Алмазная принцесса

Аннотация

Ради спасения семейной компании Руби Сиборн готова на все: даже пожертвовать собственным счастьем и выйти замуж за врага. Она и не предполагала, что ненавистный человек вдруг станет любовью всей ее жизни…

Marrying the Еnemy «Алмазная принцесса» * * * Глава 1 Джекс Марони променял чистые небеса австралийских пустынь на это безобразие. В самом дорогом и фешенебельном районе Мельбурна Армидейле старейший ювелирный дом Австралии дает прием, на котором собрались все сливки общества и воротилы ювелирного бизнеса и куда он явился без приглашения. Чертовы выскочки. Они не просто его конкуренты, они – самые настоящие враги. Враги, которые упорно делают вид, что не замечают его, которые шепчутся у него за спиной и показывают пальцем, бросают косые взгляды. Враги, к которым он вынужден идти на поклон, чтобы добиться своей цели. Его это страшно раздражало. Ему плевать, что эти люди думают о нем, но они нужны ему в качестве партнеров, и от этого никуда нельзя было деться… От осознания своего бессилия у Джекса свело живот, и так уже порядком измученный постоянным, медленно тлеющим гневом на человека, который был причиной того, что он оказался в подобной ситуации. – Осторожнее. Скоро ваш лоб сведет судорогой, и так до конца жизни и будете ходить с таким лицом, будто вы что-то не то съели на завтрак. Удивленный, что кто-то решился подойти к нему, несмотря на его очевидное нежелание ни с кем общаться, он повернул голову и увидел нахальную блондинку, увешанную бриллиантами. Такого количества камней хватило бы, чтобы обеспечить его западноавстралийский прииск работой на ближайший десяток лет. – А вам-то что? По всей видимости, нелюдимость Джекса не произвела на нее должного впечатления. Ее губы сложились в дразнящую улыбку. – Выпуск новой весенней коллекции Сиборнов – это повод для шампанского, икры и неземного восторга. – Она протянула ладонь к его лбу. – А вы все еще хмуритесь. Вам это не идет. – Это потому, что большинство здешних снобов не могут шевельнуть ни одной мышцей своих накачанных ботоксом лбов? – Он пренебрежительно окинул взглядом разряженную в дизайнерские тряпки толпу обладателей тугих кошельков и безупречных укладок, каждый из которых готов был бросить в него камень за грехи его отца. К изумлению Джекса, улыбка блондинки стала еще шире. – Возможно, вы и правы, но вы должны делать вид, что они вам нравятся. – Почему это? – Потому что охранники не жалуют негламурных типов, просто стоящих и глазеющих. Они решат, что вы вор. Джекс невольно поежился под ее пристальным изучающим взглядом. Потом их глаза встретились, он ощутил легкое покалывание, словно по телу пробежались слабые разряды тока. – С другой стороны, может, и нет. С другой стороны, он был не прочь скрестить шпаги с интригующей блондинкой. Ему редко бросали вызов. Как в бизнесе, так и в остальном. Ему нравились простые понятные женщины. Дерзкая блондинка? Что-то новенькое. Он отмахнулся от нее: – Разве вы не должны блистать и выслушивать комплименты? – А разве вы не должны улыбаться? Его губы дрогнули. – Я знала, что сможете. Это не так сложно, как кажется. Он растерянно тряхнул головой: – Вы вообще кто? Она скорчила смешную рожицу: – Твой самый страшный кошмар, Смайлик. Джекс невольно засмеялся и сразу поразился тому, насколько странным и чужим показался ему его смех. Когда же он смеялся в последний раз? – Ваш язык доведет вас до беды. Она подняла к плечу воображаемый пистолет и нажала на курок: – Я готова. Ей все-таки удалось произвести на него впечатление. Джекс решил немного подразнить ее: – Громкое заявление. А что на деле? Беспечно пожав плечами, она отвернулась, позволив полюбоваться манящим видом обнаженной спины, обрамленной изумрудным сатином дизайнерского платья с гигантским бантом. Незнакомка сделала два шага, остановилась и обернулась: – Останетесь после ланча – узнаете. Если повезет. Она удалилась, старательно крутя отличной задницей. * * * Руби схватила бокал шампанского с подноса проходящего официанта. Она испытывала непреодолимое желание сорвать с себя колье из редких зеленых бриллиантов и как следует почесаться. Она понятия не имела, как ее сестра Сапфи это терпела. У нее было ощущение, что драгоценные камни весят не меньше тонны, а сережки оттянули мочки ушей на добрый дюйм. В то время как толпа ахала и охала, восторгаясь ее творениями, Руби боролась с желанием почесаться. Для прессы этот день мог бы стать удачным. Она представила себе заголовки: «У Руби Сиборн, гениального автора последней весенней коллекции, аллергия на собственные драгоценности!» Вероятно, это была скорее психосоматическая реакция, чем физиологическая. Подсознание пыталось ей сказать, что ее место за кулисами. Она ведь использовала только благородные металлы и драгоценные камни, которые, к слову, все труднее было добывать, и все из-за «Прииска Марони», гигантской корпорации, поглощающей все и вся на своем пути. Попадись ей в руки Джекс Марони, президент, она бы его задушила. Кстати о мужчинах, вызывающих желание их придушить… Руби посмотрела на сварливого Аполлона, подпирающего стену. На нем был темный деловой костюм в тонкую полоску, голубая рубашка и галстук цвета индиго, но на этом его респектабельность заканчивалась. Непроницаемые черные глаза, бесстрастное выражение лица с едва уловимой усмешкой на сексуальных губах – у него словно на лбу было написано «плохой парень». Он был не слишком любезен с ней. И кто он вообще такой? Репутация Сиборнов зиждилась на эксклюзивности. Каждый на сегодняшнем приеме мог похвастаться происхождением и деньгами. Деньгами, в которых отчаянно нуждалась ее компания, чтобы выжить. Руби стояла, уставившись в одну точку, потом взглянула на него. Мужчина насмешливо поднял бровь, и ее бросило в дрожь. По коже тут же побежали мурашки. На какое-то время она даже перестала дышать. Кивнув ему, Руби быстро отвернулась и просунула палец под короткое ожерелье, удавкой охватившее шею. Это не помогло. Под его пристальным взглядом по ее телу разливались волны жара. От мужчины исходила дикая, необузданная сила, пробуждающая в ней первобытные инстинкты. Обычно Руби лишь флиртовала с подобными парнями, пока это ей не надоедало, а потом забывала о них. По-настоящему ей нравились совсем другие мужчины. Но пока Сапфи пребывала в вынужденном отпуске, Руби пришлось взять на себя слишком много обязанностей. Создание столь любимых ею драгоценностей отошло на второй план – главной задачей стало удержать компанию на плаву. И это было только начало. Если только бы мама и Сапфи доверились ей раньше. Руби тяжело переживала потерю матери и восхищалась сестрой, ставшей президентом и лицом компании. В конце концов, Сапфи готовили к этой роли с пеленок. Руби никогда не завидовала сестре, предпочитая заниматься творчеством и вести беззаботную жизнь. Неуклонное падение рентабельности компании из-за ухудшающейся экономики, распространения сетевых магазинов и особенно «Прииска Марони», мало-помалу вытесняющего их с рынка, стало причиной того, что в последние несколько месяцев ее жизнь превратилась в кошмар. Но у Руби еще оставалось три месяца до того, как Сапфи вернется в свое кресло главы компании, двенадцать недель, чтобы доказать сестре и деловому миру, что она не какая-то там взбалмошная пустышка. По мере того как Руби продолжала принимать поцелуи и поздравления с успехом новой коллекции, ее взгляд часто (даже слишком часто, что являлось плохим знаком) возвращался к угрюмому незнакомцу. Наконец прием подошел к концу, и Руби с облегчением упала на стул. Радость ее длилась недолго – до тех пор, пока ее кузина Опал не похлопала ее по плечу и не сунула ей под нос лист бумаги. – Сколько мы сегодня продали? – спросила Руби. Опал нахмурилась и покачала головой: – Недостаточно. – Черт. – Она схватила лист и принялась изучать его. Практически полное отсутствие отметок о продаже привело ее в отчаяние. «Сиборн» шла ко дну, и ничто, включая выпуск самой шикарной коллекции из лучших ее произведений, не могло ее спасти. Опал сжала ее руку: – Все будет хорошо. Глаза Руби наполнились слезами, и она отчаянно заморгала. – Да, конечно, – выдавила она из себя. Она не может просто так сдаться. Ради Сапфи, ради семейного бизнеса, ради себя самой. В последний год своей жизни их мать постоянно накачивали морфием, но, несмотря на это, она сохраняла былую деловую хватку. Рак поджелудочной железы разрушил ее тело, но не острый ум; Матильда заставила Сапфи пообещать сохранить и продолжить дело их семьи. Ради потомков. Если принять во внимание тот факт, что ни Руби, ни Сапфи не удавалось завязать мало-мальски серьезных отношений, да они этого и не хотели, разговор о детях был явно преждевременным. Впрочем, все это было уже не важно, поскольку сестра была в больнице из-за нервного срыва на фоне синдрома хронической усталости. Потому что целиком взвалила на себя ношу, которую должны были нести они обе. Это был двойной шок – узнать о том, что «Сиборн» находится на грани разорения и что Руби косвенно виновна в болезни сестры. В то время как Сапфи добивалась твердых пятерок, Руби не утруждала себя учебой, изредка, по счастливой случайности получая четверки вместо обычных троек. Пока Сапфи уверенно шла к получению степени магистра по экономике, Руби училась на факультете искусств, особо не заботясь о дипломе, потому что уже работала ювелиром в семейной компании. В то время как Сапфи все свое время посвящала работе, Руби танцевала и развлекалась на вечеринках Мельбурна в компании таких же лоботрясов. Неудивительно, что мать доверяла Сапфи, а не ей. Пришло время доказать, что все ошибались. Пусть раньше Руби заботилась лишь о себе, теперь у нее появился шанс восстановить порядок вещей, выведя «Сиборн» из кризиса. Опал подтолкнула ее: – Кстати, у нас намечается скандал. Руби обернулась как раз вовремя, чтобы заметить, как охрана проявляет угрожающий интерес к Смайлику. Он все-таки ждал ее! Ее пульс участился, и, несмотря на плохие новости, она с трудом сдержала торжествующую улыбку. Мужчины столь предсказуемы. Короткий, ничего не значащий флирт, и вот они уже думают, что ты от них без ума. – Я с ним справлюсь. Опал нахмурилась, видя, как Смайлик мрачно поглядывает на их охранника, возвышаясь над ним на целый фут. – Ты уверена? – Да, чем они больше, тем громче падают. Опал рассмеялась, и Руби обняла ее: – Спасибо за помощь, дорогая, не знаю, что бы я без тебя делала. – Да, я могу уже прибавить сертификат приветливой хозяюшки к моему диплому геолога. Руби толкнула ее бедром: – Точно, теперь отправляйся отдыхать, а я займусь нашим строптивым гостем. Бросив недоверчивый взгляд в сторону Смайлика, Опал направилась к выходу. Руби расправила плечи, готовясь к битве. Ее шея все еще чесалась из-за колье, ноги, привычные к балеткам, а не шпилькам, гудели, а атласное платье билось током в самые неподходящие моменты. – У нас проблемы, Фриц? Лицо охранника, уже много лет работающего на их семью, смягчилось. Они знали друг друга сто лет. Когда она была маленькой, он часто угощал ее мармеладками. Ну, пока мама не видела. Фриц указал на Смайлика, который смотрел на нее с видимой неприязнью, словно это она была виновна во всех его бедах. – Этот джентльмен отказывается уходить. Ледяной тон, которым было произнесено слово «джентльмен», недвусмысленно демонстрировал, что Фриц думает об этом мужчине. Поскольку каждая клетка ее тела ныла, чесалась или болела, Руби решила, что самое время забыть о ранее сделанном приглашении. У нее не было времени на флирт с парнем, которого она больше не увидит. Собираясь дать незнакомцу ценные указания насчет его дальнейших действий, она имела неосторожность посмотреть ему в глаза. Без всякого сомнения, это была серьезная стратегическая ошибка. В его черных глазах плясали насмешливые золотые искорки, дразнящие и манящие, и Руби невольно подумала, что отступать, наверное, не стоит… Черт бы его побрал. Как он мог догадаться, что ее так легко поймать на «слабо»? Руби никогда не пасовала перед схваткой, и теперь не позволит этому таинственному незнакомцу взять над ней верх. – Все в порядке, Фриц. Я пригласила его на чашечку кофе. Кустистые брови Фрица стремительно взлетели к самой линии волос, однако он не позволил себе высказать сомнение в разумности ее решения. Ничто не могло поколебать его преданности ее семье. – Закрываемся? Она кивнула: – Да, пожалуйста. Мы пойдем наверх, а ты закрывай зал и отправляйся домой. Если Фриц и удивился, что она приглашает незнакомца к себе домой (а он не мог не удивиться), то он ничем этого не выдал. – Спокойной ночи, мисс Руби. – Спасибо, Фриц. Она дождалась, пока охранник отойдет достаточно далеко, и повернулась. Следовало признать, что ее первоначальный план с треском провалился. От его сокрушительной улыбки у нее перехватило дыхание. – Чашечка кофе – это прекрасная идея. Как ему удавалось заставить ее чувствовать себя настолько неуверенной, уязвимой и одновременно взбудораженной, словно ребенок накануне праздника? Руби ненавидела это чувство внутренней дисгармонии. Именно поэтому она предпочитала мужчин рафинированных и беззаботных, а не хмурых и опасных. – Вообще-то у меня был очень тяжелый день… – Хотите сбежать? – прошептал он, наклонившись к самому ее уху, и Руби слегка покачнулась. Щеку обдало теплым дыханием, а от легкого цитрусового запаха кружилась голова. От него пахло сексом. Она скрестила руки, чтобы хоть как-то воспротивиться желанию прижаться к нему, и закатила глаза. – Ладно, одна чашка, и вы уходите. Он коснулся ее руки: – Смелости поубавилось, да? Дело было совсем не в смелости, а в инстинкте самосохранения. Мгновенно вспыхнувшее притяжение между ними было слишком сильным и не сулило ничего хорошего. – Я со всеми флиртую – не принимайте это на свой счет. – Правда? – Он оказался в опасной близости от нее. Мужчина больше не касался Руби. Ему и не нужно было, у нее по коже побежали мурашки от одной мысли о его присутствии. – Вам лучше избавиться от этой привычки, потому что некоторые парни могут неправильно вас понять. – Неправильно – это как? – Что вы предлагаете больше, чем хотите дать. Его намек был более чем прозрачен, и Руби захотелось проверить, сколько же она хочет ему дать. Прямо здесь и сейчас. Она вскинула голову: – Я предлагаю вам кофе. Соглашайтесь или уходите. Он заколебался, и ясно читаемое на ее лице разочарование слегка притушило пламя ее страсти, если можно так сказать. Она на миг задумалась, как будет отбиваться от него. Мужчина продолжал изучать ее взглядом, и Руби засмущалась. Наконец он медленно, словно все еще раздумывая, а не отказаться ли от этого щедрого предложения, поднял руку и указал на дверь в глубине зала. – Ведите. Глава 2 Джексу повезло. Он пришел сюда этим вечером с двумя целями: продемонстрировать мельбурнским снобам, что он вернулся и намерен просочиться в их ряды, и склонить Сапфиру Сиборн к мысли о слиянии компаний. К сожалению, президента не было на приеме, зато он познакомился с ее сестрой. Поглядывая на Руби, идущую рядом с ним, он раздумывал, не поторопился ли с выводами. Может, ему не так уж и повезло. Младшая Сиборн была выскочкой. Ехидной и провокаторшей. Совершенно не его тип, но на ближайшие несколько часов Джекс был готов закрыть на это глаза. Он не планировал спать с ней, слишком многое было поставлено на карту. У него были большие планы на эту компанию, но сейчас, глядя на ее волосы, мерцающие, словно золотые нити в свете ламп, и грудь, обтянутую атласом, которая соблазнительно колыхалась при каждом ее шаге, он жалел, что ставки так высоки. – Вы никогда не были у нас раньше. – В ее тоне отсутствовали вопросительные интонации. Ему понравилась ее прямота. – Иначе вы бы запомнили меня? Она фыркнула в ответ на его поддразнивание: – Я помню всех своих клиентов. – Всех? – Всех до единого. – В это трудно поверить. Она подняла руки, признавая поражение. – Хорошо, это не совсем правда. Я помню все изготовленные мной драгоценности и, в свою очередь, людей, которые их купили. – Впечатляет. Впечатляющим был и зал, по которому она его вела. Длинная, похожая на пещеру комната сияла – отполированные до блеска полы медового оттенка и стены цвета слоновой кости ловили свет точечных ламп, размещенных так, чтобы подчеркнуть красоту драгоценных камней и усилить их блеск. Насколько он мог судить по тому, что видел, камни здесь были в почете. Хотя Джекс и являлся хозяином прииска драгоценных камней вот уже несколько лет, они его никогда особо не интересовали. Его целью было получение прибыли. Сияющие побрякушки? Это для богатых дамочек. – Вам нравится? – Руби заметила, что он рассматривал драгоценности. Она, оказывается, не только приятно откровенна и красива, но еще и наблюдательна. – Неплохо, если вы любите подобные вещи. Она остановилась и театральным жестом схватилась за сердце: – Неплохо? Руби ткнула указательным пальцем в его сторону, и Джекс с трудом подавил желание схватить ее руку, поднести к губам и перецеловать пальчики. С некоторым запозданием он спросил себя: о чем, черт возьми, он думает? – Вы хоть знаете, сколько времени занимает создание одного такого изделия? – Нет, но я уверен, что вы меня просветите. Его ухмылка стоила ему еще одного взгляда, полного негодования. Руби указала на ближайший стенд, на котором находилось простое золотое колье, инкрустированное изысканными изумрудами, сказочно мерцавшими на черном бархате подкладки. – Видите? Я занимаюсь не только дизайном, но и огранкой. Месяц ушел на то, чтобы отшлифовать и отполировать изумруды, еще два на дужку, брусок и кольцо. Он выразительно поднял бровь, и она пояснила: – Дужка – это такая треугольная штука, которая скрепляет подвеску и само колье. Брусок и кольцо – это такой тип застежки. Ну, брусок вставляется в кольцо. – Очень интересно. Судя по ее неуверенному взгляду, она заподозрила, что он над ней издевается. И совершенно напрасно. Ее страстный монолог только подогрел его любопытство. И заставил задаться вопросом, насколько страстной она была в других областях. – Видите, какая замысловатая гнездовая оправа вокруг каждого изумруда. Это мой фирменный знак. – Красиво. Джекс не смотрел на колье, и оба это знали. Щеки Руби порозовели, и она отодвинулась от стекла. Тут он сделал то, чего никогда не делал раньше с возможными партнерами по бизнесу, и, соответственно, никак от себя не ожидал – он взял ее за руку: – Я не ожидал, что вы так скромны и застенчивы и не умеете принимать комплименты. – Если честно, то я просто валюсь с ног от усталости. Странное дело – Джекс испытал сочувствие. Вежливость требовала уйти. Попрощаться и вернуться в другой раз, когда здесь будет Сапфира Сиборн. Но он не достиг бы успеха, если бы не был безжалостным. Красотка блондинка имеет больше шансов убедить сестру принять его предложение, чем он сам, поэтому нужно заставить ее выслушать его. – Хотите, чтобы я ушел? Вопрос, заданный из вежливости, в то время как последнее, что его волновало, – это вежливость. Руби потеребила браслет на руке: – И да и нет. Он озадаченно посмотрел на нее: – И что это значит? – Да, я хочу, чтобы вы ушли, и тогда я смогу вернуться домой, снять это невыносимое умопомрачительное платье, надеть свои пушистые тапочки, залезть в постель с тарелкой карамельного попкорна и посмотреть фильм с Джейком Джилленхоллом. Любительница мелодрам, он должен был догадаться. Интересно, существует ли на земле хоть одна женщина, которой не нравились бы эти розовые сопли? Руби оставила браслет в покое и теперь теребила кольцо. – Нет, потому что вы для меня загадка, и я хочу знать, что вы здесь делали на самом деле. Кроме того, что прятались по углам, игнорируя мои шедевры. Да уж, она явно была оторвой, и от этой мысли его кровь быстрее побежала по венам. – Никаких загадок. Джекс Марони. – Он протянул руку, но приветственное рукопожатие не состоялось, потому что он был вынужден схватить Руби, чтобы она не упала. Она покачнулась, побледнела, вытаращила глаза и уставилась на него, словно на посланника Аида, явившегося по ее душу. – Вы Джекс Марони? – Судя по ее тону, она бы скорее поверила, что он переодетый Майкл Джексон. – С утра был точно он. Ее бледность прошла, теперь она вся раскраснелась. – Убирайтесь! Джекс столько раз слышал подобное в детстве, болтаясь с товарищами, которые обожали своих отцов. «Катитесь отсюда, ребята, паб не место для вас. У нас тут взрослые дела». Его отец везде таскал его за собой. Он гордился сыном, хлопал его по спине, ерошил волосы. Все друзья завидовали ему и мечтали о таком классном отце. Джекс обожал Денвера, любил в нем все: его раскатистый громоподобный смех, зычный голос, способность быть постоянно в центре внимания, его невероятную щедрость. Только потом он понял, что очень просто быть щедрым, когда деньги не твои. А близкие отношения между ними стали причиной того, что Джекс так и не смог принять сделанное отцом. Он отпустил Руби, раздосадованный выражением ужаса, так и не сошедшим с ее лица. – Вы не слишком любезны. И когда мы успели пройти путь от чашечки кофе до «убирайтесь»? Она закусила прелестную полную губку и смотрела на него так, словно