серванте, исчез. Больше никаких пропаж не было отмечено.

В милицию Ида Яковлевна решила не заявлять. Она обосновала это следующим образом: во-первых, она предпочитает как можно меньше общаться с так называемыми представителями органов, потому что за годы заключения у нее выработалась стойкая фобия на человека в мундире; во-вторых, Французова опасалась, что ей просто-напросто не поверят, а то еще и упекут в психушку.

Да и при самом благоприятном исходе беседы дело все равно ведь положат под сукно: раскрываемость квартирных краж в нашем городе очень низкая, а Французова – человек бедный и «помочь» соответствующим образом в розыске своего имущества не в состоянии.

...Я широко, с хрустом в скулах, зевнул перед монитором. Какой бы ты ни был «low radiation», глазки-то все равно устают.

Конечно, день на день, а вернее, ночь на ночь не приходится. Если надо (один вариант), или если очень хочется, (вариант второй) частенько отрываешься от машины только с рассветом. Как раз в шесть утра, когда начанают копошиться во дворе соседи: слышимость у меня что надо. В смысле – жизнь выплескивается наружу, в том числе, в мои ушные раковины, во всех ее проявлениях. От трудовых – звук рубанка и пилы, доносящийся от Садомовых, до семейных – шумных утренних пробуждениях Коляна. Не говоря уже о посетителях и многочисленных знакомцах тети Гали, подверженных, как и она сама, затяжным выяснением отношений с зеленым змием, – кто кого?

И можно заломить руки за голову, с хрустом потянуться и отправиться на боковую.

Хоть в шесть – начало трудовой активности Сашки Садомова, хоть в семь – пробуждение Коляна, а можно дотянуть и до восьми. В это время еще один мой сосед – капитан патрульно-постовой службы Аслан Макаров выводит свой «жигуль» и едет заступать на дежурство. А посетители тети Гали обычно покидают ее гостеприимную квартиру обычно около половины восьмого.

Так что есть из чего выбирать в смысле ориентации по времени.