«Погода, как в ноябре, — размышляла Барбара Томпкинс, проходя свои обычные десять кварталов пути из офиса фирмы, расположенного на пересечении Шестьдесят Восьмой улицы и Медисон-авеню, к себе домой на перекресток Шестьдесят Первой улицы и Третьей авеню. — Надо было одеть что-нибудь потеплее». Но что значат какие-то минуты дискомфорта в сравнении с прекрасным расположением духа, в котором она пребывала уже долгое время!

Не проходило дня, чтобы она не возвращалась радостными мыслями к чуду, совершенному для нее доктором Смитом. Сейчас просто невозможно было представить, что всего каких-то два года назад она работала в захолустной рекламной конторке в Олбани и занималась тем, что пробивала в журналах упоминания о той или иной крохотной косметической фирме.

Ненси Пирс была одной из немногих ее тогдашних клиенток, общение с которыми доставляло удовольствие. Ненси всегда в шутку и всерьез прикидывалась некоей «простушкой Джейн» с сильно развитым комплексом неполноценности, порожденным постоянной работой в контакте с самыми роскошными манекенщицами. И неожиданно Ненси ушла в продолжительный отпуск и вернулась уже выглядя «на миллион долларов». Откровенно, даже с чувством гордости, поведала она всем вокруг, что сделала пластическую операцию.

— Послушай, — сказала она тогда Барбаре, — у моей сестры лицо «мисс Америки», но при этом она вынуждена все время бороться, причем, безуспешно, с лишним весом. Так вот, она мне все время твердит, что в ней, в ее теле, живет некая худенькая, стройненькая девчонка, которая изо всех сил стремится вырваться на свободу, наружу. А я себе всегда говорила, что во мне живет другая, очень симпатичная девчонка, которая тоже пытается вырваться наружу. Моя сестра пошла за помощью к врачам в клинику «Золотая дверь». Ну а я — я выбрала доктора Смита.

Глядя на нее, на вновь обретенную ею легкость в движениях, уверенность в себе, Барбара дала себе слово: «Если когда-нибудь у меня появятся деньги, я тоже пойду к этому доктору». Тут вскоре приказала долго жить «добрая, милая» тетушка Бетти. Умерла она в восемьдесят семь лет, оставила Барбаре тридцать пять тысяч долларов и завещала на эти деньги как следует погулять и получить кучу удовольствия.

Барбара прекрасно помнила свой первый приход к доктору Смиту. Войдя в комнату, где она сидела на самом краешке смотрового стола, доктор повел себя с ней крайне холодно. Это даже немного напугало ее.

— Что вам угодно? — почти рявкнул Смит.

— Я хотела бы узнать у вас, сумеете ли вы сделать меня красивой, — спросила у него тогда Барбара немного неуверенно. Потом, собравшись с духом, поправилась. — Я имею в виду — очень красивой.

Не произнося ни слова, доктор остановился перед ней, пододвинул яркую лампу, поднял ей подбородок, пробежал пальцами по контурам ее лица, ощупал скулы, лоб. Обследование заняло несколько долгих минут.

Потом он отступил на шаг.

— Зачем вам это?

Она рассказала ему о той красивой женщине, что, вероятно, живет в ней и ищет возможности проявиться. Потом добавила, что вроде бы не должна очень уж хотеть стать красивой, но вдруг с чувством опровергла сама себя: «Но я как раз хочу, очень хочу!»

Доктор неожиданно улыбнулся. Улыбка получилась скованной, невеселой, но вполне искренней.

— Если бы вы такого желания не испытывали, если не сказали мне об этом, я бы и заниматься вами не стал, — заверил ее доктор.

Операция, которую он провел, получилась удивительно сложной и даже, казалось, запутанной. Серией хирургических вмешательств он сначала увеличил ей подбородок, уменьшил уши, убрал темные круги из-под глаз и облегчил чересчур тяжелые веки. Глаза открылись шире, стали большими и светлыми. Следующим шагом доктор увеличил ей губы — они стали полными, провоцирующими; потом убрал следы давнишних угрей со щек, сузил нос, поднял брови. Более того, кое-что он сделал и с телом Барбары, подправив некоторые ее формы.

После этого доктор направил ее в парикмахерский салон, где цвет ее волос поменяли с мышиного на темно-шатеновый, на тот цвет, что стал идеально оттенять кремовый оттенок его нового лица, достигнутый последовательными процедурами кислотной обработки кожи. Косметологи салона подробно проинструктировали Барбару расчет тонкостей макияжа.

В довершении всего доктор посоветовал ей оставшиеся средства потратить на одежду и в сопровождении опытного консультанта отправил в магазин высокой моды на Седьмую авеню. Под руководством консультанта Барбара и подобрала там первый в своей жизни изысканного стиля гардероб.

Доктор Смит настоял на том, чтобы Барбара переехала в Нью-Йорк, подсказал, где можно найти квартиру, сам лично эту квартиру осмотрел. Потом потребовал у нее обещания приходить к нему на профилактические осмотры каждые три месяца.

Год, прошедший с момента переезда на Манхэттен и получения новой работы в престижной фирме «Прайс энд Веллоун», выдался для Барбары просто головокружительным. Головокружительным и удивительно интересным. Прожила его Барбара действительно полной жизнью.

Подходя сейчас к дому, она вдруг беспокойно оглянулась. Накануне вечером она ужинала с одним из своих клиентов в «Марк отеле». И, когда уходила, вдруг заметила доктора Смита, сидевшего в одиночестве за одним из крайних маленьких столиков.