ожидала, что он вот-вот приставит к ее горлу нож, заберет все ее ненаглядные побрякушки и исчезнет в голубой дали. – Я передумала, вы пойдете со мной. – Она схватила его за руку и потащила к ажурной двери из кованого железа, за которой виднелась винтовая лестница. – Кто-то должен надрать вам задницу, и этим кем-то буду я. Джекс нашел, что для человека, который был не слишком привычен к улыбкам, он улыбнулся слишком широко и весело, хотя мышцы лица с непривычки плохо слушались. Ему очень хотелось посмотреть на это. Руби считала себя девушкой гибкой, мобильной и готовой к любому повороту судьбы, но тот факт, что она тащила Джекса Марони за руку в свою квартиру, чтобы учинить ему допрос, совершенно не укладывался у нее в голове. Насколько она знала, парень сбежал из Мельбурна несколько лет назад, после суда над отцом. Хотя он и не был под следствием и никаких подозрений у полиции не вызывал, но кто знает, какова его истинная роль в этом деле? Слухи ходили самые разнообразные. Джекс-де знал об аферах своего папаши и участвовал в отмывании денег, и где-то у него припрятано целое состояние, до которого не добралась полиция, а еще он помог своей матери избежать правосудия. Руби не следила за новостями, но ее мать была в бешенстве от одной мысли о том, что отпетый преступник вроде Денвера Марони мог затесаться в высшие круги общества, получить доступ к деньгам своих новых друзей и фактически ограбить их. Что касается Джеки, матери Джекса, Матильда Си борн запретила своим дочерям даже здороваться с ней. Одно дело, когда тебя кидает мошенник. Другое – когда предает один из своих. Каким образом Джекс оказался владельцем процветающего прииска в Западной Австралии, разоряющего ее компанию, – вот что Руби намерена была выяснить. Теперь, узнав, кто он, она поняла, почему от него исходит ощущение опасности. И почему ее так тянет к нему. Руби отперла квартиру, буквально втолкнув Джекса внутрь, захлопнула дверь и только после этого повернулась к нему. Оказавшись на своей территории, она почувствовала себя спокойнее. На полу лежали такие родные бирюзовые и оранжевые индийские подушки, на столах стояли герберы цвета фуксии в огромных бутылках из цветного стекла, заменяющих вазы, ароматизированные свечи в каждом свободном уголке. Не сегодня. Сегодня Руби намерена отыграться на Джексе Марони за все беды, причиненные ее семье. – Если ты так обращаешься со всеми гостями, то спасибо, я обойдусь и без кофе. – Заткнись. – Она указала ему на самый низкий стул (а пусть ему будет неудобно!). – Садись. Я сейчас вернусь. Джекс пожал плечами и, как ни странно, послушался, с трудом уместив свои шесть футов на площади, не предназначенной для подобных габаритов. – Вообще-то я не люблю, когда мной командуют. – Его взгляд остановился на ее ногах и медленно пополз вверх, демонстративно останавливаясь в местах, на которых взгляд воспитанного человека останавливаться не будет. – Но поскольку ты, очевидно, собралась переодеться во что-то более удобное, я, так и быть, останусь. Думаю, это стоит того. – Ты отвратителен, – заявила Руби, но без должного негодования, обезоруженная его неотразимой улыбкой и комплиментом, скрытым в его словах. – А ты прекрасна. Вау. Искры, пробегающие между ними, грозились превратиться в неслабый электрический разряд. Раздосадованная тем, что ее тело проявляет слабость в самый неподходящий момент, она чуть ли не опрометью бросилась вон из комнаты. Раньше она и подумать не могла, что кто-то способен настолько вывести ее из равновесия, но противостояние Джексу Марони оказалось занятием весьма волнительным. Руби очень хотелось заставить его понервничать, так же как он это делал с ней, но внутренняя сила, таящаяся в его угольно-черных глазах, подсказывала ей, что она желает невозможного. Неплотно прикрыв дверь спальни, она подглядывала за ним в щель, ища, во что бы переодеться. – Можешь не устраиваться поудобнее – ты здесь ненадолго! – крикнула она, избавившись от изумрудного атласа, отбросив туфли и с облегчением натянув на себя полосатый комбинезон без бретелек. – А я-то надеялся, что знаменитые Сиборны окажутся милыми и гостеприимными. Она похолодела. Он знал о ее семье. Что в общем-то неудивительно. Вопрос заключался в том, как много он знал. Было ли ему известно, что ее отец умер, когда ей едва исполнилось десять лет? Что Матильда возглавила компанию, выведя ее в число первых ювелирных домов Австралии? Что Сапфи совмещала работу модели и президента компании, еще учась в университете? Что сама она всегда была лишь балованной младшей сестренкой? Руби снова посетило знакомое чувство вины. Она была беззаботной и безответственной, в то время как Сапфи взяла на себя слишком много и сломалась. Так, хватит. Она вытащила шпильки, державшие шиньон, и пробежала пальцами по волосам. Она любила, когда они были распущены. Она любила свободу, а не сдержанность и контроль, как ее непрошеный гость. Руби вышла из комнаты, подозрительно поглядывая на Джекса, их взгляды снова встретились, и ее сердце ухнуло и оборвалось, сводя на нет все попытки испытать к нему неприязнь. – Полоски зебры? Интересно… – Улыбка чуть тронула уголки его губ, и она с трудом удержалась, чтобы не сбросить комбинезон в ту же секунду. – Очень уместно, зебры ведь тоже вымирающий вид. Как Сиборны, – намек был ясен. Она мрачно взглянула на него: – Ты тут не на модном показе. – Она прошла в комнату и села напротив, поджав под себя босые ноги. – И ты здесь не для кофе. Преувеличенно скучающее выражение его лица не изменилось, но она заметила, что он сцепил руки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. – Тогда зачем я здесь? – вкрадчиво поинтересовался Джекс бархатным голосом, заставившим ее пульс участиться. – Все очень просто. – Она прищелкнула пальцами. – Для того, чтобы я могла сказать тебе все, что думаю о тебе и твоем бизнесе, а ты сделал выводы и держался подальше от моей компании. Джекс развалился на ее дамском стульчике, свесив руку за спинку и вытянув ноги. Его молчание и демонстративно расслабленная поза привели Руби в бешенство. Глаза ее сузились и заполыхали зеленым огнем. Опыт управления рабочими на прииске научил Джекса, что лучше дать людям вволю позлиться и спокойно подождать, пока гнев иссякнет сам собою, чем прерывать их, спорить и усугублять ситуацию. Кроме того, ему стало любопытно. Как Руби узнала, что он хочет поглотить их компанию? Более того, как эта избалованная эксцентричная блондинка собиралась ему помешать? Он провел тщательное исследование. «Сиборн» находилась в глубоком кризисе, и даже сотня новых коллекций не могла ее оттуда вытащить. – Тебе есть что сказать по этому поводу? – Зачем, когда ты все сказала за нас обоих? – Он самодовольно улыбнулся, надеясь, что это еще больше взбесит ее. Судя по выражению ее лица, это сработало. – Твой прииск разоряет наш, – обвиняющим тоном провозгласила она. – Ты продаешь камни по слишком низким ценам, мы не можем с тобой конкурировать. У нас маленький прииск, обеспечивающий нужды нашего семейного бизнеса, а ты поставляешь камни ювелирным сетям, которые продают изделия низкого качества по низким ценам и отбирают у нас покупателей. – У нее задрожали губы. – Ты убиваешь нас. Джекс не моргнув глазом выслушал эту душераздирающую речь. Его давно уже не трогали чужие эмоции. Дразня Руби, он смахнул несуществующую слезу. Ее губы сжались в тонкую ниточку. – Надеюсь, это не то, что я думаю. – А что ты думаешь? – Ты тронут до слез. Он едва смог удержаться от смеха при виде ее свирепого выражения лица: – Умна и красива. Она выругалась, и он засмеялся еще громче: – Не принимай это на свой счет, но я пришел, чтобы сделать твоей сестре деловое предложение. Она покачала головой, разметав золотые волны по плечам. – Ей это неинтересно. – Она еще не слышала, что я собираюсь ей предложить. Руби пожала плечами: – Я являюсь главой компании на ближайшие несколько месяцев, так что, если ты хочешь что-то сказать, тебе придется говорить это мне. – Тебе? Руби мгновенно ощетинилась, и Джекс не мог ее за это осуждать. – Сапфи взяла отпуск на три месяца по настоянию врача, так что теперь я за нее. Три месяца? Джекс не мог позволить себе столько ждать. У него было максимум несколько недель, пока дела «Сиборн» не пошли еще хуже. Потом уже не будет смысла вкладывать в компанию деньги. Внезапно Джекс осознал всю серьезность ситуации. Он не мог упустить такую возможность, ведь с приобретением прииска Сиборнов его собственная компания получит полный контроль над всем западным побережьем. И гарантированный плацдарм для завоевания восточного побережья, а там и всей страны. Джекс вернулся в Мельбурн по одной-единственной причине. Чтобы вывести «Прииск Марони» в лидеры. На самую вершину. Ничто и никто не могло его остановить. Он сцепил пальцы и прижал их к груди. – В таком случае, леди-босс, назови свою цену. Она изумленно распахнула глаза: – На что? – На «Сиборн». В ее резком смехе не было веселья. – Мечтатель. Он наклонился вперед, опершись локтями о колени: – Напротив, мечтательница здесь ты. Неужели ты думаешь, что сможешь добиться того, что не удалось твоей сестре? – Чего именно? – Процветания компании. Он едва успел увернуться от полетевшей в него книги. Вообще-то Руби не была буйной. Хотя, возможно, и была, но не знала об этом до того момента, как схватила первое, что попалось ей под руку (великолепный триллер-антиутопию), и запустила ею в мерзкого Джекса Марони. К несчастью, она никогда не была хорошей спортсменкой и промазала. – Какой темперамент. – Он подобрал книгу, пролистал и принялся читать аннотацию, давая ей время успокоиться. Руби прижала ладони к красным от гнева щекам, видимо пытаясь их охладить, и глубоко задышала. – Какое богатое воображение. – Она опустила руки, сцепив их в замок, и покачала головой. – Продать тебе «Сиборн»? Ты, должно быть, шутишь. Он встал так резко, что она отшатнулась: – Я не шучу. И у меня нет времени на игры. Джекс обошел квадратный винтажный кофейный столик, который Руби купила в секонд-хенде, и навис над ней. Можно подумать, на нее подействуют эти дешевые фокусы. Она тут же вскочила и подошла к нему вплотную. К своему неудовольствию, Руби обнаружила, что со своими пятью футами восемью дюймами выглядит не очень внушительно на фоне его шести футов и не менее трех дюймов, и тут же пожалела, что сняла туфли на каблуках. – Если ты так же умна, как твоя сестра, то должна понимать, что «Сиборн» продержится месяц или два, не более. Вас ждет банкротство. – Его губы изогнулись в сардонической полуулыбке. – Я предлагаю прекрасное решение. Ты продолжишь делать свои ненаглядные колечки с сережками. Ничего не изменится, кроме того, что я буду твоим хозяином. У нее уже чесалась рука стереть эту наглую ухмылку с его физиономии, но тут Джекс уточнил: – В смысле, я буду хозяином прииска. У Руби сжалось сердце при мысли о том, что семейный бизнес находится в двух шагах от гибели, но он не должен догадаться, насколько соблазнительно его предложение. – Я могу ответить только одно. – Торжествующее выражение, появившееся в его глазах, доставило ей еще больше удовольствия. – Когда рак на горе свистнет. Глава 3 После того как Джекс ушел, Руби добрых десять минут металась по выставочному залу, словно разъяренная пантера. Она всегда считала себя натурой спокойной и уравновешенной, не склонной к бурному проявлению эмоций, но, кажется, сегодня открыла в себе новую грань. Что, черт возьми, Джекс Марони возомнил о себе? Она была так возмущена его предложением, что даже не поинтересовалась, где он взял приглашение. Наверное, дал кому-нибудь на лапу, по примеру его дорогого папаши. Несправедливо? Возможно, но она сейчас находилась не в самом благостном расположении духа. Она сердито схватила список товаров с барной стойки и пробежала его глазами, надеясь увидеть новые отметки о продажах. Увы, приходилось признать очевидное: они едва отбили себестоимость камней. Руби конвульсивно сжала пальцы, сминая лист бумаги, и бросила его обратно на стойку. Через пару секунд, глотая слезы, она кинулась разглаживать несчастную бумажку, чтобы Опал не догадалась, насколько на самом деле плохи дела. Кузина стала ее помощницей, когда Сапфи на время отошла от дел. Руби ни за что не справилась бы без Опал, и хотела отблагодарить ее, сделав щедрый подарок – кольцо с опалом и браслет. Судя по тому, как шли дела, она не могла позволить себе даже оправу, не говоря уже о редчайших черных опалах. У Руби пересохло в горле, когда она подошла к столу, открыла ящик и достала конверт. Она взвесила его в руке, подбросила на ладони, пытаясь собраться с мужеством и вскрыть его. Днем у нее была уважительная причина – она не хотела портить себе настроение перед приемом. С тяжелым вздохом она наконец открыла конверт, жалея, что не может просто порвать его. К несчастью, это ничего бы не изменило: «Сиборн» по уши в долгах и отчаянно нуждается в инвестициях. Она просмотрела документ, и цифры заплясали у нее перед глазами. Руби не могла осуждать Сапфи за то, что та заложила их ювелирный салон и свою квартиру, чтобы оплатить дорогостоящее лечение их матери. Она поступила бы точно так же. Теперь, когда кредиторы требовали погашения долгов, они могли потерять то единственное, что Сапфи пообещала матери сохранить. Руби не может допустить этого. И не допустит. Она обязательно найдет выход. С тяжелым сердцем она прошла в свою мастерскую. В таком состоянии она, конечно, работать не сможет, но хоть займется сортировкой. Главное – занять себя чем-нибудь. Сегодня она все равно не уснет. Джекс зашел в квартиру, подключил айпод к колонкам и включил музыку. Басы ударили так, что его чуть не отнесло к стене. Это хорошо. Ему необходимо было сейчас что-то громкое, чтобы заглушить мысли. Чем громче, тем лучше. Оглушительный рев заполнил отделанный мрамором холл, разрывая барабанные перепонки. Тяжелый бит пульсировал в нем. Это было то, что нужно, чтобы сбросить напряжение последних нескольких часов. Он бросил пиджак на диван, подошел к бару, налил двойную порцию виски и опрокинул в себя. Дикий проигрыш, льющийся из ультрасовременной системы объемного звучания, соответствовал его настроению. Хриплый. Дисгармоничный. Резкий. Он аккуратно поставил стакан на стол, с трудом сдержав желание запустить им в ближайшую стену с воплем «Да пошли вы все, самодовольные снобы!». Джекса здорово задело вежливое пренебрежение со стороны бизнес-элиты. Ему нужно снова стать для них своим, доказать, что он не похож на своего бесчестного отца. Без этого его планы по экспансии «Прииска Марони» были неосуществимы. Но они смотрели на него сегодня, словно на пустое место. Черт возьми, как он сможет проводить переговоры с людьми, которые не просто враждебны – они его просто не замечают? Джекс оперся руками о подоконник, не замечая потрясающего вида Мельбурна, раскинувшегося до самого горизонта. Он всегда включал техно-панк-гранж, когда ему было плохо. Никаких слов. Только грохот. Музыка, мало похожая на столь любимых его родителями Брюса Спрингфилда и Бон Джови. Прекрасно, только этого ему не хватало после сегодняшнего вечера – вспомнить о родителях. Джекс довольно часто думал о них в последнее время. У Денвера появилась возможность досрочного освобождения, и пресса без устали терроризировала Джекса, пытаясь выудить хоть какую-то информацию. Он посылал их – в вежливой форме, конечно, – не озвучивая тот факт, что почти ожидал, что его мать явится поручиться за старого шарлатана. Джекс не мог понять, почему такая красивая состоятельная женщина, как Жаклин Блэйз, продолжала поддерживать своего негодяя мужа и после его ареста, когда вся правда вышла наружу. Пока она не совершила двойное предательство. Тогда все стало пугающе ясно. Ему было двадцать четыре, когда Денвера арестовали. В глубине души Джекс всегда знал, что Джеки была его сообщницей, пусть полиция и не нашла доказательств ее причастности к преступлению. Она представила Денвера своим богатым друзьям, заставила высшее общество принять его, несмотря на сомнительное происхождение. Дело в том, что отец Денвера был, по всей видимости, убит во время покупки партии наркотиков, когда пытался обмануть дилера. Родители никогда об этом не рассказывали, но Джекс нашел информацию в Интернете, после того как подслушал, что бабушка ругает мать за ее тягу к непутевым мужчинам. Он помнил испытанное им после прочтения чувство облегчения – отец был совершенно не похож на его деда. Смешно. Его мать, не колеблясь, помогла мужу обокрасть своих богатых друзей. Людей, которые знали ее семью десятилетиями. Когда Денвер был осужден, она просто ушла из его жизни, даже не попрощавшись. Мать, которой он доверял, мать, которую любил, просто исчезла. Теперь, десять лет спустя, Денвер подал очередную апелляцию, и вполне вероятно, что Джеки вернется. Он давно уже пережил ее предательство и перевернул эту страницу своей жизни, но сейчас его бесило то, что теперь, когда он добился успеха, все могло быть разрушено – стоило только Денверу, выйдя из тюрьмы, приняться за старое. Компания процветала, и Джекс каждый день благодарил всех богов за то, что его бабушка переписала на него прииск, когда ему было двадцать пять. Бабуля была дамой весьма трезвомыслящей и не доверяла дочери из-за сердечной склонности последней ко «всяким подонкам», поэтому, вместо того чтобы оставить Джеки все свое состояние, она распределила активы. С тех пор Джекс без устали работал, чтобы сделать прииск более прибыльным, и ему это удалось, несмотря на антирекламу, за которую должен был поблагодарить отца. Тот, видимо, считал день прожитым зря, если не видел своего имени на первых полосах газет. Помимо скандала с судом и обнародованными криминальными связями, были еще интервью в журналах, слухи об организации синдиката азартных игр в тюрьме и откровенная автобиография. Неудивительно, что журналисты преследовали Джекса, желая получить его комментарии. Он снова и снова повторял им, что ему нечего сказать об отце. Ни единого слова. Джекс рефлекторно сжал кулаки при воспоминании о последней встрече с отцом перед самым его арестом. Денвер тогда заказал столик в самом дорогом ресторане Мельбурна. Они ели тасманские устрицы и филе миньон, запивая самым дорогим вином, подчеркивающим вкус блюда. Отец был превосходным рассказчиком, и Джекс до слез и колик в животе смеялся над его байками. Чем старше он становился, тем больше ценил их отношения. Немногие из его знакомых парней стали бы тусоваться с отцами, но ему это было интересно. Денвер посвящал его во все свои дела. Как выяснилось позже, не во все. Денвера арестовали на следующий день. И мир Джекса рухнул. Он всегда обожал отца. Он стремился на него походить. Он восхищался им за то, что тот, выходец из рабочей и криминальной (если вспомнить, кем был его дед) среды, смог стать воротилой бизнеса. И вот его отец оказался лжецом и вором и вовсе не тем человеком, за которого принимал его Джекс. Он оставался рядом с Денвером – во время суда, всей этой газетной шумихи, вплоть до вынесения приговора. В тот момент, когда за отцом захлопнулась дверь тюремной камеры, их отношениям пришел конец. Музыка перестала играть, и Джекс сел на диван. По спине пробежал неприятный холодок. Пусть теперь ему было плевать на прошлое, но у него по-прежнему возникало это противное, сосущее под ложечкой ощущение, когда он вспоминал, как много жизней поломал отец своей ложью, сколько семей разорил. Ощущение, которое он ненавидел. Судя по тому, какой прием ему был оказан сегодня вечером, люди этого тоже не забыли. К дьяволу их. У него было полно работы. И компания, которую нужно было превратить в промышленного гиганта. Сегодня он сделал к этому первый шаг. Ничего личного. Просто бизнес. Кому он лгал? Бизнес закончился вскоре после того, как он явился по фальшивому приглашению на презентацию Сиборнов. С той секунды, когда он увидел Руби, бизнес уступил место предвкушению удовольствия. Дикого, необузданного, порочного. Он хотел ее. А если Джекс Марони чего-то хотел, он это получал. За это он должен был поблагодарить старину-отца. Джекс с раннего возраста усвоил, что ему дадут все, что он пожелает. Денвер был таким мягкотелым. Джекс сжал кулаки и со всей силы ударил ни в чем не повинный диван. Хватит. На столе его ждала огромная кипа бумаг, и пора было завязывать с этими соплями. Да, сделка, которую он так добивался, уплывала из рук из-за репутации его отца. Зато женщина, от которой зависело заключение этой сделки, пробудила в нем живейший интерес. Джекс знал о репутации Сапфиры Сиборн и ожидал схватки с настоящей акулой. Но перепалка с претендующей на остроумие дерзкой блондинкой удивила и потрясла его. Когда она услышала его имя, а позже предложение… да, в гневе она была великолепна. Джекс чувствовал возбуждение при одном воспоминании об этом. К сожалению, в данной ситуации он не мог позволить себе пойти на поводу у своей похоти, ведь у Руби Сиборн было то, чего он так страстно желал. Как правило, если он чего-то желал, он шел и брал это. «Сиборн» не должна стать исключением. Глава 4 Руби провела три дня над счетами компании вместе с бухгалтером, пока