Не отрываясь от сладких губ, Мераб потянул Хаят к огромному ложу, усыпанному лепестками роз, и упал на него, увлекая ее с собой.

Девушка блаженствовала в объятиях любимого, чувствуя, что ее тело создано для него. Изнывая от плотской жажды, она отвечала на жаркие поцелуи Мераба, судорожно обнимая его; очертя голову она бросалась в водоворот его ласк в поисках обещанного наслаждения.

Безусловно, ошибкой было состязаться с Мерабом в силе любви, но Хаят не смогла отказать себе в удовольствии побороться с ним еще и еще. Она хотела его с такой сокрушительной силой, что ей самой становилось страшно.

Когда желание разгорелось до безумного, невыносимого жара, Мераб снова завладел инициативой, навалившись на девушку. Подняв руки возлюбленной над головой и прижав их к подушкам, он притиснул свой восставший жезл страсти к средоточию ее желания и, услышав в ответ стон наслаждения, приподнялся над ней. Тело Хаят жадно открылось, и Мераб глубоко вошел в него.

Задыхаясь, она подняла голову, чтобы посмотреть на любимого в золотом свете открытого огня, на прекрасное лицо, потемневшее сейчас от всепоглощающего желания.

— У меня нет сил сопротивляться этому водовороту, когда я с тобой, — судорожно прошептала Хаят.

— О прекрасная, — почти хрипя от едва сдерживаемого вожделения, ответил Мераб. — И у меня тоже нет сил бороться с тобой.

И тогда он начал двигаться, энергично и размеренно, разжигая в ней неистовую страсть. Спустя всего несколько мгновений Хаят уже всхлипывала… А потом настал и пик наслаждения, прекрасный и сокрушительный, каким он бывал во всех их любовных встречах. Она закричала, извиваясь под Мерабом, и тот вздрогнул и застонал, сраженный такой же ошеломляющей силой наслаждения.

Потом Хаят лежала под ним, задыхаясь, не в силах пошевелиться. Ей хотелось, чтобы любимый всегда оставался внутри нее, хотелось, чтобы этому блаженству не было конца. Мераб заполнял какую-то пустоту, дарил ей чувство целостности.

Спустя некоторое время юноша перелег на бок и прижался грудью к спине возлюбленной. Его руки властно и нежно обнимали ее, его ноги переплелись с ее ногами. Хаят чувствовала, как мощно бьется о ее спину сердце Мераба, тогда как ее собственное металось в груди от удивительных и чудесных ощущений.

Хаят пугало, как хорошо ей было с Мерабом, каким правильнымказалось быть с ним. Она закрыла глаза. Она чересчур сильно его хотела, чересчур сильно хотела быть с ним. Хаят резко вдохнула и вздрогнула.

— Тебе холодно? — Хриплый голос Мераба нарушил молчание.

— Нет… уже нет.

Юноша изо всех сил обнял Хаят, и ей показалось, что еще миг — и он раздавит ее в своих объятиях.

— Пусти меня, чудовище, — прошептала Хаят.

— Нет, я не отпущу тебя, я спрячу тебя в карман и буду носить, как самое главное сокровище своей жизни. И буду счастливейшим из смертных.

Мераб поднял жену на руки.

— О как же прекрасен сей мир!

— О мой халиф, ты ведешь себя, как глупый влюбленный, — смеясь, сказала Хаят.

— Я и есть самый глупый и самый влюбленный! Ибо я влюблен в тебя, моя греза! Влюблен в город, прекраснейший Медный город, который возродил из небытия, влюблен в саму жизнь!

Воистину, Мераб оказался подлинным Избранным, ибо даровал Медному городу, восставшему из легенд и песков, не столь свои желания, сколь всю мощь своего разума, постоянно ищущего и находящего ответы на все большее число вопросов.

А вот желания… Желания он принес к ногам Хаят, которая была теперь его любимой, его жизнью и жизнью прекрасного, живого и вечного Медного города.