Лиза замолчала, а Люси даже не нашлась, что ответить.

— У Денвера непростой характер, — медленно, тщательно подбирая слова, произнесла Люси. — Я тоже с вами, Лиза, буду откровенна. Когда мы с ним познакомились, то я решила, что он самый невыносимый мужчина на свете. Он постоянно подтрунивал надо мной, старался вывести меня из равновесия.

— Но что тогда произошло? Что послужило вашим сближением?

— У меня погиб в аварии сводный брат, — глухо призналась Люси, сердце снова кольнуло, она точно вернулась в прошлое. — И Денвер в это трудное время оказался рядом. Он мне очень помог. Мы сблизились.

Последнюю фразу она произнесла для очистки совести. Ей не хотелось врать Лизе, но и всю правду рассказать она была не готова.

Душа ее по-прежнему болела.

— Простите, я не хотела вам причинить боль. — Лиза подошла к ней и взяла девушку за руку. — Потеря близкого человека — это страшная трагедия. Денвер говорил, что у вас родители умерли.

— Да. У меня осталась только бабушка.

Тут Люси энергично замотала головой в знак протеста.

— Позвольте с вами не согласиться. Теперь у вас новая, шумная и большая семья. Скоро должны подъехать Джудит с Алексом, так что скучать не придется. Да, а как по поводу совместного обеда? Вы еще не передумали?

— Конечно, нет!

— Тогда, Люси, давайте завтра в одиннадцать?

— Договорились. И, Лиза, может, нам стоит перейти на «ты»?

— Возражений не имею.

— Это о чем вы, леди, так мило беседуете? — Денвер спускался по лестнице. Он переоделся, теперь на нем были джинсы и хлопковая рубашка. Мокрые волосы поблескивали.

— Э нет, братец! — Лиза шутливо погрозила ему пальцем. — У женщин свои секреты, в которые мужчин мы посвящать не собираемся. Вспомни-ка, в детстве сколько раз я просила вас с Алексом что-нибудь мне рассказать или принять в свою компанию? Вы как мне всегда отвечали?

Денвер подошел и обнял Люси.

— Сдаюсь, девушки. Перевес на вашей стороне. Без Алекса мне с вами не справиться; появится брат, тогда и поговорим о поведении сестренки…

— Поговорим, поговорим…

Обед проходил в дружеской атмосфере. Люси из-под опущенных ресниц постоянно наблюдала за Денвером и вскоре заметила, как у того на лбу выступили бисеринки пота. Он продолжал шутить, но усталость брала свое.

Люси несколько минут размышляла над тем, как бы потактичнее увести его из-за стола, чтобы никто не обиделся и Денвер ее ни в чем не упрекнул. Но так ничего и не придумала.

Поднявшись из-за стола, она встала рядом с Денвером и положила руку ему на плечо.

— Я прошу нас извинить. — Ее голос дрогнул, но она решительно продолжила: — Но Денверу пора в постель.

Он чуть приподнял голову, его бровь выразительно поползла вверх, но на лице заиграла задорная усмешка.

— Да, вы тут нас извините, — в тон ей проговорил Денвер, — но если женщина сама просит…

Лиза поперхнулась кофе и отчаянно покраснела, а София весело рассмеялась.

— Денвер, перестань паясничать и вводить девочку в краску. Тебе должно быть стыдно…

— Ничуть… Что я сказал противоестественного, за что должен просить прощения? По-моему, ничего. Вы знаете, у нас не было медового месяца…

— Денвер! — Теперь уже не сдержалась Люси. Только сейчас она поняла, как двусмысленно прозвучали ее слова.

Он поднялся.

— Иду, милая. Знаю, знаю, меня мама учила, что заставлять женщину ждать — дурной тон.

В тот момент Люси готова была его придушить собственными руками. Но, кажется, все присутствующие отнеслись к его словам с иронией.

Они покинули столовую, и Люси прошипела точно разъяренная кошка:

— Если бы ты не был больным, я бы с удовольствием спустила тебя с лестницы.

Его губы дрогнули.

— Люси, милая, мы еще не поднялись и на первую ступеньку… — Тут его руки, несмотря на травмы, обняли ее. — Но кое-что я все же позволю с собой сделать… И заметь, позволю с удовольствием…

— Ты невыносим, — прошипела в том же тоне девушка, хотя ее сердце отчаянно колотилось. Она прекрасно поняла, о чем вел речь Денвер. Но она и помыслить не могла…

Денвер же болен…

И тут страсть…

Пламенная…

Обжигающая…

Он лукаво улыбнулся:

— Ты же поможешь мне подняться? Не позволишь, чтобы я, ослабевший, больной, измученный, упал и остался сиротливо лежать у подножия лестницы…

— Тоже мне обессиленный нашелся, — проворчала Люси, крепче его обнимая. Она подозревала, что в словах Денвера есть доля правды. Вид у него был уставший.

Они медленно поднялись по лестнице, а затем прошли в спальню. Часы на столике показывали одиннадцатый час.