у нее не заболели глаза. Математика определенно не была ее сильной стороной, и все же она слушала и вникала. Сколько бы они ни прикидывали различных вариантов, чуда не произошло. Было ясно, что без денежных вливаний или существенного сокращения расходов компания скоро обанкротится. Руби заморгала, пытаясь прогнать ненавистные слезы. Она никогда не отличалась чрезмерной чувствительностью, но в последнее время была на грани нервного срыва. Не самое подходящее состояние для решающей схватки. Меньше всего на свете ей хотелось проводить воскресенье на скачках, но партнер по бизнесу пригласил ее, и ей не хотелось обижать его отказом. Руби дефилировала под тентом, растянутым на Флемингтонском ипподроме, целуясь со знакомыми, приветствуя конкурентов и клиентов, фальшиво улыбаясь и оживленно болтая о всякой чепухе, словно всю жизнь только этим и занималась. Она понятия не имела, как Сапфи проделывала это изо дня в день. Неудивительно, что сестра просто сгорела на работе. А ведь это еще самая легкая из ее обязанностей как президента. И никто не догадывался, что ее любимая компания каждый день делает шаг на пути к разорению. При воспоминании о сестре и о том, как мало Сапфи ей доверяла, у Руби словно ком в горле застрял. Она взяла бокал шардоне с подноса проходящего мимо официанта и направилась на лужайку. Ей необходимо было выбраться из толпы. Руби глубоко вздохнула, и тиски, сжимавшие ее легкие, ослабли. Потягивая вино, она оглянулась на битком набитый шатер. И увидела мужчину, которого ей так хотелось увидеть. Джекс Марони. Черный костюм. Черное сердце. И настроение тоже не слишком светлое, судя по мрачному лицу и вечно нахмуренным бровям. По всей видимости, он пришел сюда не для того, чтобы пообщаться. Спрятавшись за экраном, он, ни на секунду не переставая хмуриться, мрачным пронзительным взором сканировал помещение. Интересно. Это уже второй прием за несколько дней, на котором он намеренно дистанцировался от толпы. Было не похоже, чтобы Джекс чувствовал себя неловко, и все же он совершенно не вписывался в это закрытое рафинированное общество. Высокий, прекрасный, мрачный самец. Руби продолжила наблюдение. Он не двигался, не улыбался, не брал напитки и закуски. Единственный раз, когда он подал хоть какой-то признак жизни, имел место при приближении Мейеров, пожилой богатой семейной пары, друзей ее матери. Он распрямил плечи, изобразил на лице то, что при желании могло сойти за улыбку, и протянул руку. Однако старики прошествовали мимо, пробормотав что-то себе под нос (однако достаточно громко, чтобы Джекс услышал, и с таким трудом давшаяся ему улыбка исчезла с его лица). Этот человек делал все, чтобы разорить компанию ее семьи, и Руби должна была его ненавидеть, но в этот момент ей стало жаль его. Лицо Джекса, разумеется, почти сразу же приняло свое обычное непроницаемое выражение, словно ничего и не произошло. Если ей не изменяла память, восемьсот тысяч долларов, принадлежавшие сыну Мейеров, перекочевали в карман Денвера Марони. Неудивительно, что они не слишком обрадовались встрече с его сыном. Эта публика всегда защищала свое, а отец Джекса совершил немыслимое: воспользовался многолетней дружбой, чтобы обчистить их до нитки. Руби не давал покоя вопрос: зачем Джекс добровольно идет на это? Он мог казаться холодным и равнодушным, словно плевать хотел с высокого маяка, кто и что о нем думает, но отдавать себя на растерзание толпе из-за грехов отца – это было чересчур. Должно же это было задеть его! Если только Джекс не сделан из камня. Хотя, судя по виду, с которым он попеременно поглядывал то на часы, то на толпу, как будто ожидая кого-то, это предположение было не так уж далеко от истины. Сердце Руби замерло в сладкой истоме, но она тут же строго одернула себя. Вряд ли он искал ее. Если вспомнить, чем закончилась их беседа, можно предположить, что следующая встреча состоится уже в присутствии толпы юристов. Такие парни, как он, так легко не сдаются. Властные, самоуверенные, не принимающие отказа. Если Джекс Марони нацелился на «Сиборн», спасти ее сможет только вмешательство свыше. Руби подумала, что это неплохой выход – во всяком случае, единственный. Джекс выразился вполне ясно – его интересовал прииск, а вовсе не самый старый ювелирный магазин в Мельбурне. Джексу было плевать, что Сиборны поставляли тиары конкурсу «мисс Австралия» уже двадцать лет. Ему было плевать, что телезвезды собственноручно писали им благодарственные письма. Ему было плевать, что австралийские актеры, пробившиеся в Голливуде, дефилировали в их драгоценностях по красной ковровой дорожке. Джексу Марони было не плевать лишь на деньги – его деньги, – а все остальное могло гореть синим пламенем. Руби не знала, то ли стресс последних дней лишил ее разума, то ли ей срочно требовалось сорвать на ком-нибудь злость, а он оказался под рукой, но она решительно поставила бокал и направилась к нему. Джекс увидел ее, и на его лице промелькнула радость, быстро сменившаяся выражением полнейшего безразличия, которое он, вероятно, репетировал каждое утро перед зеркалом. – Выслеживаешь добычу? Он вытаращил глаза от изумления: – Что, прости? Она махнула рукой в сторону толпы: – Большинство мельбурнских ювелиров присутствуют здесь. Ищешь, кого бы разорить? Он натянуто улыбнулся: – Полагаю, ты не собираешься принимать мое предложение. – Правильно полагаешь. Предложение… Наверное, какой-нибудь талмуд на пятьдесят страниц, предназначенный, чтобы запудрить ей мозги. Руби ненавидела это чувство бессилия. – Ты охлофоб? Он покачал головой: – С чего ты взяла? – Ты все время держишься в стороне от толпы. – Скорее толпа держится в стороне от меня, – пробормотал он с горечью, окинув взглядом собравшихся. Может, ее предположения были недалеки от истины? Хотя мистер Денежный Мешок и делал вид, что ему сам черт не брат, ему вовсе не нравилось быть изгоем. – Выглядишь так, словно тебе в тягость находиться здесь. Вероятно, это отпугивает людей. Он пожал плечами: – Меня это мало волнует. Я здесь по делу. – Боюсь даже предположить, что это за дело, – пробормотала Руби, удостоившись очередной ухмылки. – Тебе не с кем поговорить? – А тебе? – парировала она, но тут же устыдилась своей колкости. Джекс нагло уставился на нее, взглядом срывая черное шелковое платье без бретелек. По ее телу побежали мурашки – она никогда не чувствовала себя настолько обнаженной, будучи полностью одетой. – Я здесь потому, что мне этого хочется. Это была просто банальность, ничего не значащая для парня, привыкшего, что женщины падают к его обутым в туфли от Прада ногам. Но в тот момент ей хотелось верить ему. Словно почувствовав это, Джекс оттолкнулся от стены и шагнул ей навстречу, оказавшись совсем близко. Слишком близко. Руби ощутила приближение легкой паники. Его губы искривились в усмешке. – Нечего сказать? Кажется, это впервые. Отчаянно борясь с желанием поцеловать его, она презрительно фыркнула: – Ты ничего не знаешь обо мне. Он наклонился к ней, и она едва не потеряла голову от его запаха. Запаха самца. – Может быть, я хотел бы узнать, – прошептал он, щекоча ее ухо горячим дыханием. Руби закрыла глаза, смакуя ощущение жара, охватившего ее тело. Реальность грубо вторглась в фантазии. Только интрижки с врагом ей сейчас и не хватало. Джекс коснулся ее лица, проведя пальцем по щеке. Новая волна удовольствия едва не накрыла Руби с головой. Здравый смысл все-таки не был окончательно побежден всепоглощающим желанием, и она удержалась от того, чтобы схватить его за руку и увезти к себе домой. С парнями она обычно сама проявляла инициативу, не дожидаясь, когда они сделают первый шаг. Если мужчина ей нравился, она давала ему это понять. Но когда Джекс отступил на шаг, оставляя ее разгоряченной и жаждущей прикосновений, она поняла, что он не обычный мужчина. У Руби не получится играть с ним. Он был не из тех, кого можно подразнить и распалить, а потом оставить ни с чем. Учитывая положение, в котором находилась ее компания, вряд ли стоило играть с огнем. – А я хотела бы, чтобы ты оставил мой прииск в покое. Желание в глазах Джекса не погасло. Кажется, ее колкости его заводили. – А я хотел бы, чтобы этот город узнал, что я не такой, как мой отец, и люди бы согласились вести со мной дела, но мы не всегда получаем то, что хотим. Ее поразила его откровенность. Когда его губы дрогнули и он попытался отвернуться, она схватила его за руку: – Значит, у тебя все-таки есть сердце, несмотря на то что ты изображаешь из себя крутого парня. Он нахмурился, но выражение его лица все же смягчилось. – Ничего подобного. – Он постучал себя по груди. – Пусто. Можешь называть меня Железный Дровосек. В детстве Руби обожала «Волшебника из страны Оз», и тот факт, что этот большой бизнес-хищник читал эту сказку, тронул ее так, как ничто другое. – Ты хочешь, чтобы тебя приняли… – Только в качестве делового партнера. – Он пренебрежительно махнул рукой в сторону зала. – Мне все равно, как они относятся ко мне лично. Это уточнение только укрепило Руби в мысли о том, что всеобщее презрение задевало его больше, чем он хотел признать. – Хорошо, ты хочешь, чтобы они приняли тебя как делового партнера, а я хочу спасти семейное дело. Может, нам стоить подумать, как решить наши проблемы? Джекс нахмурился еще сильнее: – Зачем? Как ты точно подметила, мы едва знаем друг друга. С какой стати я буду обсуждать с тобой свои проблемы? – Он покачал головой. – Деловые предложения – всегда пожалуйста. Это? – Он указал на толпу. – Даже не надейся. Руби уставилась на него, пытаясь ухватиться за мысль, мелькнувшую на периферии ее сознания. Он несколько раз повторил слово «предложение». Что, если они смогут придумать предложение, которое будет выгодно им обоим? Мысль начала приобретать ясные очертания, и внезапно в голове Руби что-то щелкнуло. Она судорожно вздохнула. – Что с тобой? Она посмотрела на его руку: – Ты женат? – Нет. – У тебя есть кто-нибудь? Его лоб разгладился, а на губах заиграла сексуальная усмешка. – Если ты таким образом хочешь пригласить меня на свидание… – Я не хочу идти с тобой на свидание. – Она взяла его за рубашку и притянула к себе: – Я хочу выйти за тебя замуж. Когда Денвера арестовали, Джекс получил от журналистов, жаждущих сенсации, несколько совершенно бредовых предложений. Но ни один из них не переплюнул в бредовости Руби Сиборн, предлагающую ему жениться на ней. – Тебе не нужно заходить настолько далеко, чтобы затащить меня в постель. Я и так согласен. Руби засмеялась. И этот искренний заразительный смех вызывал у него очередную вспышку желания. – Это не то, что ты думаешь. – Она быстро оглянулась через плечо. Бесполезная предосторожность. Можно подумать, что кто-нибудь приблизится к нему на расстояние пушечного выстрела. – Это деловое предложение. Она поманила его пальчиком. Джекса не нужно было просить дважды. От нее пахло ягодами. Клубникой? Малиной? Черникой? Сладость, которую он жаждал попробовать на вкус. Он кивнул: – Сколько ты уже выпила? – Недостаточно, – пробормотала она, криво усмехнувшись. Женщины предлагали ему разные вещи, но никто еще не додумался предложить ему женитьбу! – Просто выслушай меня, ладно? – Руби положила руку на его плечо, и Джекс замер – реакция его организма на простое прикосновение была чересчур оживленной. – Я весь внимание. Она потащила его в самый тихий угол импровизированной комнаты. Там они укрылись под пальмой. – Разве тебе не полагается встать на одно колено, чтобы все было по правилам? – поддразнил он ее. – Заткнись. – Кто так разговаривает с будущим женихом? – Господи, ты просто заноза в за… – По крайней мере, я знаю, что меня ждет, когда мы поженимся. Это радует. – Полагаю, я заслужила твои насмешки, учитывая, что мое предложение действительно звучит абсурдно. Но когда ты меня выслушаешь, ты согласишься, что это отличная идея. Он скрестил руки: – Ты думаешь? Потому что лично я нахожу идею женитьбы на незнакомке малопривлекательной. Я не против брака как такового, но я всегда думал, если люди добровольно отказываются от своей свободы, то их по меньшей мере должны связывать серьезные отношения. Она вздохнула: – Ты слишком много говоришь. Типичный большой босс. – Типичный – это какой? – Это надутый индюк, преисполненный чувства собственной важности и обожающий звук своего голоса. Боже, пикироваться с ней было сплошное удовольствие. Ее острый язык, помноженный на красоту и ум, представлял серьезную угрозу для его самоконтроля. – Почему бы тебе не обосновать свое нелепое предложение вместо того, чтобы травмировать мою нежную психику? Руби фыркнула: – Нежную? Ну да, конечно. – У тебя ровно две минуты. Время пошло. – Ладно, ладно. – Она вскинула руки. – Терпение не входит в список твоих достоинств, я поняла это. – Девяносто секунд. – Я хочу спасти свой прииск, ты хочешь войти в высшее общество. Я помогу тебе с последним, если ты приостановишь свою деятельность по разорению моей компании на год и дашь мне шанс встать на ноги. Зря он сболтнул, что его бойкотируют. Можно было догадаться, что это выйдет ему боком. Конечно, Руби умная женщина и сразу поняла, как много это для него значит, и теперь шантажирует его женитьбой. Очень смело. – С чего ты взяла, что я не смогу обойтись без тебя? Она неодобрительно покачала головой: – Ты разочаровываешь меня. Я с тобой честна, и вправе ожидать того же от тебя. Она указала большим пальцем через плечо. – Этот народец – сильные мира сего – тяготеет к снобизму. – Она сделала паузу и провела языком по верхней губе. У Джекса пересохло в горле. – Особенно в отношении людей, у которых такие родственники, как у тебя. Черт, она знала. Конечно, знала. Каждый в этом городе знал. Когда-то они вынудили его бежать и используют любую возможность, чтобы ударить его побольнее. Никого не интересует годовой оборот его компании. И годовая прибыль тоже. Всем плевать на награду, полученную им от комитета горнопромышленников Западной Австралии. И уж конечно, всем им глубоко безразлично, что последние десять лет он вкалывал, словно негр на плантации. Они все равно не пустят его туда, куда он хотел попасть больше всего, – мировая алмазодобывающая корпорация, правительственная организация, в руках которой находилась судьба «Прииска Марони» и его мечта вывести компанию на международный рынок. Стараясь не выдать своих невеселых мыслей, Джекс зевнул: – Я бы не стал верить всему, что слышишь. Руби шикнула на него: – Ты снова принимаешь меня за дуру. А ведь это выгодная сделка. Ну да, если он мечтал связать себя узами брака с едва знакомой женщиной. Джекс никогда не задумывался о том, чтобы жениться. Для этого нужно было впустить женщину в свою жизнь, завязать серьезные отношения, а у него на это не было ни времени, ни желания. Покинув Мельбурн, он сосредоточился на работе. Если ему требовалось ненавязчивое женское общество, он ехал в соседний городок. Ему нравились мимолетные связи и секс без обязательств. Жениться на Руби Сиборн? Это не просто обязательства, это кандалы. За этим дурацким предложением наверняка что-то кроется. Ну почему красивой и умной молодой женщине, чтобы спасти свой бизнес, обязательно нужно выходить за него замуж? – Выгодная сделка, значит? – Он сощурился, делая вид, что раздумывает над ее словами. – А кроме подъема до уровня Сиборнов, что я получу от этого брака? Судя по румянцу, выступившему на ее щеках, и полетевшим из глаз искрам, намек был понят. – Ты говоришь о сексе? – Да, меня очень интересует этот вопрос. Она скрестила руки, но он успел заметить предательски проступившие сквозь платье соски. Ей хотелось этого так же, как и ему. Руби посмотрела ему прямо в глаза: – Это лишь все усложнит. – Ты уверена? Это сможет сделать наш брак мало-мальски приятным. На ее шее пульсировала вена, и он с трудом удержался от желания прикоснуться к ней губами. – Нет. Зачем усложнять и без того сложную ситуацию? – Твои методы обольщения оставляют желать лучшего. Давай подумаем. Я связываю себя с тобой на неопределенный срок и оказываюсь в сложной ситуации без секса. – Он щелкнул пальцами. – Черт возьми, да! Это именно то, что мне нужно! Она угрожающе сузила глаза: – Мне не нравится, когда надо мной смеются. – А мне не нравится, когда меня принимают за дурака. – Он сделал шаг вперед, с удовольствием отметив, что она отступила. – Это взаимовыгодное деловое предложение, я это понимаю. Но мы взрослые люди. Нас влечет друг к другу. Нет никакой причины, мешающей нам получить немного удовольствия в спальне, пока длится этот брак. К ее чести, Руби не отвела взгляда, но было заметно, что она нервничает: пальцы теребили пояс от платья, на скулах ходили желваки, а уши окрасились в сочный малиновый цвет. Джекс решил играть на повышение. – Конечно, можно и не только в спальне, думаю, мне понравится не меньше. Мы можем включить это в наше соглашение? Она вспыхнула, но не отвела взгляда. Его восхищению не было предела. – Ладно, не будем ходить вокруг да около. Мы женимся, ложимся в постель, и оба получаем выгоду в бизнесе. Так? – Судя по ее тону, она находила подобный вариант весьма сомнительным. Джексу нравилась ее прямота, но он не мог отделаться от чувства, что она что-то недоговаривает. – Именно так. И никак иначе, – спокойно подтвердил он. – Никакого секса. – Бешеный взгляд ее зеленых глаз, казалось, мог спалить его дотла, и он не мог удержаться от фантазии, как проявит себя подобный темперамент в постели. – Это аннулирует сделку. – Ты не можешь ни заключать, ни аннулировать сделку, – заметил он, закрепляя свое преимущество. Руби было необходимо его согласие, и, хотя он и понимал, что подобный шаг действительно мог бы решить его проблемы, он никогда не сдавался без боя. – Хорошо, пусть будет так! – заявила она с вызовом. Он сделал вид, что не услышал, как она пробормотала «но без секса». Пусть думает, что он согласился. – Отлично. – Он скрестил руки и прислонился к стене. – Только давай проясним одну вещь. В этом браке не должно быть никаких чувств. Женщины то и дело норовят влюбиться и все усложнить. Руби резко засмеялась: – Мне? Влюбиться в тебя? Она похлопала Джекса по плечу, и его передернуло. Он ненавидел этот покровительственный тон. – Не беспокойся, этого не произойдет. Я не ношу розовые очки. И у меня нет никаких иллюзий ни по поводу тебя, ни по поводу этого брака. По какой-то странной необъяснимой причине ее абсолютная уверенность в том, что она не сможет в него влюбиться, была ему неприятна. Конечно, Джекс вовсе не хотел никаких чувств, но почему Руби обязательно нужно было подчеркивать, что это невероятная нелепица? Может, в глубине души мисс Сиборн думала точно так же, как и остальные представители ее класса? Что Марони всегда останется Марони? – Ну и? – Она нервно переминалась с ноги на ногу. – Так ты не шутишь? Она закатила глаза: – Неужели ты думаешь, что я стала бы так унижаться только для того, чтобы пошутить? – Логично. Он уже готов был отказаться. Хотя перспектива оказаться в постели с подобной девицей была очень заманчивой, все же этого можно было достичь и без таких сложностей. Что касается принятия высшего общества… Джекс огляделся и увидел президента гигантской международной корпорации, погруженного в увлекательную беседу с конкурентом. Он весь подобрался и сунул руки в карманы. Пока он остается изгоем, ему не достичь своей цели. И хотя это нелепое предложение претило ему, похоже, у него не оставалось другого выхода. – Что случилось? – Ничего. – Джекс сделал над собой усилие, чтобы расслабиться. – Каковы сроки твоего предложения? – На сколько ты планируешь задержаться в городе? – Согласно моему первоначальному плану, от трех до шести месяцев. Ее видимое облегчение было ему противно, хотя он ни за что бы себе в этом не признался. – Прекрасно, у нас полно времени для достижения наших целей. Потом ты вернешься на свой любимый прииск, и мы всем скажем, что просто вынуждены пожить раздельно, потому что я не могу оставить свою работу. – Я сказал, «первоначальный план». Мой новый план потребует задержаться здесь подольше. Это заявление сразило ее наповал. Руби открыла рот, и он положил палец на ее подбородок, чтобы закрыть его. – Ты же не предполагала, что я пойду на такие жертвы, чтобы войти в высшие круги только для того, чтобы поболтаться там несколько месяцев? – Он покачал головой. – Нет. Я здесь надолго. Она продолжала молчать, уставившись на Джекса так, словно у него отросла вторая голова. Он наклонился к ее уху и прошептал: – Все еще хочешь быть моей женой? Уверена? Он ожидал, что она начнет юлить и пойдет на попятную. – Я согласна, – выдохнула она, почти касаясь уголка его рта. Это было за секунду до того, как Руби его поцеловала. Глава 5 – Скажи, кто эта сексуальная блондинка? Та, с которой ты целовался? Джекс нуждался в Мюррее, своем мельбурнском менеджере, но это отнюдь не означало, что тот ему нравился. Парень заявился на прием с видом победителя, перездоровался с половиной зала и только после этого удосужился подойти к боссу. Если бы Джекс не ценил его как специалиста, он надрал бы ему задницу. Он проследил за взглядом Мюррея и увидел Руби, окруженную толпой холеных, разодетых женщин. Они что-то кудахтали