Я смотрел на это довольно долго, а затем прострелил четвертый мяч. Никакого сострадания к тонувшим боевикам у нас не было.

Это были мои самые необычные успешные выстрелы. Мой самый дальний случился примерно в то же самое время.

Как-то днем трое боевиков появились на берегу реки, примерно в 1600 ярдах (более 1460 м) выше по течению (почти миля). Они уже проделывали это раньше: стояли там у нас на виду, зная, что с такой дистанции мы по ним стрелять не будем. Правилами открывать огонь в такой ситуации не запрещено, но расстояние настолько велико, что расходовать боеприпасы впустую нет никакого смысла. Видимо, полагая, что находятся в полной безопасности, они начали насмехаться над нами, как шкодливые подростки.

Я наблюдал за ними в оптический прицел. В это время подошел наш авианаводчик. «Брось, Крис, — сказал он. — С такого расстояния ты в них не попадешь».

Я хоть и не сказал, что собираюсь попытаться, но его слова прозвучали как вызов. Подошли еще морские пехотинцы, и в тех или иных выражениях высказали примерно ту же самую мысль.

Иногда, если мне говорят, что я чего-то не смогу сделать, именно это и заставляет меня думать, что я смогу. Но 1600 ярдов — это такая дистанция, что даже мой прицел не давал баллистического решения. Поэтому пришлось кое-что прикинуть в уме и скорректировать дистанцию, учтя размеры дерева, расположенного за спинами ухмыляющихся боевиков.

Я выстрелил.

Луна, земля и звезды сошлись. Господь подул на пулю, и она попала идиоту в кишки. Два его приятеля тут же показали нам пятки.

«Достань их, достань их! — заорали морпехи. — Пристрели их!»

Думаю, в эту минуту они полагали, будто я могу попасть во что угодно под луной. Правда, однако же, в том, что мне дьявольски повезло поразить на таком расстоянии даже одну неподвижную цель; попасть же на таком расстоянии в бегущего человека нечего было и думать.

Этот выстрел долго оставался моей самой удаленной подтвержденной ликвидацией в Ираке.

Многие думают, что мы постоянно стреляем на такие огромные расстояния. И хотя мы действительно стреляем дальше других на поле боя, наши цели все-таки намного ближе, чем думает большинство людей.

Я никогда специально не измерял, как далеко находятся мои цели. Дистанция почти всегда зависит от конкретной ситуации. В условиях уличного боя, где на мой счет было записано максимальное число ликвидаций, цели почти всегда находятся на расстоянии от двухсот до четырехсот ярдов. Ну, а дистанция выстрела всегда равна расстоянию до цели.

При ведении боевых действий на открытой местности расстояния больше. Обычно стрелять приходится на расстояние от восьмисот до тысячи двухсот ярдов. И тут незаменимы винтовки с большой дальностью прямого выстрела, такие как.338.

Иногда спрашивают, с какого расстояния я больше всего люблю стрелять. Ответ такой: чем ближе, тем лучше.

Как я уже упоминал выше, еще одно распространенное заблуждение по поводу снайперов гласит, что мы всегда целимся в голову. Лично я почти никогда этого не делаю, за исключением ситуаций, когда я абсолютно уверен, что попаду. Но в бою это очень редко бывает.

Я предпочитаю целиться в корпус, примерно в центр тела. Там достаточно уязвимых зон. Не так важно, какую именно поразить, противник будет повержен.

На реке я провел неделю. После этого поступил приказ сдать дела другому снайперу SEAL, который был легко ранен в начале операции, а теперь вернулся после излечения. У меня было больше, нежели просто доля честных ликвидаций. Пришло время уступить место другому.

Командование отправило меня на несколько дней в лагерь Фаллуджа. Это был один из немногих перерывов в боевых действиях, которому я был действительно рад. После изматывающего своим темпом сражения в городе мне нужно было немного передохнуть. Горячая пища и душ доставляли настоящее удовольствие.

После небольшой передышки я был вновь направлен в Багдад, чтобы работать с «Громом».

По дороге в Багдад наш «Хаммер» подорвался на закопанном в землю самодельном взрывном устройстве. Импровизированная мина взорвалась прямо позади нас. Все в машине перепугались, кроме меня и еще одного парня, участвовавшего в штурме Фаллуджи с самого первого дня. Мы с ним обменялись взглядами, подмигнули друг другу и снова задремали. По сравнению с теми взрывами, которые были у нас в течение последнего месяца, и с тем дерьмом, через которое нам пришлось пройти, это было вообще ничто.

Пока я был в Ираке, мой взвод отправили на Филиппины, обучать местных военных, ведущих борьбу с террористами-радикалами. Не очень впечатляющая поездка. Но наконец-то это задание было выполнено, и они вернулись в Багдад.

Вместе с несколькими другими «морскими котиками» я отправился в аэропорт встречать их.

Я ожидал теплой встречи: наконец-то я возвращался в свою большую семью. А они вышли из самолета и сказали:

«Эй, ты, жопа!»

И даже похлеще. Как и все остальное, что делают «котики», их язык за гранью фола. Ревность, имя твое — SEAL.