Через двадцать минут Шади доложил по связи:

— Люди Абдаллы Муштака уехали.

— Хорошо, возвращайся. Заодно проверь охрану.

— Слушаюсь.

В 14.50 машина Надира остановилась неподалеку от посольства в глухом переулке. Дальше Гранов пошел пешком, сопровождаемый Бакиром Хаджаром. В 15.20 Гранов вошел на территорию дипломатической миссии и поднялся в кабинет, где его ждал старший лейтенант Шустов.

— Как съездили, Виктор Алексеевич?

— Нормально, раз вернулся живой.

— Встреча стоила риска?

— Это не нам решать. — Майор достал диктофон, извлек из него флешку, передал помощнику: — Здесь запись разговора с Хатимом. Срочно отправь ее генералу Александрову.

— Понял, сделаем!

Шустов подошел к столу, на котором стоял компьютер. Вскоре доложил:

— Запись в Москву передана и принята. На раскодирование уйдет минут десять, так что где-то через полчаса вся информация будет у Александрова.

— Хорошо. Вроде ничего и не делали, а чувствую усталость.

— Нервы.

— Нервы? Нервы у меня в порядке. Просто устал.

— Ну, теперь, когда проявился Мирза Хатим, о полноценном отдыхе придется забыть. Служба напряжет меня по полной.

— Посмотрим. В принципе у нас не так много возможностей. И у наших агентов тоже.

Сигнал вызова по спутниковой станции прошел неожиданно быстро. В 16.00. Гранов поднял трубку:

— Слушаю.

— Это Александров. Я получил запись разговора, прослушал ее. То, что предложил Хатим, не ново и не удивило. Естественно, мы заинтересованы в том, чтобы при наступлении талибов северные территории Афганистана, как и в конце девяностых годов, находились бы под контролем наших союзников. Это самый оптимальный со всех точек зрения вариант. То, что такой человек, как Мирза Хатим, вышел на нас с подобным предложением, неплохо. Он действительно пользуется определенным авторитетом и влиянием в северных провинциях и среди местных командиров соединений и частей афганской армии. Хатим хорошо осведомлен. В плане того, что американцами действительно разработан секретный план срочной эвакуации высших должностных лиц марионеточного режима в Европу в случае попытки захвата власти талибами. Однако делать на него ставку или нет, решать не нам. Я передам всю информацию директору, он отправит ее в Администрацию. И там уже примут окончательное решение. Вы же пока продолжайте работу в штатном режиме. При изменении обстановки я определю вам круг задач, а пока занимайтесь текучкой. Как понял меня, Виктор Алексеевич?

— Понял, товарищ генерал-лейтенант!

— Ну и славненько. До связи!

— До связи.

Гранов отключил станцию, взглянул на помощника:

— А ты говорил, об отдыхе придется забыть. Впрочем, ты это сказал в отношении себя, потому как именно тебе придется постоянно находиться на связи с Москвой, а я пойду в жилой отсек к себе, прилягу.

— На ужин звать?

— Не надо. Хатим так накормил, что до сих пор живот, как барабан. Вечером попьем кофе, еще раз сами прослушаем запись.

— Вы думаете, мы найдем там то, что упустят наши спецы в центральном офисе?

— Я так не думаю. Но прослушать надо. Во время беседы мне показалось, что где-то Хатим сфальшивил. Где-то он сказал то, чего в его положении не озвучивают. Но мне могло действительно показаться.

— Хорошо, Виктор Алексеевич, послушаем запись. Если на связь выйдет Надир, что ему передать?

— А что ему передать? Пусть занимается своими делами, уделяет внимание семье. В общем, пассивный режим ожидания.

— Понял! Спим, значит!

— Занимаемся текущей работой. Проанализируй информацию по выводу войск западной коалиции. На что обратить внимание, ты знаешь.

— Куда, кому и сколько натовцы направят советников?

— Верно. До вечера, Дима, я бай-бай!

— Спокойного сна, Виктор Алексеевич. Но прежде чем завалиться в постель, я бы на вашем месте прошел медицинский осмотр. Черт его знает, чем накормили вас в Ак-Табазе.

— Там все ели из одной посуды.

— Но что для афганцев обыденно, для русских вполне может обернуться как минимум расстройством желудка.

— Хорошо, зайду в медицинскую часть, уговорил!

Мирза Хатим, помолившись, собрался было идти в женскую половину дома, но тут неожиданно громко прозвучал сигнал вызова спутниковой станции. Хатим отложил четки, подошел к чемодану, открыл его, снял трубку:

— Слушаю!

Звонил Джемал ад Дин.

— Надеюсь, я не вырвал тебя из объятий очаровательной Амиры?

— Нет, Джемал, но ты забываешь, что у нас не принято говорить о женах.

— Извини, если обидел. Я получил доклад Муштака. Ты хорошо сыграл свою роль, вот только сумел ли убедить русского разведчика?

— Не ему принимать решения.

— Это верно, но от его впечатления тоже немало зависит. И по голосу на записи их не определишь. Скажи, как вел себя русский?

— Так, как и должен был вести.

— Он выглядел настороженным?

— Нет, спокойным, даже слишком спокойным, ел с аппетитом, хвалил сладости, чай, афганскую кухню. Но слушал меня внимательно, хотя тоже, как и люди Абдаллы, записывал разговор.

— Мне стало известно, что эта запись уже в Москве, более того, кто-то из России общался с Грановым по закрытому спутниковому каналу, используя спутник военной разведки.