и прыгали вокруг нее, восхищаясь ее драгоценностями, трогая сережки. Она непринужденно улыбалась, кивала, щебетала, в то время как он пытался осознать всю серьезность и глобальность их соглашения. – Она моя… невеста. – Черт побери, он все равно не мог поверить, что это правда. Мюррей присвистнул: – Твоя кто? – Ты слышал меня. Менеджер приставил ладонь к уху: – Готов поклясться, ты сказал, что эта горячая штучка – твоя невеста. Вау, она просто. Испепеляющий взгляд Джекса заставил его запнуться. Он растерянно переводил взгляд с него на Руби. – Почему ты ничего не рассказывал? – Я только что рассказал. А теперь ты рассказывай, какие новости. И Мюррей перешел к новостям, предварительно вполголоса посетовав на необщительность босса. Джекс вздохнул с облегчением. Лучше погрузиться в дела, чем бесконечно переживать чувство неопределенности и тревоги, словно перед прыжком с парашютом. – В общем, ничего, что не могло бы подождать до завтра. – Мюррей пролистал на смартфоне список входящих писем в электронной почте, открыл одно из них и передал телефон Джексу. – Ты это видел? Теперь еще и это. Как будто Руби со своими матримониальными планами недостаточно выбила его из колеи! – Да. Мюррей помялся, явно не желая навлекать на себя гнев упоминанием об отце босса. Менеджер уже когда-то допустил эту ошибку и после яростной отповеди благоразумно избегал этой опасной темы. До сегодняшнего дня. В обстановке, которая обязывает держать Джекса себя в руках. Он мог ненавидеть неустанное внимание со стороны прессы, жаждущей горячего материала, особенно теперь, когда близится возможное досрочное освобождение Денвера, но смысла срываться на бедняге Мюррее не было. – Ради своего бизнеса я стараюсь вести себя цивилизованно с этими псами. Если они не успокоятся, просто напиши «без комментариев». – Понял. Раздраженный тем, что простое упоминание о скором освобождении отца испортило ему настроение, Джекс кивнул на мужчину, с которым поздоровался Мюррей. – Кто это? – Новенький в нашем бизнесе. Заводит связи. Улыбается и машет. – Мюррей с любопытством посмотрел на Руби. – А когда свадьба? Черт. Они не назначили точную дату, удовольствовавшись расплывчатым «на следующей неделе». Они вообще мало что обсудили после того, как она его поцеловала. Этот поцелуй… Теплые мягкие губы, пахнущие мятой, дерзкие, как и она сама. Джекс привык всегда все контролировать. Но это было до того, как он встретил Руби. – Скоро. – Так кто она? Учитывая, что главой компании всегда была Сапфира, а Руби оставалась за кулисами, неудивительно, что Мюррей не знал ее. – Руби Сиборн. Мюррей присвистнул: – Сиборны из Армидейла? Это древняя семейка толстосумов. – Как настоящий менеджер, ворочающий миллионами, Мюррей пришел в восхищение. – Молодец. Джекс натянуто улыбнулся. Он ненавидел врать, но в настоящий момент это было необходимо. Мюррей взглянул на часы: – Увидимся в офисе? – Да. – Когда Джекс уладит все подробности, касающиеся его скорого бракосочетания. Хотя все было не так уж плохо. Кроме несомненной пользы для бизнеса, этот брак может принести ему и другие приятности. Условие Руби про «никакого секса»? Этот пункт в брачном контракте, по его убеждению, был совершенно лишним. Учитывая тот внезапный поцелуй, Джекс имел основания надеяться, что она с ним согласится. Да, эта идея казалась ему все более удачной. Словно прочитав его мысли, Руби оглянулась и радостно помахала Джексу. На миг ему показалось, что ее улыбка затопила светом весь зал. Руби сошла с ума. Три часа назад это казалось ей прекрасным решением, и лишь сейчас, меряя шагами апартаменты Джекса, она поняла, что натворила. Как она могла додуматься выйти замуж за одного из Марони? Мама перевернется в гробу, а Сапфи обеспечит ей место на кладбище по соседству, когда узнает. Из этого следует, что сестра не должна догадаться, пока дело не будет сделано. Меньше всего на свете ей нужен стресс. – Твой латте. – Джекс протянул ей чашку, их пальцы соприкоснулись, и дрожь пробежала по телу Руби. Пусть она выходит за него замуж исключительно ради высокой цели спасения семьи, но с того момента, когда он возвестил о своей готовности исполнять супружеские обязанности, она не могла перестать думать о нем в этом ключе. И ее это безумно раздражало. Она не должна его хотеть. Он был высокомерен, невыносим и вечно всем недоволен. Но также привлекателен, брутален и неотразим. Осталось надеяться, что у нее хватит сил не отказаться от своего решения. – Что это за загадочная улыбка? – Его взгляд был прикован к ее губам, вызывая волнующие воспоминания. Там, на ипподроме, Руби потеряла контроль на сотую долю секунды, но ему хватило этого времени, чтобы ответить на ее поцелуй. И это было восхитительно. И это было волшебно. Его губы дурманили, околдовывали ее и сводили с ума, заставляя забыть про все на свете. Руби желала, чтобы этот момент длился вечно. – Я думаю. – О чем? – Он прищурился. – Последний раз, когда ты этим занималась, все кончилось предложением руки и сердца. – Ты теперь всегда будешь мне об этом напоминать? – Всегда – это слишком долгий срок, дорогая. Улыбка исчезла с ее лица. Джекс был прав. Этот брак – всего лишь удачное решение проблемы. Цифры, представленные Руби бухгалтером были неумолимы, и кто знает, что произойдет с Сапфи, если «Сиборн» пойдет ко дну? – Нам нужно обговорить все детали. Церемония уже на следующей неделе, – произнесла она. Неудивительно, что он снова нахмурился. – Ты у нас генератор идей. Что нужно сделать? – Придумать легенду. – Она пожала плечами. – Люди будут спрашивать, как мы познакомились, сколько мы встречались, ну и все такое. Джекс заморгал: – У меня и без того достаточно дел, чтобы еще заниматься такой ерундой. Она потерла глаза, словно маленькая расстроенная девочка. Он не смог удержаться от улыбки. – Это несложно. – Она щелкнула пальцами. – Мы встретились, желая обсудить наши прииски, общались по Интернету. Затем ты понял, что не можешь жить без меня, и вернулся в Мельбурн. – Я буду выглядеть как помешанный на любви придурок, – заворчал Джекс. – А разве это не так? – Она перегнулась через стол и захлопала ресницами. – Давай сосредоточимся на деле, дурачиться будем потом. Как будто мистер Зануда когда-либо дурачился в своей жизни. – Когда ты в последний раз с кем-нибудь встречался? Джекс опустил два кубика сахара в эспрессо и принялся задумчиво помешивать. – Что ты имеешь в виду под «встречаться»? – уточнил он. Руби закатила глаза, вспомнив, что мужчины и женщины по-разному определяют для себя это понятие. Некоторые женщины после первого поцелуя начинают задумываться об именах общих внуков. Для большинства мужчин требуются полгода «встреч» и ключи от квартиры, чтобы принять тот факт, что у них есть девушка. – Длительные отношения? Дольше трех месяцев. – Она постучала пальцем по губе. – Просто если выяснится, что ты ходил налево, тебя переедут дорожным катком. – Ходил налево? Очаровательно. Она помахала рукой перед его лицом: – Сосредоточься и отвечай на вопрос. – Время от времени у меня были женщины в Перте. Последняя – пять месяцев назад, – послушно ответил он. – Ничего серьезного? – Я же сказал только что! – рявкнул он, раздраженно уставившись в свой кофе в ответ на ее удивленный взгляд. – Неудивительно, с таким-то характером. – Я живу в маленьком городке посреди пустыни, населенном рабочими прииска. Мне не с кем и некогда завязывать отношения. – Я живу в огромном мегаполисе, и мне тоже не до отношений, – беспечно заявила она, слизывая шоколад с пальцев. Джекс как завороженный следил за движениями ее языка, и его видимое возбуждение начало передаваться ей. – Странно, – пробормотал он. – Почему? Потому что мы, женщины, ищем родственную душу, вторую половинку? – Она драматически прижала руки к груди. – Не пойми меня превратно, я хожу на свидания. Это все прекрасно, мне нравится. Но ничего серьезного. – Что, вообще никогда? – Кто бы говорил, пустынный отшельник. Он нахмурился: – Пожалуй, людям так будет легче поверить в нашу историю. – Да, мы влюбились друг в друга с первого взгляда, но держали это в тайне, потому что не хотели шумихи, особенно… – Особенно учитывая, что мой отец скоро выйдет из тюряги и журналисты и так стоят на ушах. Она кивнула: – Ты можешь не рассказывать об этом, но мне кажется, я должна знать основное, на случай, если на меня накинется пресса. Он фыркнул: – Я уже вижу заголовки: «Алмазная принцесса спуталась с сыном преступника. О чем она думала?» В первый раз, с тех пор как они встретились, Джекс дал ей повод заподозрить, что он способен хоть на какое-то подобие чувств. Руби положила свою руку на его, ее маленькая и бледная, его большая и загорелая. – Может, она думала о том, что он отличная партия? Может, она думала, что он сильный, богатый и успешный? Может, она думала о том, что наконец воплотит подростковые фантазии о плохом парне и спасет свой бизнес? Он поднял на нее горящий взгляд, и между ними снова побежали разряды электричества. – Тонко спланировано. – Про спасение бизнеса? Ну это было довольно просто. Джекс поднес ее руку к губам. Ее бросило сначала в жар, затем в холод. – Расскажи мне о своей подростковой фантазии. Им нужно закончить сделку – их брак, – и, если сейчас они отвлекутся на посторонние темы, это может привести к серьезным проблемам. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы люди усомнились в реальности их романтической истории. Конечно, Джексу легко тут сидеть, такому сексуальному, демоническому и загадочному. Что он теряет, если они потерпят неудачу? Репутацию? У парня один из крупнейших приисков в Западной Австралии. Да ему это как слону дробина! Что касается Руби… Она внутренне содрогнулась от одной мысли о том, что будет с Сапфи, если они все-таки обанкротятся. Она высвободила руку, взяв латте. – Отложим это до медового месяца. Сейчас нам нужно обо всем договориться. – У нас будет медовый месяц? – Его бархатный тон ласкал и обволакивал, и она с трудом подавила желание потереться щекой о его ладонь, словно кошка. – Если тебе повезет. – Руби отхлебнула кофе, его горьковатый вкус соответствовал ее настроению. Ей нравилось дразнить Джекса. Это позволяло отвлечься от непрестанного свербящего чувства, что они совершают непоправимую ошибку. Каково это, сидеть рядом и обсуждать будущую свадьбу с тем, кого она обожает, кого любит, без кого не может жить? С настоящим женихом? Руби всегда мечтала об этом дне, но вышло так, что ее планам о сказочной свадьбе не суждено было осуществиться. Даже если она и встретит когда-нибудь свою любовь, второй брак будет лишь вторым. Статус разведенной женщины не предполагает романтики. Но все это ради благой цели, не стоит об этом забывать. – Медовый месяц придаст легенде достоверности, – заявил он. Этого никак нельзя допустить. И так будет нелегко притворяться счастливыми молодоженами, поездки на какие-нибудь романтические острова Руби не выдержит. В конце концов, она не была полной дурой. Между ними существует влечение. Есть опасность, что дело кончится сексом. Незабываемым, потрясающим сексом, если судить по поцелую, черт бы его побрал. Хотя, если подумать, одна ночь на самом деле ничего не значит. Роскошный отель, цветы, свечи, шелковые простыни, на которых они предадутся страсти. Чтобы оформить их брачные отношения. Нет, нет и еще раз нет! Руби беспокоилась не столько из-за брачной ночи или медового месяца, сколько из-за того, что будет потом. Как они станут жить? Засосет ли их рутина? Сделает ли их счастливыми брак по взаимовыгодному расчету без лишних осложнений в виде чувств? Даже в теории звучит отвратительно, не говоря уже о практике. Руби не должна подпускать Джекса слишком близко. Ему не место в ее сердце. Умение контролировать эмоции защищало его, словно броня, но что спасет ее от любви и неизбежного разочарования? Жаль, что Руби не похожа на него. Сухарь чертов. Вероятно, Джекс стал таким после всей этой истории с отцом. Общество отвернулось от него, вот он и надел на себя костюм Железного Дровосека и ушел в лес. Что-то подобное произошло и с ее матерью. Матильда слишком рано потеряла своего мужа и закрылась от мира. Она вовсе не была плохой матерью, но слишком много сил отдавала бизнесу и на дочерей их почти не оставалось. Сапфи это нисколько не огорчало: она была маминой любимицей и готовилась пойти по ее стопам. И хотя Руби предпочитала не привлекать к себе излишнего внимания семьи, каждый раз, когда она смотрела на мать и сестру, склонившихся над каталогами, она хотела, чтобы мать приняла ее. – Поговорим о медовом месяце позже – намного позже. Например, никогда. Сейчас нам нужно скоординировать наши действия. Руби внутренне сжалась, ожидая, что Джекс не захочет оставить эту благодатную тему, но, к ее облегчению, он кивнул и вытащил мобильник. – Я возьму на себя свидетельство о браке. Что насчет свидетелей? Я могу пригласить своего менеджера, Мюррея. А ты? Ее снова накрыл приступ меланхолии. При других обстоятельствах в такой день рядом с ней была бы сестра. – Да, моя кузина Опал. – Хорошо. – Он застыл. – Твоя сестра будет присутствовать? Она ощетинилась, не желая обсуждать состояние Сапфи с посторонним человеком. – Нет. Джекс дотронулся до ее руки, но Руби убрала ее. Ей не нужно его сочувствие. – Хочешь поговорить об этом? – Не очень. – Она кивнула на его телефон. – Пиши: прием. – Прием?! – Он вытаращил глаза, словно она заявила, что явится к алтарю голой. – Неужели ты думаешь, что люди, которых ты хочешь привлечь на свою сторону, примут наш брак, если мы не устроим грандиозную вечеринку? – Я не любитель грандиозных вечеринок. – Не важно. Ты хочешь, чтобы перед тобой открылись все двери? Тогда нужно знать этих людей. И это должно быть не просто формальное знакомство. В какие школы ходили их дети. Где они предпочитают отдыхать, где играют в гольф. Это очень закрытый круг. Я выросла в нем, и знаю, как тут поступают с чужаками, не говоря уже о… – Моей семье? – Он выплюнул эти слова. – Да. Скажу тебе откровенно, Джекс, если хочешь стать своим среди этих людей, тебе нужно сменить отношение. Да, ты сын Денвера Марони, и что? Ты успешный бизнесмен, владелец процветающего прииска, и ты не такой, как отец. Так что перестань злобно таращиться на людей и быть таким мнительным и начни получать удовольствие от общения. – Перестать быть мнительным. Забавно. Я постараюсь, если ты не станешь мне мешать. Руби потянулась за чашкой кофе и застыла на полпути, с некоторым опозданием вспомнив, что она уже пуста. – Ты сейчас о чем? – О сексе. – Он смотрел на нее в упор. – Шутки шутками, но я хочу, чтоб ты знала, – я не собираюсь заводить никого на стороне и не потерплю этого от тебя. Если мы женимся, мы не изменяем друг другу. Было совершенно ясно, что Джекс настроен решительно, и Руби наконец-то полностью осознала серьезность ситуации. О господи, остается только надеяться, что Сапфи оценит ее самопожертвование во имя любимой компании. Он неверно истолковал ее молчание и, вероятно, ужас на ее лице тоже и резко откинулся на спинку стула. – Не переживай и не принимай слишком серьезно то, что я говорил на скачках, – это не продлится слишком долго. Как только мы получим то, что нам нужно, с этим нелепым браком будет покончено. Глава 6 Опал включила поворотник и начала перестраиваться в первый ряд, выглядывая место, где можно было бы припарковаться. – Ну так что происходит? Руби и сама задавалась этим вопросом много раз в течение прошедшей недели. К сожалению, она не могла найти вразумительного ответа. – Мы едем не на коктейльную вечеринку в даун-тауне. Я соврала. – Я поняла. Опал сдала немного назад, заглушила мотор и с подозрением уставилась на ее белое шелковое платье и жемчужные сережки. – Я никогда не видела, чтобы ты так нервничала перед вечеринкой. Руби в сотый раз поправила платье: – Могла бы и сказать. – Ты меня пугаешь. – Опал зажала рот рукой. – Это из-за Сапфи, да? Что-то случилось, и ты не хотела мне говорить? Руби покачала головой, проклиная себя за то, что заставила кузину так волноваться. – С Сапфи все в порядке. – Что тогда? – Никакой вечеринки нет. – Она показала рукой на красивое каменное здание в конце квартала. – Мы едем в мэрию. Опал вздернула бровь: – Кто-то из наших знакомых женится? Руби кивнула. – Я, – выдохнула она, наблюдая, как недоумение на лице кузины сменяется ужасом. – Что? Кто?.. Почему? – Опал потерла виски, словно пытаясь облегчить головную боль. – Через полчаса я выхожу замуж за Джекса Марони. Произнесенная вслух, эта новость не стала казаться менее абсурдной, а даже наоборот, и Руби порадовалась, что они не успели еще выйти из машины, потому что, судя по смятению, которое охватило Опал, она не удержалась бы на ногах. Кузина глотала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. – Я не понимаю. Это была наиболее сложная часть плана – врать близким людям. Но они договорились с Джексом: никто, включая родственников, не должен был знать правду. Так будет меньше вероятности, что произойдет утечка информации. Руби глубоко вздохнула, надеясь, что годы, проведенные в школьном театральном кружке, не прошли даром. – Мы познакомились в Бруми, когда я была там на выставке жемчуга, и с тех пор мы… ну… вместе. Судя по виду Опал, она не поверила ни единому слову: – Почему ты ничего не рассказывала? К счастью, Руби ожидала этого вопроса. – Ну потому что он наш главный конкурент. Сап фи убила бы меня, если бы узнала. В глазах Опал мелькнуло понимание. – Так вот почему ты это делаешь. Из-за бизнеса, – сказала она так тихо, что Руби пришлось наклониться, чтобы услышать ее. Правда рвалась из нее наружу, но тщетно. Лучше Опал ничего не знать. – А сейчас пришло время перевести наши отношения на новый уровень. Вот. И ее нельзя обвинить во лжи. Это правда, только немного извращенная. В глазах Опал заблестели слезы. – Ты удивительная. Я всегда буду рядом, когда тебе нужно. – Спасибо, дорогая. Они обнялись, и Руби мысленно возблагодарила Бога, что первая трудная задача на сегодня выполнена успешно. Пора было приниматься за вторую. – Есть еще кое-что… Опал уставилась на ее живот: – Ты беременна? Слава богу, нет. Только этого ей сейчас не хватало. Если бы у них с Джексом дошло до секса, конечно, она бы предохранялась. Если. Это слово как будто дразнило ее. Может, Руби так привыкла лгать другим, что начала лгать и себе? – Нет, я не беременна, но это тоже серьезно. Опал схватила ее за руку: – Что? – Сапфи ничего не знает, и ты не должна ей рассказывать. Кузина отшатнулась, как будто ее попросили солгать на исповеди. – Пока я не выйду замуж и сама ей не расскажу, – добавила Руби, и Опал вздохнула с облегчением. – После регистрации я еду к ней. – Ты уверена? Руби кивнула: – Я выхожу замуж через полчаса, и ничто на свете, даже эти чертовы бабочки, отплясывающие вальс в ее животе, не в силах ее остановить. Руби в который раз принялась проверять свой макияж и прическу в зеркале заднего вида. На самом деле ей было все равно, как она выглядит. Слегка завитые волосы, собранные в хвостик на макушке, пара выпущенных прядей, макияж, сделанный в отделе косметики в торговом центре, классическое платье и подходящие к нему туфли – всего лишь декорации для главного спектакля в ее жизни, реквизит в той афере, которую она затеяла ради всех них – Сапфи, Опал, всех сотрудников и их семей, которые работали на «Сиборн» десятилетиями. Она справится. Почувствовав прилив храбрости, Руби поправила зеркало заднего вида. В нем мелькнули жемчужные сережки – эта своеобразная уступка торжественности момента. Это было украшение ее матери. Сережки с жемчужинами неправильной формы, которые Матильда надевала на собственную свадьбу, сережки, которые по воле ее прадеда – основателя ювелирной лавки «Сиборн» – передавались каждой девушке их семьи, выходящей замуж. Руби всегда мечтала, что мама будет рядом с ней в этот важный день, и сейчас, надев серьги, она словно чувствовала ее присутствие. Джекс умирал от желания сорвать с себя галстук и выкинуть его к чертовой матери. Он задыхался, словно его грудь медленно, но неумолимо сжимали тиски. – Расслабься. – Мюррей, чья жизнерадостность в этот день невероятно раздражала Джекса, похлопал его по спине. – Я расслаблен, – процедил он сквозь стиснутые зубы, в сотый раз переводя взгляд с двери на часы. – Она придет. – Мюррей выпрямился и разгладил отвороты пиджака. – Хотя еще не поздно передумать. – При виде отвисшей челюсти Джекса, он счел нужным пояснить: – Ты сбегаешь, я утешаю невесту. – Это очень смешно, но все же лучше тебе заткнуться. – Почему? Нервничаешь? – Нисколько. Джекс уже привык к проблемам в своей жизни, будь то различные государственные инстанции с их дурацкими требованиями и угрозами закрыть его прииск или секретарши, рыдающие по своим затерявшимся в пустыне любовникам. Он пережил потрясение, связанное с арестом его отца и последующим всеобщим бойкотом, когда даже его школьные и университетские друзья отвернулись от него. Он смирился с мыслью, что его элегантная, шикарная мать помогала отцу в грязных делишках, а потом просто сбежала, словно воровка. Он не колебался перед тем, как переехать из мегаполиса в пустыню и принять управление прииском, не имея никакого опыта работы, кроме стажировки в банке. Он привык к одиночеству, песчаным бурям и ураганам. Пожить семейной жизнью несколько месяцев? Легко. – Это хорошо, потому что она уже идет. – Мюррей с улыбкой кивнул в сторону двери, в очередной раз вызывая у Джекса желание его побить. Впрочем, на себя он тоже злился. Интересно, почему у него внутри все перевернулось, когда он увидел Руби. Она была прекрасна в длинном белоснежном платье с тонкими бретельками, волосы напоминали облако золотых кудряшек, а подчеркнутые умелым макияжем зеленые глаза сияли, словно весенние звезды. Когда их взгляды встретились, он мог поклясться, что маленькую комнату озарила вспышка. Джекс пошел ей навстречу, лихорадочно подбирая слова. Чувствуя на себе любопытные взгляды – Мюррея, священника и кузины Руби (которая, к слову, смотрела так, словно готовилась выхватить кинжал и заколоть его на месте), – он обнял невесту за талию, притянул к себе и поцеловал. Это должен был быть короткий, формальный приветственный поцелуй, но когда он коснулся ее губ, то совсем забыл об этом. Губы Джекса впились в ее, становясь все более требовательными и настойчивыми, пока наконец их языки не сплелись в бешеном танце страсти. Жена. Узы брака. В горе и в радости. При этой мысли его словно окатило ледяной водой, и даже если бы Мюррея не одолел приступ кашля, он бы все равно остановился. Руби смотрела на Джекса широко распахнутыми глазами. Они излучали столько света, что вполне можно было ослепнуть. Он согласен отложить медовый месяц, но не первую брачную ночь. Ни за что на свете. Джекс твердо намерен провести ее так, чтобы воспоминания сохранились до конца жизни. – Предполагается, что эта часть следует после слов «А теперь вы можете поцеловать невесту», – сказал Мюррей, возвращая Джекса к реальности. Руби улыбалась, словно знала, как действует на него, и наслаждалась своей властью. – Ты великолепна, и твое платье тоже, но не расслабляйся, – прошептал Джекс. Ее губы обожгли его щеку. – Почему? – Потому что тебе недолго осталось его носить. Ее стон отозвался вибрацией где-то внизу живота, и он предусмотрительно отступил на шаг, дабы не потерять благопристойный вид. Они стояли перед алтарем, и он не видел и не ощущал ничего, кроме ее маленькой ручки, легкого аромата ягод и звонкого чистого голоса, произносящего клятвы. Джекс кивал в нужных местах, следуя сигналам священника. И хотя этот брак был практически фиктивным и временным, на какой-то краткий миг, после того как было произнесено «согласен», он почти сожалел, что обстоятельства не сложились иначе. – Вы можете поцеловать невесту, – объявил священник, благостно улыбаясь. – Он уже это сделал, – поддразнил Мюррей. Послышались смешки, и на этот раз поцелуй был коротким и невинным. Джек знал, что, когда в следующий раз поцелует жену – по-настоящему, – он не остановится, пока Руби не будет извиваться под ним, умоляя продолжать. После церемонии к ним подошла Опал с каким-то заискивающим, как ему показалось, видом. – Я ошибалась насчет вас двоих. Руби бросила на него неуверенный взгляд, значение которого Джекс не понял. – Что ты хочешь этим сказать? Опал потрепала Руби по щеке: – Просто очевидно, что вы без ума друг от друга. Будьте счастливы. О да, он непременно будет. Как только снимет со своей жены свадебное платье. Глава 7 Руби мало говорила по дороге в Дейлсфорд, маленький старомодный курортный городок в часе езды от Мельбурна. К счастью, Джекс проявил уважение к ее желанию побыть наедине со своими мыслями и сосредоточился на дороге, вполголоса подпевая радио. Она не находила себе места, без конца прокручивая в голове его слова. «Тебе недолго осталось его носить». Она должна была знать, что такой мужчина не примет отказа. Вероятно, ее нежелание спать с ним он воспринял как вызов. Он заставляет каждую клетку ее тела трепетать от предвкушения, а Руби сейчас нужно сосредоточиться на главном – разговоре с Сапфи. Она не может допустить, чтобы сестра узнала новости из газет или от каких-нибудь доброжелателей. – Это здесь? Руби повернула голову и увидела «Тенанг» – голубое пятно на фоне сереющего сумеречного неба. Слово «тенанг» в переводе с малайского означало «спокойствие» и было именно то, в чем нуждалась Сапфи. Спокойствие, умиротворенность, убежище, где сестра могла скинуть со своих плеч груз, который несла весь последний год. Оставалось только надеяться, что новости, которые принесет Руби, не вызовут у сестры рецидив. – Да. – Она показала направо. – Припаркуйся здесь. Джекс свернул на длинную извилистую дорогу, обсаженную соснами, и остановился напротив главного входа. Он заглушил мотор, и Руби нервно сглотнула. – Ты точно не хочешь, чтобы я пошел с тобой? – Будет лучше, если мы поговорим наедине. * * * Руби была благодарна Джексу за то, что он предложил отвезти ее сюда, но после его неожиданного проявления заботы она заколебалась. Одно дело – выйти по расчету за брюзгу с отвратительным характером, другое – за сексуального мужчину с тонкой душой. Она не хотела чувствовать к новоиспеченному мужу что-либо, кроме контролируемого влечения. Нет никакого смысла влюбляться в того, кто недоступен, а Джекс Марони был недоступен. Волк-одиночка, держащий под семью замками и свое сердце, и свое прошлое. Последний человек на свете, в которого она бы хотела влюбиться. Не стоит обманываться и принимать его сочувствие за то, чем оно не является. В конце концов, он просто присматривает за объектом своих инвестиций. Тоскливо вздохнув, Руби зашла в фойе, и неожиданно ее охватило умиротворение. «Тенанг» оказался чем-то средним между пятизвездочным отелем и дорогой клиникой. Время здесь словно остановилось. Это было идеальное место для загнанных бизнесменов, желающих познать дзен. Сама Руби сошла бы с ума, будучи окруженной двадцать четыре часа в сутки приглушенной музыкой, пастельными тонами и тихими голосами, но Сапфи нравилась подобная обстановка, и это было самое главное. Сестра находилась здесь уже полтора месяца, и каждый раз, когда Руби приезжала ее навестить, она становилась все более похожей на саму себя: уверенная, энергичная, пробивная, готовая принять вызов и выиграть. Отметившись на ресепшн, Руби взяла пропуск и направилась в сад, к минеральному источнику, где обычно проводила время Сапфи, читая книги. Там, в тени плакучей ивы, стояла чудесная скамеечка из кованого железа с кучей подушек. Руби увидела сестру, лежащую на скамейке с книгой на лице. – Привет, книжный червь. Сапфи приподняла книгу и улыбнулась: – Привет, Руби, рада тебя видеть. – Я тоже. Сестры обнялись. – Не обязательно было так расфуфыриваться ради меня. – Видеть тебя – это праздник, – вяло попыталась пошутить Руби, но тут же отругала себя. Сапфи должна была знать правду. Прямо сейчас. – Мне нужно кое-что рассказать тебе, и ты должна пообещать, что выслушаешь меня. Сестра нахмурилась: – Звучит не очень хорошо. Руби ответила ей ослепительной улыбкой: – Все прекрасно. Сапфи приподняла бровь: – Да? А почему ты так теребишь пояс? – Просто это очень важно. Сестра побледнела: – Что-то с компанией? Весенняя коллекция провалилась? Черт. Руби взяла ее руки в свои: – Не надо волноваться, тебе это вредно. С «Сиборн» все в порядке. По крайней мере, должно быть с сегодняшнего дня, когда Джекс прекратит демпинговать цены и они смогут составить ему конкуренцию. – Тогда что? – Я вышла замуж. – Что ты сделала? – пораженно пролепетала Сапфи. Готовясь к самому худшему, Руби затараторила, чтобы лишить сестру возможности вставить хоть слово. – Я познакомилась с одним парнем на выставке жемчуга в Бруми, мы сразу влюбились друг в друга и поддерживали отношения на расстоянии. В синих глазах Сапфи перемешались изумление и обида. – Почему ты ничего не рассказывала мне? – Она покачала головой. – Руби, мы же никогда ничего друг от друга не скрывали, как ты могла выйти замуж втайне от меня? Никогда? Сапфи скрывала от нее финансовое положение компании и свои проблемы со здоровьем почти целый год! Сапфи была старше Руби всего на полтора года, и они всегда были очень близки. – Просто не было времени. Мы хотели пожениться как можно скорее. – Ты беременна! – Нет. – То, что она собиралась рассказать, было куда более шокирующим. – Просто я никогда не хотела помпезную свадьбу. Простая регистрация мне куда больше по душе. – По крайней мере, ты выглядишь прилично. – Полушутливое замечание сестры несколько разрядило обстановку. Она с восхищением разглядывала Руби и, заметив жемчужные сережки, изменилась в лице. – Мамины сережки. – Когда я их надеваю, я ощущаю ее присутствие. Сапфи шмыгнула носом и дотронулась до одной из них: – Она была бы счастлива за тебя. – А ты? Сапфи натянуто улыбнулась: – Если ты счастлива, то и я тоже. – Я счастлива. Сестра потерла нос, как часто делала в детстве. – Кто счастливый избранник? О господи. Руби принялась поправлять прическу, пытаясь скрыть дрожь в руках. Еще раз глубоко вздохнула и выпалила: – Джекс Марони. Сапфи беззвучно повторила его имя. Мертвую тишину нарушали лишь заливистые трели птиц и шум воды о камни, скругленные временем и эрозией. Неподвижность сестры начала пугать Руби. Ее лицо приобрело странное отсутствующее выражение, как будто она не могла прийти в себя от шока. Руби схватила ее руку и зажала между своими ладонями. – Я понимаю, ты удивлена… – Ты ничего не понимаешь. – Сапфи выдернула свою руку и уставилась на сестру инквизиторским взглядом. Руби как-то сразу поняла, что заготовленные ею объяснения она выслушивать не намерена. – Ты не в своем уме, если думаешь, что я поверю во всю эту чушь. – Это правда, – тихо произнесла Руби, надеясь передать ей свое спокойствие. Судя по красным пятнам, выступившим на щеках Сапфи, это не сработало. – То, что я слишком много работала в прошлом году и свалилась с нервным срывом, еще не означает, что я стала дурой. – Сапфи ткнула в нее пальцем. – А вот ты поступила как последняя дура, выйдя замуж за Джекса Марони. Руби решила испробовать старое доброе проверенное средство и устремила на сестру полуумоляющий, полуневинный взгляд. В прошлом он часто ее спасал – например, после того, как она подстригла Барби или сломала каблук на любимых сапогах Сапфи. – Убери со своего лица это лицемерное виноватое выражение и расскажи мне, о чем ты думала. Было бы куда легче, если бы Руби могла солгать сестре и поведать сказку о неземной любви к своему мужу. Но они всегда были очень близки, особенно после смерти матери, когда у них не осталось больше никого на всем свете. В выразительных глазах Сапфи забрезжило понимание. – О господи… Ты сделала это для «Сиборн». – Э-э-э… ну. он на самом деле не такой уж плохой. – Чушь. – Сапфи оборвала ее на полуслове. – Дела пошли неважно, поэтому ты нанесла удар по источнику проблемы. – Она покачала головой. – Руби, это не игра, из которой ты можешь просто взять и выйти, если тебе надоело или что-то пошло не так. Ты вышла за этого человека замуж. Ты хоть понимаешь, что это означает? Ты дала компании второй шанс, но какой ценой? К счастью, Руби не пришлось подтверждать или опровергать правильность подозрений сестры. Ей следовало догадаться, что Сапфи одурачить не удастся. – Убила бы тебя, – пробормотала сестра и внезапно прижала Руби к себе так сильно, что та едва могла дышать. – Но ты не сделаешь этого, потому что я самый лучший дизайнер за все время существования «Сиборн». И я все равно бы на это пошла, даже если бы знала, что ты меня убьешь. Сапфи ущипнула ее за руку: – Я всегда это знала. Ты ненормальная. Просто поразительно, что ты решилась на это ради нашей компании, ради нас. Руби заморгала, пытаясь прогнать слезы, и взяла сестру за руку: – Ты обещала маме спасти «Сиборн». Я бы сделала то же самое. – Ты обиделась на меня. – Сапфи откинулась на скамейку, и Руби была уже готова сдать назад, пока не вспомнила, как она себя чувствовала весь последний месяц, постоянно думая об этом. Она кивнула: – Немного. Мы ведь скорее лучшие подруги, чем сестры. Просто не могу поверить, что ты скрывала от меня. – Я хотела… – Сапфи встряхнула головой, и ее волосы разметались по плечам. – Но я ведь дала слово. Руби знала, как серьезно сестра относилась к обещаниям. Она вздохнула: – Я понимаю, но я могла бы помочь. Тогда тебе не пришлось бы взваливать все на себя, а я бы не мучилась чувством вины. – Не надо. Это не ты была такой дурой, пропадая сутками на работе, это не ты питалась чем попало и глотала кофе и энергетики. Я сама во всем виновата, только я. – Но именно об этом я и говорю, Сапфи. Я виновата в том, что тебе даже не пришло в голову поделиться со мной. – Руби покачала головой: – Я уважаю слово, данное тобой матери, но когда ты поняла, что не справляешься одна, могла прийти ко мне, однако ты не сделала этого. Ты же предпочла довести себя до изнеможения, но не положиться на такую бестолочь, как я. Губы Сапфи задрожали. – Я называла тебя так, потому что завидовала твоему таланту. – Какая-то часть меня верила в это. Мама тоже верила. Все парни, с которыми я встречалась, в это верили, потому что я позволяла им. Сапфи отшатнулась, как будто ее ударили: – Мама тебя обожала. Она никогда не думала, что… – Нет, она думала. Иначе бы она рассказала мне о «Сиборн». Сапфи зашмыгала носом, и Руби почти пожалела, что подняла эту тему. – Руби, мне жаль, что так получилось. Я никогда не хотела заставить тебя чувствовать себя хуже или глупее меня. Я слишком заигралась в старшую сестру и не смогла вовремя остановиться. – Все нормально, теперь я босс, – произнесла Руби, вытирая слезы и обнимая сестру. – Лучше уж я, чем ты. А то тебе пришлось бы идти под венец с Джексом Марони, и бедняге бы не поздоровилось. – Выйти замуж за Марони? Ну, это вряд ли. Они засмеялись, и Руби вздохнула с облегчением. Теперь все будет хорошо. Сапфи прищелкнула пальцами: – Кстати, о твоем муже. Я хочу его видеть. – Это не очень хорошая идея, сес… – Это не обсуждается. – Сапфи поджала губы и сложила руки, приняв до боли знакомую позу, означающую, что ни один осел не сможет победить ее в соревновании по упрямству. Да что там, Сапфи легко могла бросить вызов и стаду ослов. – О чем ты собираешься с ним разговаривать? – Если я не выбью ему все зубы, может, он сам тебе расскажет. Руби фыркнула, представив себе эту битву титанов. Оба жесткие, волевые, привыкшие добиваться своего. Может, ей удастся пробраться к реке и подслушать. – Хорошо, я скажу ему. – Отлично. – Сапфи кивнула, сцепила руки в замок и потянулась. – Давненько я не надирала никому задницу. – Будь с ним подобрее, ладно? – С парнем, который едва нас не разорил? Да не вопрос! – фыркнула Сапфи. Прекрасно зная, что Джекс в состоянии справиться с любой напастью, даже такой, как ее сестра, Руби чмокнула Сапфи в щеку и направилась к машине. Что ж, пришло время проверить ее мужа на прочность. При виде Руби Джекс вцепился в руль, борясь с желанием выскочить из машины и встретить ее на полпути. Что-то в ней, возможно опущенные плечи или нарочитое равнодушие на лице, подсказало ему, что встреча с сестрой прошла не слишком удачно. Его это не особо удивило. Судя по тому, что он слышал о Сапфире Сиборн, эта женщина, даже умирая от усталости, способна нагнать страху на роту морских пехотинцев. Не так давно он искал встречи с ней, предвкушая возможную схватку с достойным противником. Теперь же, глядя на приближающуюся Руби, он в очередной раз подивился тому, как быстро сдался на милость этой женщины с острым языком. Его жены. Сколько бы ни прошло времени, Джекс никогда не привыкнет к мысли, что женился на ней. Он потянулся вперед и открыл перед ней дверцу. Руби практически ввалилась в машину. – Тяжелый разговор? – Нет, все хорошо. Не в силах устоять, он провел пальцем по маленькой складке между ее бровями: – Не похоже. Ее вымученная улыбка заставила его сердце сжаться. – В целом все прошло лучше, чем можно было ожидать. Мы прояснили еще кое-какие моменты. – А как она приняла нашу свадьбу? – Она хочет тебя видеть. – Руби неуверенно потерла виски. – И это будет кровавая бойня. Джекс засмеялся, удивляясь, как часто он это делал с тех пор, как встретился с этой девицей-фейервер ком. – Сейчас? Она кивнула, закусив губу: – Ты только полегче с ней, хорошо? Сапфи будет тебя провоцировать, но она все еще нездорова, и стресс сейчас плохо на ней скажется, и… – Все будет в порядке. – Он приложил палец к ее губам, чтобы заставить замолчать. – Если я не вернусь через десять минут, звони копам. Руби улыбнулась, и его глупое сердце опять ухнуло и оборвалось. – Удачи. Тебе она понадобится. Помахав рукой, он отправился на поиски женщины, чья репутация бежала впереди нее. – А ты наглец, – заявила Сапфи, ткнув его кулачком в грудь, прежде чем он успел вымолвить хоть слово. – Сначала практически разоряешь мою компанию, а потом, пользуясь нашим положением, женишься на моей младшей сестре. Ее глубокие синие глаза, потемневшие от гнева, вызывали в памяти знаменитые сапфиры Сиборнов. Вероятно, они и стали причиной ее имени. Сапфира Сиборн была так же красива, как и ее сестра, но стресс и усталость оставили на ней свои следы – тени под глазами, выступающие скулы под слишком натянутой кожей. Джекс не хотел ссориться с ней или усугублять ее состояние, но ни за что на свете он не позволит женщине унижать его, как бы больна она ни была. Отступив на шаг, он поднял руки, демонстрируя миролюбивые намерения. Как будто это могло ее остановить. – Я никого не разорял. Мы просто конкуренты. Вы пока проигрываете, согласен, но если вы хоть наполовину умны, как о вас говорят, то должны понимать, что «Прииск Марони» – это не главная ваша проблема. К ее чести, она кивнула, и он продолжил: – Я приехал в Мельбурн, чтобы сделать предложение о слиянии… – И вместо этого сделал предложение моей сестре, – отрезала она таким тоном, словно он похитил Руби и заставил ее выйти замуж за него под дулом пистолета. – Вообще-то это она сделала мне предложение. Твоя сестра – хороший стратег. – Ненормальная, – пробормотала Сапфи, пряча улыбку, но тут же наградила его взглядом, способным прожечь в человеке дырку. – Чтоб ты знал, Руби всегда так делает. Бросается очертя голову в любой проект, выкладываясь на все сто. Она живет одним днем и не думает о будущем. Так что не принимай ее азартность за что-то другое. Теперь понятно. Сапфи предупреждала Джекса, чтобы он не причинил боль Руби. Ему это нравилось. Он ценил преданность. Учитывая, что его родители никогда ее не проявляли – ни по отношению к друзьям, ни друг к другу, ни к нему. – Этот брак – всего лишь деловая сделка. – Может, для тебя – да, но я знаю Руби. Вам придется провести много времени, прикидываясь влюбленными голубками, так что вполне вероятно, между вами что-то произойдет. – Она хлопнула ладонью об кулак недвусмысленным жестом, который мог бы польстить любому парню. – Просто помни, для нее это просто способ доказать тебе и всем остальным, что она может добиться успеха. – Понятно. Джекс повернулся и с удивлением почувствовал ее руку на своем плече. – Еще кое-что. Он посмотрел ей прямо в глаза: – Что? – Причинишь ей боль, и я достану тебя даже в твоей чертовой пустыне. Он улыбнулся: – Не беспокойся. Этот брак будет выгоден нам обоим. Удаляясь, он услышал ее слова: – Этого-то я и боюсь. Глава 8 Джекс не пытался поддержать разговор, пока они ехали в шикарный отель, который он забронировал на ночь. Он понимал, что им обоим нужно побыть наедине со своими мыслями. Сам он делал это регулярно, предпочитая довериться собственному аналитическому уму, нежели непрошеным советам своих сотрудников. Эту сторону жизни в пустыне Западной Австралии он терпеть не мог. Все друг друга знали. Все знали друг о друге все. И каждый считал нормальным совать свой нос в чужие дела. Он намеренно сохранял дистанцию, поддерживая исключительно рабочие отношения, ни с кем не сближаясь. Учитывая историю, в которую попали его родители – и втянули его, – было неудивительно, что он мало кому доверял. Он ревностно охранял свое личное пространство. Пространство, в которое теперь вторглась болтливая нахальная блондинка. Он быстро взглянул на нее, и сердце сжалось при виде ее бледного личика. Глаза Руби были закрыты, но она не спала. Вероятно, она таким образом избегала разговора. Ее можно было понять. Он бы тоже не захотел обсуждать семейные дела с незнакомцем. Руби спросила, как прошла его встреча с Сапфи рой. Он отшутился, сказав, что все еще в состоянии держаться на ногах, поэтому все не так плохо. К его удивлению, она не стала настаивать, предпочтя смотреть в окно. Ему не нравилась эта тихая, погруженная в себя Руби. Он предпочитал взбалмошную и энергичную Руби, которая никогда не лезла за словом в карман. Его беспокоило ее молчание, усталые круги под глазами и ссутуленные плечи. А он не должен был беспокоиться. Он не для этого ввязался в эту авантюру. Он согласился на этот брак только ради одного. Международный успех «Прииска Марони». Подтверждение, что он был достойным человеком, несмотря на выходки его семьи. Доказательство, что он был не такой, как его отец. Вновь сосредоточившись на дороге, Джекс погрузился в размышления о том, какими будут для него следующие несколько месяцев. Ему нужно заключить несколько сделок, которые, как он рассчитывал, значительно повысят доходы его прииска. Нужно было как-то компенсировать дыру, вызванную отказом от приобретения «Сиборн». Следующим на очереди шла мировая алмазодобывающая корпорация, в которую ему обязательно нужно было войти. Он был уверен, что достигнет нужных показателей основного дохода, необходимых, чтобы быть принятым. Гораздо больше его беспокоил совет директоров, состоящих из людей, обманутых его отцом. Ему обязательно нужно было убедить этих людей, что его брак настоящий, иначе у него нет никаких шансов. Он был женат. На Руби Сиборн. От скорости, с которой она его окольцевала, у него кружилась голова. Не то чтобы его нужно было долго уговаривать – и этот поцелуй на свадьбе был тому подтверждением. Руби могла дать ему то, в чем он нуждался. И даже больше, если вспомнить безумное сексуальное влечение между ними. Он не мог найти причину этой пугающей тяги, заставляющей его умирать от желания. Пусть этот брак фиктивный, он намерен получить от него удовольствие. Он отвез Руби к сестре, думая, что ей не помешает немного порадоваться после тяжелого разговора. Если Сапфира чуть шкуру с него не спустила из-за их скоропалительной женитьбы, можно представить, что она сделала с сестрой. Люди всегда бывают наиболее жестоки с самыми близкими людьми. Уж он-то знает. Он не осуждал Сапфиру. Ее единственная сестра вышла замуж за незнакомца и основного конкурента их компании. Незнакомца, который намеревался приобрести их бизнес. Заехав на крытую парковку, Джекс заглушил мотор. Руби немедленно открыла глаза и с любопытством огляделась. Он почувствовал удовлетворение, заметив, что ее глаза засветились от радости. Именно такой реакции он и ожидал. – Как ты нашел это место? Он кивнул на мобильник: – Всемогущий Гугл. – Оно великолепно. – Спасибо. – Не за что. Джекс просто хотел сбежать. Он не привык ощущать себя настолько выбитым из привычной колеи. Именно этим Руби и занималась – выбивала его из колеи. Он спал с женщинами и ничего к ним не чувствовал. Можно назвать его бессердечным, но зачем привязываться к кому-то, если знаешь с самого начала, что из этого ровным счетом ничего не выйдет. Джекс открыл багажник и вытащил сумки. – Дай сюда. – Руби забрала у него ключи, открыла дверь и замерла. – Чего ты ждешь? Она закатила глаза: – Чтобы ты перенес меня через порог, недотепа. – Ты шутишь? – Ну вот еще. – Она ткнула пальцем в направлении двери – Я и шагу не ступлю в нашем любовном гнездышке, если ты не внесешь меня внутрь. Любовное гнездышко? Эта женщина была неисправима. Когда у нее успело поменяться настроение? Вероятно, после разговора с сестрой ей нужно было переключиться. – А что, если у меня больная спина? Она вскинула брови, увидев, как он схватился за спину. – Правда? Джекс не смог удержаться от улыбки: – Нет, но она может заболеть после того, как я тебя перенесу. – Ну все! Она ударила мужа кулачками в грудь – достаточно сильно, чтобы заставить его пошатнуться. Он поймал ее за руки и притянул к себе: – Мне нравится твой игривый настрой. – Не заговаривай мне зубы, инвалид. Он фыркнул: – Инвалид? – И купи себе бандаж. Он засмеялся. – Тебе нужно почаще это делать. – Она дотронулась рукой до его губ. Ему страшно хотелось повернуть голову и поцеловать ее палец – прелюдия того, что он собирался сделать с ее телом. – Кто же такой Джекс Марони? – Руби убрала руку, и он не успел осуществить свой маневр. – Мне просто пришло в голову, что, раз уж мы женаты, неплохо было бы узнать, кто скрывается за этой маской плейбоя с невыносимым характером. Момент был безнадежно испорчен. Джексу ничего не хотелось ей рассказывать. Или показывать свой богатый внутренний мир – его мысли, страхи и желания ее не касались. – Ты слишком много говоришь. – Он сделал шаг вперед, вынуждая ее отступить. – Это лучше, чем держать все в себе. – Глаза Руби засверкали еще ярче. – Мне не нужны твои советы. – А что тебе нужно? Джекс стремительно притянул жену к себе и поцеловал. Ее удивленный писк быстро сменился стоном наслаждения. – Что ты делаешь? – Она взяла его за лацканы пиджака и встряхнула. – Никакого секса, помнишь? – Пусть наш брак липовый, но я считаю, что такая женщина, как ты, заслуживает первой брачной ночи, которую запомнит на всю жизнь. Джекс был искренен. Он никогда не встречал такой смелой, такой открытой женщины, умеющей добиваться своего, пусть даже ценой мечты о любви и всяких там «жили долго и счастливо». И хотя Руби никогда не заводила разговор о розовых соплях, он предполагал, что для нее это так же важно, как и для любой другой женщины. – Я сейчас расплачусь от умиления, – огрызнулась она, но он готов был поклясться, что ее глаза действительно заблестели от слез. Черт возьми. Джекс с трудом переносил женские слезы. Он провел слишком много времени, утешая свою рыдающую мать после того, как Денвер был арестован, и он не намерен испортить эту ночь, заставив свою жену плакать. – Не надо. Лучше перестань упрямиться и покорись своей судьбе. – Он взял ее за руку, втащил внутрь и пинком закрыл дверь. – Ты знаешь, что сама этого хочешь. Ее вымученная улыбка заставила его сердце сжаться. – Просто невероятно, до чего ты уверен в себе. Он потерся носом о ее ухо, и она вздрогнула. – Поверь мне, дорогая. – Джек коснулся ее плеча, развернул ее и слегка подтолкнул. – Иди отдохни. Я вернусь через несколько минут. Она послушно направилась к дивану, стоявшему возле камина. Джекс заказал номер для влюбленных, понятия не имея, что собой представляет комната, и, открывая дверь, готовился к самому худшему – или лучшему, с точки зрения Руби. Он исходил из предположения, что она любит все эти розы и сердца, хотя даже мысль о кружевных покрывалах и подушках в виде сердец, не говоря уже об ароматических маслах, вызывала у него тошноту. К его удивлению, ничего подобного здесь не оказалось. Современная белая мебель – кровать, трюмо, шкаф – все в духе минимализма. Джекс заметил на трюмо корзинку с сувенирами, из которой выглядывала открытка с неразборчивой надписью «Романтический набор». Разрываясь между любопытством и желанием скорее пойти за Руби, он пошарил в корзине. Там было массажное масло, чайные свечи с ароматом иланг-иланга, швейцарский шоколад, две коробочки с клубникой, одна с лепестками роз и презервативы. Он планировал начать со свечей и постепенно продвигаться в сторону презервативов. Джекс поместил свечи в стратегических точках, успев уронить парочку, обжечься и выругаться. Какого черта он так нервничал? Вот как они смогут спать, есть и жить вместе, а потом разойтись, словно ничего и не было? Руби не была равнодушным человеком. Она заботилась о сестре, о компании, отдавая всю себя. Будет ли она такой же дерзкой и решительной через несколько месяцев, когда их фиктивный брак отслужит свое и Джекс вернется в Западную Австралию? Он схватил коробку с лепестками и презервативами, рассыпав первые на кровати и запихнув последние в ящики тумбочек по обе стороны кровати. И еще один в ванную. Лучше быть во всеоружии. Джексу нужно было избавиться от завладевшего им чувства неуверенности, и дикий, необузданный секс ему в этом поможет. В предвкушении горячей ночи он направился к Руби. И замер. Его жена лежала на диване, свернувшись калачиком, и спала. Ее голова лежала на подлокотнике, изысканная прическа растрепалась, и локоны рассыпались по лицу. Под глазами были темные круги – от усталости и размазавшегося макияжа. Джекс не умел быть нежным и заботливым. Но в этот момент, глядя на свою спящую измученную жену, он был близок к тому, чтобы научиться. Глава 9 Руби проснулась, как обычно, очень рано. Именно в эти предрассветные часы, заполненные спокойствием и мглой, ей работалось лучше всего. Она надевала свой любимый пушистый розовый халат и тапочки с леопардовым принтом, убирала волосы в хвостик и спускалась в свою мастерскую. Было в этом что-то заговорщическое, как будто ей удавалось украсть несколько часов у дня, бродя по дому в темноте. И мама, и Сапфи были совами, но стоило им только увидеть результаты ее работы, как они быстро прекратили жаловаться на ее полуночные шатания. Когда Руби исполнилось двадцать один год, они разъехались – мама отправилась в фешенебельную квартиру в Тураке, Сапфи – в калифорнийское бунгало недалеко от их магазина на Хай-стрит. Поначалу Руби очень скучала, но затем нашла утешение в работе. Она потянулась, готовая спуститься вниз, взять инструменты и начать творить. Но тут наткнулась на чью-то ногу. Руби мгновенно распахнула глаза и обнаружила, что лицо Джекса Марони находится в нескольких дюймах от ее. В этот момент память услужливо подсунула ей воспоминания. Она восстановила все события, предшествовавшие сегодняшнему утру, начиная с кризиса, постигшего ее компанию, и заканчивая разговором с сестрой. Единственное, чего она не могла вспомнить – как оказалась в этой постели. После встречи с Сапфи Руби была выжата, как лимон. Она придумала прекрасную правдоподобную версию своего замужества, приготовила доводы в пользу брака, но сестра с ходу ее разоблачила. В какой-то степени Руби испытала облегчение. Сап фи не прокляла ее на веки вечные, не убила с особой жестокостью Джекса, и тот факт, что ей не нужно будет притворяться, не мог не радовать. Но все же Сапфи здорово помотала ей нервы. По пути в отель Руби совершенно не хотелось разговаривать. Да и Джекс не слишком подходил на роль утешителя. Но его неожиданное поведение едва не довело ее до слез. Она бы с удовольствием упала в его объятия и залила слезами дизайнерский смокинг, если бы не увидела нарастающую панику в глазах Джекса. Так, все понятно. Новый муж не приветствует бурное проявление эмоций. Когда она уселась на диван, он куда-то ушел… и это было последнее, что помнила Руби. Наверное, она заснула, и Джекс отнес ее в спальню. И, судя по ее ощущениям, снял с нее туфли. Напрашивался закономерный вопрос: что еще он снял? Руби сунула руку под одеяло и нащупала платье. Прекрасно, он еще и джентльмен. Она впервые видела его лицо таким расслабленным и умиротворенным. Никаких тебе сдвинутых бровей и поджатых губ и даже – о, чудо! – полуулыбка! Было не очень мудро с ее стороны поддаваться чувствам, но его ресницы отбрасывали тени на щеки, и сердце ее сжалось от умиления. Не в силах удержаться, она убрала прядь волос с его лба. Он открыл глаза, которые немедленно наполнились страхом, и на этот раз ее сердце сжалось уже от боли. – Спящая красавица проснулась. Она фыркнула: – Это спорное утверждение. Он приподнял бровь, и она внимательно вгляделась в его лицо: – Ты не так уж прекрасен. – Вообще-то я говорил о тебе. – Вообще-то я не спала, я проснулась раньше. – Ты всегда такая сварливая по утрам? Руби задумалась об этом только сейчас. Они до конца не решили вопрос с жильем – она не могла оставить свою квартиру, потому что под ней находилась мастерская, а он не хотел переезжать к ней – по всей вероятности, им придется жить вместе время от времени, чтобы убедить людей в их супружеской любви. – Когда как. Он приподнялся на локте, обнажая мощный загорелый торс. – И когда как? Руби судорожно зажала руку в кулак, чтобы помешать себе дотронуться до него и убедиться, что эта гора мускулов – не галлюцинация. – Все будет зависеть от того, что ты предпримешь, чтобы улучшить мне настроение. Его взгляд остановился на ее лице, потом на груди и спустился ниже. – У меня очень большие планы. – Громкое заявление, как сказал мне один парень. Но справишься ли ты? Джекс приподнял одеяло, и Руби едва удержалась, чтобы не присвистнуть. Да, он определенно справится. – Хочу заметить, что это не я вчера заснул. – Это не тебе пришлось сообщать сестре, что ты спутался с врагом. Его улыбка увяла. – Так вот как ты меня воспринимаешь? – Ты опускал цены ниже допустимого уровня, и мы едва не разорились. Сам-то как думаешь? Джекс молчал, и на его лице отразилась целая гамма эмоций – сожаление, раздражение, гордость, – прежде чем оно приняло безразличное выражение. – Я думаю, твое представление о любовном ворковании никуда не годится. – Он провел пальцем по ее плечу и вниз по руке – медленно, дразня ее и оставляя за собой след из миллионов мурашек. – У меня есть гораздо более удачные идеи, о чем говорить по утрам. Его палец задержался на внутренней стороне локтя, прикосновение было почти неощутимым, но этого было достаточно, чтобы заставить Руби умирать от желания прижаться к нему всем телом. Он слегка прикусил подушечку ее большого пальца, затем лизнул пульсирующую жилку на запястье, и она застонала. Теперь ей нужно было пойти по сложному пути и лишить их обоих удовольствия или избрать легкий путь и получить бонус к сделке в виде потрясающего секса. От прикосновений губ Джекса кожа на руке словно плавилась, и вскоре ей было уже недостаточно этих легких касаний. Она хотела большего. Она хотела все. Игнорируя внутренний голос, твердивший, что это очень плохая идея, Руби потянула одеяло, заставляя его мощное тело явиться во всем его великолепии. – Может, я больше не хочу разговаривать. – Я тоже. – Одним быстрым движением Джекс оказался на ней, пригвоздив ее к кровати, и она вздохнула от удовольствия, ощущая на себе его тяжесть и доказательство желания, упирающегося в низ ее живота. Руки Руби обвились вокруг него, скользнули вдоль спины. Уткнувшись носом в его шею, она промурлыкала: – На одном из нас слишком много одежды. – Это легко исправить. Джекс перекатился на спину, увлекая за собой Руби, так что теперь она оказалась сверху. Он расстегнул платье, сдвинул бретельки с плеч и стащил платье. – Без бюстгальтера? Умная девочка. Джекс накрыл ладонями ее груди, помял их и сжал соски, заставив Руби издать глухой стон. – Какая ты горячая, – прошептал он, притягивая жену к себе и покрывая поцелуями ее тело. Он лизал и посасывал ее соски, пока она не стала извиваться от наслаждения, умоляя его не останавливаться. Он положил Руби на спину и навис над ней, опираясь на руки. – Ты великолепен, – сказала она, проводя ладонью по его груди, животу, спускаясь вниз. Джекс издал глухое рычание и стянул с нее трусики. Руби глубоко вздохнула, когда он раздвинул ее ноги. Явно довольный собой, он достал из тумбочки презерватив. Руби нравился секс. Секс приносил удовольствие и был полезен для здоровья, особенно с правильным парнем. – Нечего сказать? Она изогнулась, не отрывая взгляда от его глаз, горящих от с трудом сдерживаемого желания. – Только одно. – Руби придвинулась вперед, впуская его в себя. С торжествующим рыком он ринулся в атаку. Джекс вошел в нее полностью, наполняя ее тело сладкой болью, сменившейся непрерывным экстазом. Она прижималась к нему и цеплялась за плечи, желая, чтобы наслаждение никогда не заканчивалось. Их тела скользили друг по другу, влажные от пота, и она, совершенно потеряв контроль, впилась ногтями в его плечи. Джекс постепенно наращивал темп, но потом вдруг резко остановился. Руби в недоумении посмотрела на него: – Что случилось? Он закрыл ей рот поцелуем, дублируя языком свои действия внизу и поддерживая ее возбуждение на должном уровне. На уровне безумия. Проделав серию коротких поцелуев, он добрался до ее уха и прошептал: – Перевернись. Она послушалась, и через секунду он снова был в ней. Его рука скользнула к низу ее живота, нашла клитор и принялась его ласкать. С каждым движением внутреннее напряжение нарастало. Чувствуя приближение оргазма, Руби приподнялась, опираясь на локти и колени, и Джекс с яростным ревом рывком полностью вошел в нее. В эту же секунду их обоих накрыла волна оргазма и унесла в открытый океан беспамятства. Джекс не был любителем нежных объятий. После секса он не валялся в постели и не беседовал по душам. Он прямиком шел в душ, быстро одевался и уходил. Но сегодня он не смог так поступить. С ним была его жена, которая обнимала его так, словно хотела провести в его объятиях всю оставшуюся жизнь. Что еще хуже, ему это нравилось. – Тебе все время так хорошо? – В голосе Руби звучали нотки ревности, и его первым побуждением было солгать. Джексу не хотелось признаваться, что между ними только что произошло нечто особенное, и это было не просто хорошо – это было потрясающе. Подобные признания были чреваты душевной близостью, а он не мог себе этого позволить. Но он допустил ошибку, встретившись с ней взглядом. Руби смотрела на него своими зелеными глазами, все еще затуманенными от страсти, прямо ему в душу, и ложь застряла у него в горле. – Нет. Сегодня было не так, как всегда. – Хорошо. – Она кивнула с довольной улыбкой. – Могу я спросить тебя кое о чем? Где-то в животе зашевелился страх. Вот к чему приводят объятия после секса – к вопросам, на которые ты не хочешь отвечать. – Ты можешь спросить, но не жди ответа. Ты же помнишь, что у меня нет сердца. – Ерунда. – Она приподнялась на локте, пристально смотря на него. – Ты прячешься за этой маской, но на самом деле ты мягкий и нежный. – Что заставляет тебя так думать? – Прошлая ночь. – Она указала рукой на разбросанные по полу вещи. – Ты отнес меня в постель, снял с меня туфли, накрыл одеялом и позволил выспаться. Это свидетельствует о твоей заботливости. Ты понял, в каком состоянии я вчера была, и не стал на меня давить. Ты думал обо мне, а не о своих желаниях. Так что я хотела спросить, зачем ты это делаешь? – Все очень просто. Существует такое явление, как влечение, и… Она не улыбнулась: – Почему ты стараешься убедить всех, что ты циничный и бесчувственный крутой парень, когда это не так? Что он должен был сказать? – Потому что крутые циничные парни всегда могут заполучить девушку, – произнес он и поцеловал ее для убедительности. Глава 10 Руби отложила щипчики и критическим взглядом осмотрела браслет из переплетенного белого золота, инкрустированный рубинами и бриллиантами, сияющими в лучах света. Совершенство. Классика. Элегантность. Ее стиль. Ее знак. Она вздохнула с удовлетворением, разминая застывшие мышцы шеи. – Массаж? Руби подскочила, обнаружив Джекса, который успел бесшумно к ней подкрасться и положить руки ей на плечи. – Нет, спасибо, очень много работы. Он нажал на болевые точки, и она простонала, признавая нелепость своего отказа. – Да, вот здесь. Она опустила голову, а он продолжал разминать мышцы, снимая ее напряжение. – А я думал, что это я трудоголик. – А сколько времени? – Полночь. Джекс остановился, и Руби с трудом удержалась, чтобы не попросить его продолжить. Вместо этого она повернулась к нему: – Когда я здесь, я теряю счет времени. Он кивнул на браслет: – Ты над этим сейчас работаешь? – Да. Он аккуратно взял украшение. Браслет на его ладони казался крошечным. – Ты очень талантлива. – Я знаю. – И очень скромна. Что дальше? – Мое любимое. – Она достала черную бархатную коробочку и высыпала содержимое на ладонь. – Розовые бриллианты. – Самые редкие камни в мире. Руби кивнула, нервно сглотнув, когда он провел по ним пальцем, попутно лаская ее ладонь. Легкие удары током не должны были удивить ее, если вспомнить, что между ними произошло, однако она не переставала изумляться притяжению. – Я работаю над новой серией колец. Помолвка и вечность. Он нахмурился: – Кстати говоря, тебе тоже необходимо обручальное кольцо. – Нет. – Она положила бриллианты обратно в коробочку. – Если будут спрашивать, я скажу, что ты его заказал. Джекс поджал губы с видимым разочарованием, причины которого она не поняла. Обручальные кольца предназначены для сентиментальных и легко смущающихся невест, а не для реалистичных и прагматичных. Меньше всего ей хотелось надеть какое-нибудь умопомрачительное украшение, только чтобы потом его снять. Было тяжело носить даже простое золотое колечко. – Почему ты не хочешь? Как она могла объяснить это, не выглядя романтичной дурой? Руби всегда хотела сама изготовить собственное обручальное кольцо, чтобы оно было особенным: безупречно ограненный розовый бриллиант, прекрасный и совершенный. – Потому что я хочу, чтобы кольцо было не просто формальностью. Джекс вздрогнул, словно она его ударила. Игнорируя угрызения совести оттого, что причинила ненужную боль, она пожала плечами: – Не спрашивай, если не готов услышать правду. – Я всегда предпочитаю правду, – сказал он тоном, не предвещающим ничего хорошего. – И вот тебе правда: я хочу, чтобы люди верили, что мы женаты по-настоящему, и если ты думаешь, что кто-нибудь поверит, что лучший ювелир в городе позволит заказать кольцо у другого мастера, ты не в своем уме. – Он взял ее руку и потер большим пальцем сверкающее золотое кольцо. – Я выполнил свою часть договоренности и повысил цены на камни. Теперь твоя очередь. Руби высвободила руку, почувствовав одновременно облегчение и разочарование, когда он не попытался ее удержать. – В конце недели мы устраиваем большой прием, и это будет твоим пропуском в высшее общество. Что еще ты хочешь? Какую-то секунду – очень долгую и мучительную – она ждала, что он ответит «тебя». – Я хочу вывести свой бизнес на новый уровень, и твои дружки мне в этом помогут. Так что давай устраивай свои светские рауты, но постарайся выглядеть убедительно. – Горечь, прозвучавшая в его тоне, остудила ее. – Тебе было очень плохо, когда твой отец отправился в тюрьму? Джекс застыл, его лицо превратилось в безучастную маску. Он не шевельнул ни единым мускулом, только жилка на шее продолжала пульсировать – эрогенная точка, как выяснилось во время их марафона в отеле. – Не слишком хорошо. – Его тон был лишен эмоций, но нельзя было не прочитать в них невысказанную боль. – Хочешь поговорить об этом? – Она дотронулась до его руки, и он отпрянул, убивая надежду на хоть какую-то связь между ними, помимо физического влечения. – Нет. Когда представители мельбурнской элиты хотели устроить праздник, они выбирали местом его проведения казино «Корона». Руби была здесь на многих балах, и ей и в голову не пришло, что свадебный прием можно устроить где-то еще. Люди будут шокированы ее тайным замужеством, и она решила, что нужно пойти до конца и ошеломить их еще больше. Непростая задача, но интересная. Джекс ни о чем не спрашивал. Он почти не разговаривал с ней всю неделю, с того злополучного дня, когда она опрометчиво попыталась установить доверительные отношения. Он трудился допоздна, отказывался с ней ужинать, и к ее собственной досаде, она по нему скучала. Руби тоже загружала себя работой, изготавливая оправы для розовых бриллиантов и организуя вечеринку года. Из-за сжатых сроков все приглашения были разосланы экспресс-почтой. Опал приняла удар на себя, пока Руби нагнетала интригу, не отвечая на звонки друзей, знакомых и прячась от них в мастерской или в квартире. К счастью, представители ее круга ни за что не пропустили бы вечеринку, так что все гости явились в полном составе, очевидно умирая от любопытства. У Руби было ощущение, что после того, как она откроет им повод для праздника – или, скорее, представит его, – слухи и сплетни будут циркулировать неделями. В какой-то степени Джексу досталась легкая сторона сделки. Это ей нужно будет проделать адскую работу, убеждая людей, что он любовь всей ее жизни. О чем она только думала? Взгляд Руби упал на изысканный браслет из белого золота с жемчужинами, и она нашла ответ на свой вопрос. Она думала о Сапфи, о «Сиборн», о матери и о себе самой, нуждающейся в возможности создавать подобные великолепные изделия. Если она потерпит поражение, Джекс уйдет, разорвав сделку. Нет, лучше не думать об этом. – Ты готова? Джекс вышел из ванной, и ее сердце подпрыгнуло, оборвалось и с каким-то неприличным звуком ударилось о грудную клетку. При взгляде на мужа в ее голову приходило лишь одно слово. «Божественен». – Да, конечно, – сказала Руби, поправляя длинное темно-синее шелковое платье в греческом стиле. Остается только надеяться, что разом вспотевшие ладошки не оставят на нем следов. Джекс приблизился к ней, затем взял из вазы розу и с галантным взмахом протянул ее ей. – Очень мило, – пробормотала Руби. Она поднесла цветок к носу. Сладкий аромат напомнил ей о любимых духах матери. Воспоминание повлекло за собой другую мысль, крайне неприятную. Она собиралась лгать всем друзьям, людям, которые ее любили и уважали. – Эй… – Джекс приподнял ее подбородок, и она заморгала, чтобы сдержать слезы. – Я видел такое в одном фильме и подумал, что ты придешь в восторг, а не примешься рыдать. – Почему это я должна прийти в восторг? Потому что я обладательница яичников? Как и любой мужчина, он открыл рот при упоминании исключительно женских органов. – Нет, потому что в душе ты романтик. – Почему ты так думаешь? Он отступил на шаг и указал рукой на ее платье: – Тебе нравятся красивые платья и украшения. И я видел твои стратегические запасы. – Какие еще стратегические запасы? – Мелодрамы. – Он поднял руку над головой. – Вот такой высоты. – Когда? – Помнишь первый вечер, когда ты пригласила меня к себе? Ты была слишком занята, пытаясь испепелить меня взглядом, и не заметила, что я провел рекогносцировку. Она закатила глаза: – Джеймс Бонд умрет от зависти! Он фыркнул: – Слушай, вот я не могу выносить эту сопливую чушь. Ты должна быть романтиком, не отпирайся. Руби засмеялась, и напряжение ослабло. Она повеселела: – Ага, вот почему ты задерживаешься допоздна на работе каждый день! Он в недоумении приподнял бровь. Она ткнула пальцем ему в грудь: – Ты смотришь «Нетфликс», мой любимый сериал. Спорим, твоя любимая серия эта та, когда они знакомятся в Интернете и влюбляются… – Женитьба не заставила меня поменять свои взгляды. Ты слишком много говоришь. Джекс предупредил возможные возражения с ее стороны, закрыв ей рот поцелуем. – Гости ждут, – через некоторое время прошептала Руби. – К черту их. Он прижал ее к двери, засунул руку под платье и продолжил начатое. Глава 11 Джекс застыл на входе в «Корону». В висках стучало, кровь застыла в жилах. – Все будет хорошо. – Руби взяла мужа за руку, почувствовав его настроение. Он не хотел подпускать ее близко к себе. Не хотел видеть восхищение в ее глазах, подобное тому, что увидел сегодня. Он не хотел чувствовать. Почему Руби не могла оставить его в покое? Почему продолжала подкапываться под защитные сооружения, словно солдат вражеской армии, пытающийся проникнуть в осажденный город? Он не ответил, и уголки ее губ опустились. – Что не так? – спросила она. «Да все не так», – захотелось ему завопить. – Все в порядке. – Он расправил плечи и сжал ее руку. – Давай дадим самое грандиозное представление в нашей жизни. И они это сделали. Следующие несколько часов он расточал улыбки, пожимал руки и заливался соловьем, о чем бы ни пошла речь, начиная с котировок на бирже и заканчивая ежегодным мельбурнским карнавалом. И люди, которые годами шарахались от него словно от прокаженного и которые даже на приеме Сиборнов делали вид, что не видят его, натянули на свои тоскливые физиономии приветливые выражения и изобразили на них радость от встречи с ним. И все из-за маленькой смелой женщины рядом с ним. Руби не отходила от Джекса ни на минуту, держа его под руку. Ее стараниями в разговорах не возникло ни одной неловкой паузы. Она сглаживала острые углы и с легкостью отвечала на неудобные вопросы, очаровывая людей и отвлекая их от ненужных мыслей. Джекс видел, как язвительные комментарии застывают у гостей на губах. Она просто покорила толпу. И его тоже. Потом они кружились в вальсе. Он прижимал Руби к себе так близко, что под конец танца почти забыл, почему они на самом деле поженились. – Ты все еще ужасно напряжен, – прошептала она, положив руку ему на грудь, как раз туда, где бешено колотилось его сердце. – Ты бы тоже была напряжена, если бы тебя окружали пираньи, так и ждущие, когда ты оступишься. – Ничего подобного. Я не придаю такого значения тому, что обо мне думают. И никогда не придавала. – Это потому, что ты выросла среди этих людей и они тебя принимают. – Может, если ты будешь немного добрее и веселее, люди примут и тебя тоже? – Я сегодня был добр и весел. Она закатила глаза: – Да, у тебя на лице было написано «только попробуйте не полюбить меня». – Ну, я такой, какой есть. Джекс слегка повернул голову влево, коснувшись губами ее запястья, и поцеловал нежную кожу. У нее перехватило дыхание. Кожа покрывалась мурашками, когда он выписывал круги языком у ее пульса. – Эй, вам двоим уже стоит уединиться. Это был Отто Смит, старый друг их семьи и поклонник Сапфи – как пояснила Руби. – Отвяжись от нас, малявка, – засмеялась она. Отто прикинулся оскорбленным: – Да я выше тебя! – Может, я говорю не о росте. Отто надул щеки и выкатил глаза так забавно, что Джекс не удержался от смешка. Парень повернулся к нему: – Надеюсь, вы не возражаете, если я ненадолго украду у вас вашу прекрасную жену. Джекс вцепился в Руби. По какой-то неведомой причине он не хотел отпускать ее сегодня ни на секунду. – Не беспокойся, я уже столько раз оттаптывала ноги Отто в прошлом. Больше двух минут он не выдержит. – Не торопитесь, – сказал он. Ревниво-собственническое настроение раздражало Джекса больше, чем рука Отто на спине Руби. Может, он был просто вымотан сегодняшним притворством? Может, на него подействовало слишком долгое общение с этими снобами? Какова бы ни была причина, он чувствовал себя полностью дезориентированным, словно его мир медленно, но верно выходил из-под контроля. Он прошел сквозь танцующую толпу и покинул зал. * * * Руби видела, как Джекс стремительно вышел из зала, опустив голову, словно ему не терпелось сбежать. Она понимала его чувства. Этот вечер был настоящей пыткой. Сапфи не зря взяла на себя связи с общественностью. Она играючи могла управлять толпой. Тереться щеками с почти незнакомыми людьми и нести всякую чушь не слишком импонировало Руби, но она это сделала. Ради Джекса. К несчастью, чем больше она проводила времени со своим строптивым мужем, тем больше понимала, что сделала бы для него и больше. Ее до слез трогала твердость и стойкость Джекса, делающие его похожим на оловянного солдатика из сказки. Это не была любовь. Руби влюблялась раньше и помнила это ошеломляющее, заставляющее ее парить, как на крыльях, чувство. Никаких страданий и депрессий, только упоение и эйфория. С Джексом все было по-другому. Это были более глубокие ощущения, словно ее часть, о существовании которой она раньше и не подозревала, нуждалась в нем, как в воздухе. Он пробуждал в ней первобытные инстинкты, желание освободиться от ограничений, которые налагало на нее обещание, данное Сапфи их матери, и ответственность за компанию и сестру. Руби была уверена, что в юности Джекс был плохим парнем. Весь его вид говорил о силе, которую он держал под контролем. – Что-то мне подсказывает, что это мечтательное выражение в твоих глазах не имеет отношения ко мне. Она запуталась в па и наступила Отто на ногу: – Извини. – Брось. – Он покружил ее, чтобы избежать столкновения с соседней парой. – Я был бы счастлив, если бы какая-нибудь горячая штучка думала обо мне с таким выражением лица. – Сапфи – горячая штучка. Несвойственная Отто печаль омрачила его лицо. – Мы оба знаем, что Сапфи воспринимает меня исключительно как друга. Подходящую жилетку. Руби погладила его по плечу: – Мы же выросли вместе. Естественно, что она доверяет тебе. – Да, конечно. Но я просто хотел бы… О боже. Руби не испытывала ни малейшего желания быть посредником между Отто и Сапфи. Однажды она спросила сестру, было ли между ними что-нибудь, кроме дружбы, и Сапфи рассмеялась. Отто определенно не должен был этого знать. – Кстати, как Сапфи? – Отлично. Ей лучше с каждым днем. К ее удивлению, Отто не выглядел обрадованным. – Это хорошо. Люди много говорят об этом. Руби снова наступила ему на ногу: – Извини. О чем? – О болезни Сапфи. О том, что теперь ты управляешь компанией. И о ваших финансовых трудностях. – Пусть люди не лезут не в свое дело. Он увел ее на край танцпола, где было меньше народу. – Они также говорят, что ты вышла замуж за Джекса Марони из-за денег, чтобы спасти «Сиборн». Руби остановилась как вкопанная. Потом ей пришло в голову, что, шушукаясь у всех на виду со старым другом семьи на приеме в честь ее свадьбы, она только разжигает любопытство окружающих. Схватив парня за руку, она направилась в укромное место за колонной, где никто не мог их увидеть. – Что еще болтают? Выкладывай. Отто тяжело вздохнул, намекая, что новости ей не понравятся. – Говорят, твой муж старается заручиться поддержкой некоторых воротил, но они не намерены иметь с ним дело. – Он взял ее за руку. – Руби, не ожидай, что люди его полюбят только потому, что ты вышла за него замуж. – Он махнул рукой в сторону зала. – Они не забыли, что натворил его отец. У них хорошая память. – Джекс – это не его отец, – прошипела она, вне себя от злости и возмущения. – Я знаю это, но наивно рассчитывать, что они доверятся парню, который заявился в город после десяти лет отсутствия и предлагает миллионные сделки. Только не после всей этой истории со стариком Ма рони. На несколько мгновений Руби потеряла дар речи, затем произнесла: – Может, и нет, но я думала, что они доверятся мне. Моему суждению. Джекс – мой муж, нравится им это или нет, и, если они доверяют фамилии Си борн, они должны доверять и ему. Оставив Отто с разинутым ртом, Руби развернулась и помчалась к двери, за которой она и застала Джекса, изгоя на вечеринке. Черт бы побрал этих узколобых людишек с их ханжеством! Она посмотрела на мужа, ожидая увидеть на лице гнев или озабоченность, но его стоическое выражение сразило ее наповал. Джекс знал, что их ожидает, но это его не огорчало. Он был готов к любым испытаниям. Руби взяла его под руку и увлекла обратно в зал: – Я позже тебе расскажу. Сейчас мы будем делать, что должны делать молодожены на свадьбе – веселиться. * * * Они разрезали торт, произнесли короткую речь, потанцевали и наконец распрощались со всеми и сбежали. Джекс был мрачнее тучи. Она потянула его за руку по направлению к лифтам: – Все отлично, мы их сделали. Теперь объясни, что за похоронный вид? – Все нормально. Она приблизилась к нему вплотную: – Если ты прямо сейчас не скажешь, что с тобой, наши деловые отношения станут еще и платоническими. Уголки его губ дрогнули в улыбке. – Умеют же некоторые убеждать. – Прекрати болтать и выкладывай. Джекс тяжело вздохнул, всем своим видом – от угрюмого взгляда и сжатых челюстей до напряженности всего тела – демонстрируя нежелание что-либо выкладывать. – Я просто хочу тебе помочь, – добавила она, проведя рукой по его щеке. И произошло чудо. Он медленно выдохнул, словно выпуская напряжение, открыл и закрыл рот несколько раз, прочистил горло и наконец изрек: – Мы никого не обманули. – Они только узнали. Нужно время… – Ничего не получится. Руби похолодела от спокойной уверенности в его тоне. – Вот уж не думала, что ты такой слабак. – Она посмотрела на него с вызовом. – Мы впустую тратим время, – устало ответил Джекс, и складки у его губ стали еще глубже. – Они не примут меня. Они всегда будут помнить о моем отце. В его вздохе было столько боли, что она обняла его за шею и практически повисла на нем, с ужасом думая о том, что будет, если она не сможет до него достучаться и он уйдет. – И я их понимаю. – Он говорил так тихо, что она едва его слышала. – Ты не такой, как он. – Откуда ты знаешь? Ты не знала его. Он использовал людей ради своих целей. Он всегда старался быть на шаг впереди всех, любой ценой. Он подавлял свои эмоции и никому не доверял. – Он расцепил ее руки. – Ты все еще думаешь, я не такой, как он? – Ты не… – Правда? – Джекс словно выплюнул это слово. – Если хорошенько подумать, все это можно сказать и обо мне. Например, я использую тебя, всегда стараюсь оставить последнее слово за собой, подавляю свои истинные чувства и… – Джекс оборвал себя на полуслове, и на его лице появилось испуганное выражение, словно он сказал слишком много. Руби сгорала от желания спросить его, что он имел в виду под «истинными чувствами». – Это я сделала тебе предложение, помнишь? Это я использую тебя и пытаюсь сохранить первенство в ювелирном бизнесе. Он покачал головой: – Что мы делаем, Руби? Это неправильно. – Ты имеешь в виду наш брак? Она видела его разным – гордым, высокомерным, авторитарным. Но никогда – побежденным. Он прислонился к стене. – Мне надоело врать. Она расслышала, как он почти беззвучно добавил: – Все-таки я такой же, как отец. Она схватила его за руку и затащила в лифт: – Достаточно глубокомысленных измышлений и серьезных разговоров. Пойдем и займемся чем-нибудь более увлекательным. И, слава богу, его не надо было просить дважды. Глава 12 – Вернись в постель. Руби со вздохом отвернулась от потрясающего вида ночного Мельбурна, который наблюдала из огромного окна во всю стену, и плюхнулась обратно в кровать. Джекс лежал, опершись на локоть. Простыня, накинутая на его тело, почти ничего не прикрывала, и Руби, залюбовавшись обнаженным торсом, спросила себя, как она сможет отказаться от этого сокровища. Очередной фантастический секс заставил их на время забыть о прошедшем приеме, но не смог окончательно стереть из памяти события этого вечера. – Замерзла? – Он пробежался пальцами по ее руке, задержавшись в локтевой впадинке и двинувшись дальше, выводя зигзаги, заставляя мысли одна за одной улетучиваться из ее головы. Сейчас ей нельзя было отвлекаться. Сейчас необходимо было найти решение. Заставить общество поверить в их брак, принять Джекса и спасти «Сиборн». – Нет, все нормально. – Руби села на край кровати. – Или, по крайней мере, будет, когда я найду решение. – Для чего? – Для всего. – Мы можем постараться выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. У нее внутри все сжалось. – Ты действительно этого хочешь? Он кивнул, не сводя с нее пристального взгляда: – Мне это кажется наиболее разумным. Руби с раздражением выдернула руку: – Итак, я теряю компанию, ты теряешь выход на международный рынок, и мы оба теряем лицо. – Она покачала головой. – Это плохая идея. – Что ты хочешь от меня? Мне легче выставить себя на аукцион на благотворительном балу в каком-нибудь захолустье, чем оказаться в одной комнате с этими снобами. Несмотря на то что дела обстояли хуже некуда, Руби не могла удержаться от улыбки, представив, как ее угрюмый муж стоит перед толпой беснующихся женщин, желающих его купить. – Ничего смешного, – заявил Джекс, скрестив на груди руки. – Я и не смеюсь. Может, я тоже хочу участвовать в аукционе? Хотя кому нужен ювелирный дизайнер? Она оборвала себя на полуслове, осененная идеей, явившейся неизвестно откуда, и подпрыгнула на кровати. – Что? – Есть! – Руби смачно поцеловала его в губы, наслаждаясь его шоком. – Ты гений! Выражение его лица немного смягчилось. – Это само собой разумеется, но что привело тебя в такой восторг? – Он ухмыльнулся. – Кроме меня. Она легонько стукнула его по голове: – Мне надо устроить аукцион. Создать побольше шумихи. Выставить самые лучшие, эксклюзивные изделия. Самый большой ювелирный аукцион, который когда-либо видел Мельбурн. Руби металась по комнате, идеи лезли в ее голову, распихивая друг друга. – Нужно обязательно использовать социальные сети. И организовать все как можно скорее. Например, через неделю. Редчайший шанс приобрести авторские украшения за небольшие деньги. Нужно подумать о месте проведения. Может, мельбурнский муниципалитет? Или… – Стоп, притормози. – Он сел, скрестив ноги, и она молилась про себя, чтобы эта простыня не сползла с него окончательно. Сейчас ей ни в коем случае нельзя отвлекаться. – Разве на подготовку не потребуется куча времени? Руби отмахнулась: – У меня есть контракты. Все это реально. – Она мерила шагами комнату, почти трясясь от возбуждения. – Я сделаю это. Отвоюю прежние позиции в ювелирном мире. На этом можно очень много заработать. – Она прищелкнула пальцами. – Почему я не подумала об этом раньше? По его лицу расползлась довольная сексуальная улыбка. – Потому что это я тебя вдохновил. Руби издала звук, подобный сдувающемуся шарику, и презрительно фыркнула. – Ты ляпнул что-то про аукционы в захолустье, а мне пришла в голову гениальная идея. Так что это я гений. Он похлопал ладонью по кровати: – Почему бы новоиспеченному гению не опустить сюда свою прекрасную задницу, и мы все обдумаем. Слава богу, пораженческие настроения, грозившие разрушить их брак, который еще толком не начался, оставили его. Она упала в его объятия: – Хочешь узнать, какие еще гениальные идеи меня посещают? Его не нужно было долго упрашивать. Джекс издал глухой стон и упал на спину, притягивая ее к себе. – Тебе нравится быть сверху, да? – Его теплое дыхание обдувало его ухо, а губы играли с мочкой. Она заерзала, наслаждаясь его стонами: – Я люблю контроль. – Ну-ка, поподробнее. – Он перекатился, оказавшись сверху, так быстро, что у нее закружилась голова. – Так лучше. Сверху должен быть я. Руби шлепнула его по груди: – Тиран. – Но тебе это нравится, – ответил он, положив руки ей на плечи, и спустился вниз, погладил живот и проник во влагалище, двигая пальцем, пока она не начала извиваться, моля о пощаде. – Мне это нравится… Да… – Ее захлестнуло волной наслаждения. Руби не помнила себя от наслаждения, напряжение нарастало, и она уже не могла это выносить. Она приподнялась на локтях, смотря на него. – Все еще будешь звать меня тираном? – Он пристроился между ее бедер, такой бронзовый от загара, широкоплечий, восхитительный. Она рефлекторно изогнулась: – Да, но ты можешь так меня тиранить, когда пожелаешь. – С удовольствием. – Его глаза блестели от желания. Джекс надел презерватив и медленно вошел в нее. Подхватив ее бедра, сунул под них подушку и погрузился в нее снова, а потом еще раз. – Быстрее, – взмолилась Руби, оплетая ногами талию мужа и схватившись за изголовье кровати для опоры. – Я тут главный, – заявил он с улыбкой, усилившей возбуждение. – Пожалуйста, – прошептала она сквозь зубы, двигаясь навстречу каждому его выпаду. Ее тело молило о разрядке. – Ну, поскольку ты так вежливо просишь. * * * – Вечеринка удалась на славу, – заметила кузина. Руби положила лупу перед собой. Она не испытывала ни малейшего желания обсуждать свадебный прием, но знала, что Опал не отстанет. Сегодня ей удалось прятаться от всех почти целый день в своей мастерской. Ей нужно было побыть одной. – Да, все прошло отлично. Опал прислонилась к стене и скрестила на груди руки: – Джекс без ума от любви к тебе. Руби подавила смешок. Единственной любовью Джекса был бизнес. – Все только и говорили о том, какими влюбленными и счастливыми вы выглядели, когда танцевали. – Опал помолчала, задумавшись на секунду. – Полагаю, это очень хорошо, потому что всю первую половину вечера они обсуждали, что кроется за вашей внезапной тайной свадьбой, но своим танцем вы их убедили. Руби пожала плечами: – Мне все равно, что думают эти снобы. Наглая ложь. Ей было не все равно. Если Джекс не получит желаемого, он расторгнет их сделку, в этом нет никаких сомнений. Он был именно таким – жестоким и бессердечным. Он бы сделал это еще прошлой ночью, если бы Руби не отвлекла его идеей с аукционом. И фантастическим сексом. Она совершила ошибку, решив, что между ними есть что-то большее. Утром Джекс вновь надел на себя свою броню и стал жестким и холодным. Он не проявлял никакого желания узнать жену получше, и вместо того, чтобы испытать счастье и облегчение по этому поводу, она сходила с ума. Этим утром они возвращались домой, и Джекс спросил, что люди говорили о них. Руби могла бы солгать, но не стала этого делать. В ее жизни было достаточно лжи и умалчивания – благодаря маме и Сапфи, – и она была сыта этим по горло. К ее удивлению, он принял новость спокойно. – Хочешь поговорить об этом? – спросила Опал. Руби покачала головой, надеясь, что ее чувства не были написаны на лбу крупными буквами. – Спасибо, Опал, я ценю это, но я сейчас очень занята. – Она повернулась к рабочему столу, надеясь, что кузина поймет намек. Напрасно. Опал подошла поближе и заглянула ей через плечо: – Над чем ты работаешь? – Над диадемой из желтых бриллиантов. Я закончила ожерелье, почти доделала серьги, остались брошка и браслет. Опал взяла ожерелье и поиграла им на свету, любуясь блеском. – Руби, с каждым разом у тебя получается все лучше и лучше. – Хорошо бы мне удалось его продать, – пробормотала она. – Черт, чуть не забыла. – Опал положила колье на стол. – Поступил заказ на обручальное кольцо с розовым бриллиантом. Белое золото, фантазийная огранка, три карата. Руби присвистнула: – Ты сказала, сколько это будет стоить? – Да, и они даже не торговались. Сразу же разместили заказ. – Здорово. Ирония заключалась в том, что если бы Руби искала обручальное кольцо, то выбрала бы такое же. Ей нравилась необычная огранка. Чистота линий, ничего лишнего. Какую бы выбрать оправу? Может, лапу белых и золотых когтей, которые охватят камень, без металлической основы – чтобы акцентировать камень. Или, возможно, оправу «Тиффани» с шестью зубчиками? Опал засмеялась и похлопала ее по плечу: – Вижу, ты уже принялась за дело, так что оставляю тебя. – Когда они хотят получить его? Улыбка кузины увяла: – М-м-м… сроки достаточно сжатые… Я согласилась, потому что нам нужны заказы. – Когда? – Через две недели. – Это смешно. – Может, если я буду тебе помогать, мы управимся? Я буду носить тебе кофе и маффины и эти кексы из белого шоколада, которые ты так любишь. Вообще-то Руби не следовало жаловаться. Деньги, вырученные за это кольцо, внесут свою лепту в спасение «Сиборн». – Ладно. Сними с нее мерки. Опал покачала головой: – Не получится. Парень сказал, что это должен быть сюрприз. Он сообщил размер счастливицы, и на этом все. Руби нахмурилась: – Ты же знаешь, что я не люблю работать над такими дорогими вещами, не удостоверившись, что размер подойдет. – Я сказала ему, но он настаивал. Главное, это сюрприз. Идиотская романтика. Потом парень прибежит жаловаться, что невесте либо не понравилось кольцо, либо не подошло по размеру. – Не волнуйся, я сделаю лучшее в мире кольцо, – сказала она, мягко подталкивая Опал к двери. – Теперь топай, у меня много работы. Опал помахала ей на прощание и ушла. Но как Руби ни пыталась сосредоточиться на ожерелье, все, о чем она могла думать, это об обручальном кольце с розовым бриллиантом. Джекс прятался от Руби два дня. Пусть этот свадебный прием был потенциальной взлетной полосой для его бизнеса, но он оказался пропастью в других отношениях. Главным образом в отношении Джекса к жене. Той ночью он открыл для нее двери в свое сердце и до сих пор никак не мог принять этот факт. Руби увидела слишком многое – его внутренние страхи, его уязвимость, – и нужно было срочно возвести между ними стену, пока он не сорвался окончательно и не поведал ей трагическую историю своей жизни. Он работал как каторжный, не оставляя себе времени ни на что. Сорок восемь часов встреч и переговоров, подготовки новых предложений и контрактов, планирование деятельности компании после выхода на международный уровень. Джекс был очень занят, пытаясь протаранить лбом двери в деловой мир Мельбурна, поэтому у него совсем не было времени, чтобы помочь Руби с аукционом. Его жена была как головоломка, которую ему очень хотелось решить. Он обманывал себя, думая, что сможет остаться равнодушным к ней. Он должен был догадаться, что дело дрянь, в тот первый вечер, когда она прицепилась к нему, вся из себя такая остроумная и неотразимая. Руби вызывала в нем восхищение. Своей одержимостью работой, преданностью компании и семье. Ее способностью обратить любую ситуацию себе на пользу, видеть хорошее в любом человеке. Даже в таком, как он. Джекс пошел на звук бренчащего металла, раздающегося из мастерской, улыбнувшись при виде дурацкого знака «Не беспокоить» с нарисованным мультяшным черепом и костями. Как будто это могло его остановить после того, как он целых два дня боролся с потребностью ее увидеть. Он скользнул за занавеску, радуясь возможности наблюдать за работой жены. Ее волосы были небрежно собраны в хвост, пряди падали на лицо. Она пыталась закрутить металл с помощью маленьких щипцов, высунув от напряжения язык. После третьей неудачной попытки она отшвырнула щипцы и выругалась. Может, это не самый удачный момент для неожиданного визита. – Привет. Руби вскинула голову и нахмурилась, увидев его. Определенно это не тот прием, на который он рассчитывал. – Ты застал меня не в самом лучшем настроении. – Она указала на верстак, затем пригвоздила его к стене взглядом. – Мы вроде бы договорились, что ты приходишь только по приглашению? – Хочешь, чтобы я ушел? Он никак не ожидал, что ее чувственный рот искривится, словно она вот-вот заплачет. – Что случилось? – Джекс преодолел разделяющее их расстояние и обнял ее. Она уткнулась ему в плечо и разрыдалась. – Ничего не получится, – пробормотала она. – Пиарщики не хотят рисковать, раскручивая такое мероприятие, когда нет никакой гарантии, что оно окупится. Им нужны деньги сейчас. – Руби потрясла головой, и прядь волос попала ей в рот. Она сердито выплюнула ее. – А у меня сейчас нет таких денег. Она высвободилась из его объятий. Джекс прекрасно понимал ее отчаяние. Он обвел рукой помещение: – Посмотри на это место. Может, оно подойдет? Это же «Сиборн»! Она негодующе фыркнула: – Вряд ли. – Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Нет, мне просто нужно сорвать злость. – Руби пнула ножку стула каблуком. – Меня это так бесит. Люди думают, что я безбашенная и ненадежная. – На ее лице промелькнуло сожаление напополам с печалью. – Меня никто не принимает всерьез. Я хочу спасти эту компанию, но ничего не могу сделать, они не дают мне шанса. Ничего не работает. Она оборвала себя на полуслове, обеспокоенно взглянув в его сторону. – Ну, наш брак сработал. – Джекс поправил ее волосы. – Может, он не совсем обычный, но мы стараемся. – Наверное, – пробормотала она скептически. К сожалению, им обоим предстояло попотеть, чтобы получить желаемое. Если только… Его взгляд упал на великолепные драгоценности на полке рядом с верстаком, разложенные в черные сафьяновые коробочки. У нее есть талант, а у него – деньги. – У меня идея. – Да? – Руби не выглядела особенно обрадованной. – «Прииск Марони» может выступить спонсором твоего аукциона. Она широко раскрыла глаза и сглотнула: – Почему ты это делаешь? Потому что Джексу хотелось ей помочь, но сейчас было неподходящее время для подобного рода признаний. – Это выгодно. Моя компания получает хорошую рекламу, а твоя – аукцион. Руби задумалась на секунду, а затем ее рот расплылся в широкой улыбке. Он чувствовал себя так, словно собственноручно спас от наводнения дюжину малазийских детей. – Это отличная идея. – Она бросилась ему на шею, подпрыгнула и обхватила его ногами. – Спасибо, спасибо, спасибо! Она целовала его при каждом «спасибо», и он испытал желание проявлять альтруизм каждый день. Наконец – и к сожалению – перестав осыпать его поцелуями, Руби посмотрела на мужа так, словно он только что преподнес ей бриллиант «Надежда». – Не могу поверить, что ты сделаешь это ради меня. – Я ведь женился на тебе, так? Это гораздо большая жертва, чем выброшенные на ветер несколько тысяч долларов. Она щелкнула его по носу: – Твоя сварливость меня не обманет. – Жена похлопала его по груди. – Здесь – чистое золото. Джексу не хотелось, чтобы его считали мягким и сентиментальным. Поэтому он сделал обманный маневр, чтобы отвлечь ее. Он ее поцеловал. Поцелуй очень быстро вышел из-под контроля. Обуреваемый желанием, он опустил Руби на верстак, одной рукой придерживая голову, чтобы удобнее было ее целовать, второй прижимая ее к себе. – Как же я тебя хочу, – простонал Джекс, терзая рот Руби, пока она не прильнула к нему. – Сейчас-сейчас, – шептала она, стягивая жакет и отбрасывая его на пол. Чем раньше там же окажется и остальная ее одежда, тем лучше. – Пойдем наверх? – Я не могу столько ждать. – В подтверждение своих слов он засунул руки под ее платье и стянул трусики. Она судорожно вдохнула, и на лице ее заиграла распутная улыбка. – Я тоже. Что в тебе такого, что заставляет меня сходить с ума? – спросила она, гладя его по щеке. – Мой сокрушительный шарм. – Его губы пробежались по сладко-соленой коже над ключицей. – Моя любезность и обходительность. – Его губы заскользили по впадинке между грудями, и она выгнулась от удовольствия. – Мой неоспоримый талант в… – Его губы двинулись вниз, к пупку. – В этот раз мы идем вместе. Как Джексу ни хотелось доставить жене удовольствие, он не мог воспротивиться ее пылкому требованию. Он замер, завороженный ее распухшими губами, пылающими щеками и затуманенным от страсти взглядом. – Вместе – это хорошо, но мы будем делать это по-моему. Руби лизнула его палец, начав с подушечки и добежав язычком до костяшки. Он выругался, и ее довольная улыбка только подогрела его еще больше. Он должен был в нее войти. Прямо сейчас. Джекс стянул с верстака кусок черной бархатной ткани и расстелил его на полу. Руби подняла бровь, а он потянул ее к себе и прошептал: – Иди ко мне. Ее покрытая легкой испариной кожа мерцала в свете лампы, золотистый оттенок ее подчеркивал черный бархат. Она была в сто раз прекраснее, чем любой драгоценный камень в этой мастерской. Джекс опустился возле нее на колени. За ее левым плечом мелькнула золотая искра, и он улыбнулся, осененный внезапной идеей. – Чему это ты так улыбаешься? Он покусал мочку ее уха и прошептал: – Сейчас увидишь. Он взял с ближайшей полки коробочку и открыл ее. Руби наблюдала с широко раскрытыми глазами, как Джекс высыпал аметисты, рубины, сапфиры и изумруды в свою ладонь, немного потряс в руке и рассыпал по ее животу. Затем мягким движением распределил камни и полюбовался сверкающим всеми цветами радуги калейдоскопом. – Ты представляешь, сколько они стоят? – Не дороже, чем бесценная оправа, на которой они лежат, – ответил он, целуя жену, пока она не начала постанывать от желания. Джекс поиграл с камнями, выложив их вокруг пупка, наслаждаясь подрагиванием ее тела, когда один из них закатывался во впадинку, и он доставал его пальцем. Он выложил в одну линию сапфиры, пока лизал ее грудь. Он складывал узоры из изумрудов и аметистов, пока посасывал другую. Он выложил сердце из рубинов, пока шептал ей на ушко, что он будет делать с ней всю ночь. – Есть что-то порочное в том, чтобы использовать драгоценные камни в любовных играх, – сказала она. – Я еще тебе не рассказал, как собираюсь использовать золотой слиток. Руби расхохоталась и перевернулась на бок, собирая камни в пригоршню и кладя их обратно в коробочку. – Ты – это нечто, – произнесла она с восхищением. – А ты прекрасна, – ответил он, умышленно концентрируясь на физическом аспекте. – Ты повеселился с моими камнями, теперь моя очередь. Она вывела их любовную игру на новый уровень, переместившись туда, где гордо вздымалось его орудие. Момент был необыкновенно эротичным. Ее светлые волосы разметались по его бедрам, прекрасное тело мерцало, отражая блеск драгоценных камней, голова двигалась взад-вперед, и он опасался, что вот-вот сойдет с ума. Джекс дотянулся до брюк, вытащил презерватив и отстранил ее. Затем он приподнял ее бедра и медленно опустил на себя. Лежа на бархате, он ласкал ее груди, глядя, как она скользит вверх-вниз по нему. Снова и снова. Он сделал выпад вверх, чтобы проникнуть в нее глубже, сильнее, и она откинула голову, выгнувшись вперед. Одной рукой Джекс держался за ее бедро, другой сжимал грудь и поигрывал с соском. Руби увеличила темп, и он застонал от нетерпения. Их тяжелое дыхание тонуло в стонах, становившихся все громче, напряжение росло, и все, о чем он мог думать, была она, он, их взаимное желание. Драгоценности в этой комнате могли стоить миллионы, но то, что пережили Руби и Джекс, было бесценно. Глава 13 Руби скрестила за спиной пальцы, когда было анонсировано последнее колье. Не то чтобы ей нужна была удача. Все выставленные сегодня вечером на аукцион драгоценности «Сиборн» были проданы. Присутствующие перебивали друг у друга цену с таким азартом, что ей казалось, она слышит звон монет. – Ты молодчина. – Отто сжал ей руку, а Руби приложила палец к губам, призывая его к молчанию. Он засмеялся: – Мы за сценой. Никто нас не услышит. – Я хочу посмотреть, за сколько оно уйдет, – прошептала она, становясь на цыпочки. – Расслабься. Оно уйдет за чертову тучу миллионов, как и все остальное. Отто попытался пролезть поближе, чтобы лучше рассмотреть, что происходит на сцене, и она пихнула его локтем: – Не сглазь. Это мое любимое колье из желтых бриллиантов. Оно самое дорогое. Может, никто не захочет делать ставки? После объявления начальной цены несколько карточек взметнулось вверх, и он пихнул ее в ответ: – Ты думаешь? Ставки быстро поднимались, Руби затаила дыхание, и наконец молоток аукциониста опустился в последний раз. – Да! – Она выбросила вверх кулак и позволила Отто обнять себя, жалея, что на его месте не ее муж, задержавшийся где-то в фойе. Муниципалитет гостеприимно распахнул перед ней свои двери, как только «Прииск Марони» внес солидную сумму для финансового обеспечения аукциона. Старейшее здание города было идеальным местом для проведения самого большого ювелирного аукциона, который когда-либо видел Мельбурн. И все благодаря Джексу. Отто потянул ее за руку: – Пойдем, пришло время повеселиться. Они направились в соседнее помещение, где уже сновали официанты, предлагая гостям шампанское и канапе. Еще одна гениальная задумка ее мужа – предоставить проголодавшимся участникам аукциона возможность собраться вместе, обменяться впечатлениями о лотах и, возможно, прийти к выводу, что нужно заказать те изделия, которые они упустили. Руби улыбнулась, когда Отто зашел в комнату, захлопал в ладоши, чтобы привлечь внимание, и с полупоклоном представил ее присутствующим. Зазвучали аплодисменты, люди немедленно ее обступили, расхваливая ее работы и требуя, чтобы она делала больше. Она кивала, улыбалась и посылала воздушные поцелуи, не переставая искать глазами Джекса. Этот прием настолько отличался от того, что Руби устраивала в честь выпуска весенней коллекции, что она с трудом верила своим глазам. Неужели люди настолько жаждут переплюнуть ближнего своего, что готовы купить все что угодно. Конечно, Руби не жаловалась, потому что деньги, собранные в этот вечер, внесут свою лепту в спасение «Сиборн». К тому же Джекс уже повысил цены на свои камни, и они могли вздохнуть свободно. Она это сделала. Доказала всем и себе тоже, что не была легкомысленной пустышкой, способной только на дизайн. Тогда откуда это ощущение пустоты? Руби знала ответ. Теперь, когда она получила то, что хотела, Джекс может уйти со спокойной совестью. Отто похлопал ее по плечу: – Кое-кто хочет поздравить тебя лично. – Кто? Он подмигнул: – Твой муж. У него небольшая проблема с официантами, но он сказал, что хочет тебя видеть. Ее не нужно было долго упрашивать. Решив проблему с нехваткой суши, Джекс отправился на поиски Руби. Однако не успел он сделать и двух шагов, как Харрод Мейер, президент мировой алмазодобывающей корпорации, перехватил его. Это был человек, с которым Джекс месяцами пытался договориться о встрече. Человек, который каждый раз сводил на нет все его усилия пробиться в этом бизнесе. – Отличная работа. – Харрод пожал ему руку, и Джекс улыбнулся в ответ, подавляя острое желание сказать ему, куда он может засунуть свое запоздалое дружелюбие. Харрод и его дружки постоянно вставляли ему палки в колеса, игнорировали его на приеме у Сиборнов и на скачках, и даже на свадьбе умудрились поздравить его так, что он чувствовал себя оплеванным. – Благодарю вас, но это скорее работа Руби. Харрод улыбнулся, и теплота, мелькнувшая в его глазах, выдала его привязанность к Руби. Этот проблеск реальных чувств немного смягчил горечь Джекса. – Безусловно. Но насколько я слышал, вы здорово ей помогли. – Я делал то, что должен делать муж, – поддерживал ее. Харрод кивнул. На его лице появилось задумчивое выражение. – Должен сказать, вы нас очень удивили. «Прииск Марони» нуждался в Харроде, но Джекс не мог заставить себя его уважать. Он был узколобый, ограниченный и высокомерный. Джекс не хотел ни о чем с ним разговаривать, если только это не касалось бизнеса, но враг в лице Харрода никому не был нужен, особенно его жене. – Чем же? Харрод поколебался, потеребил свои запонки и наконец расправил плечи, словно приняв решение. – Руби выросла у нас на глазах. Она ходила в школу с моими детьми. Мы все здесь знаем друг друга. Поскольку ваш отец, будем говорить прямо, поимел многих из наших друзей, мы испытывали некоторые сомнения насчет вас. Серьезные сомнения. – Харрод нахмурился, и Джекс приготовился выслушать нотацию. – Тем не менее, видя, как вы поддерживаете Руби… ну, скажем, мы решили пересмотреть наше мнение. Браво! Джекс заскрипел зубами вне себя от мысли, что вынужден терпеть покровительственное отношение этого надутого пафосного индюка. – Почему бы нам не встретиться на следующей неделе, чтобы вы представили свои планы членам корпорации? Скажем, в понедельник? Джекс едва не завопил от радости. Наконец-то он добился своего. – Отлично. С кем я могу связаться, чтобы уточнить время встречи? Харрод вытащил из кармана визитную карточку: – Вот. Позвоните моему секретарю, и она назначит время. – Спасибо. – Джекс взял визитку и протянул Харроду руку, и в этот раз тот пожал ее без колебаний. Когда Мейер удалился, Джекс долго смотрел на визитку. Он сделал это. Он нашел лазейку. Ирония заключалась в том, что он женился на Руби только ради этого: использовать имя Сиборнов, чтобы приобрести право доступа в этот заповедник снобов. Однако он помог ей с аукционом вовсе не ради бизнеса. Он сделал это, потому что она была ему небезразлична. Джекс записал номера в смартфон и сунул визитку в бумажник. Теперь он не позволит Харроду соскочить с крючка. Он заметил Руби, идущую к нему, и что-то шевельнулось в его груди. Джекс двинулся жене навстречу и подхватил ее, когда она бросилась в его объятия. Он кружил и кружил ее, аплодисменты окружающих сливались с музыкой оркестра и пением райских птиц в его голове. Наконец он отпустил ее. – Идите, вы двое, я закончу тут. – Отто положил руки им на спину и слегка подтолкнул к выходу. Руби благодарно улыбнулась и помахала толпе. Они удалились, держась за руки. За дверью Джекс поцеловал Руби, стараясь передать хоть одну десятую того чувства, которое он испытывал к этой удивительной женщине. Когда им уже перестало хватать воздуха, она улыбнулась, не отрываясь от его рта. – Мы их сделали. Он отклонился, все еще держа ее в своих объятиях: – Это ты гениальный дизайнер, твои творения они хотели заполучить. Ее сияющая улыбка вызвала у него желание целовать ее снова и снова. – А ты гениальный организатор, благодаря которому все получилось. – Мы – отличная команда. Уровень адреналина в крови, взлетевший до высшей отметки после разговора с Харродом, еще не пришел в норму, и Джекс не хотел давать поспешных обещаний, особенно тех, которые не сможет выполнить. – Конечно. – Она положила ладонь на его щеку, ее глаза сияли от нежности, и он понял, что этот брак постепенно превратился во что-то большее, нежели просто деловое соглашение. – Харрод назначил мне встречу на понедельник, – выдал Джекс неожиданно для себя. Ее улыбка потускнела, и она опустила руку: – Здорово! Поздравляю тебя. – Да, сегодня нам обоим повезло. Руби изобразила что-то вроде победного танца, но, по мнению Джекса, радовалась она не слишком сильно. – Добро пожаловать в клуб. – Она вяло погладила его руку. – Какой клуб? – Своих парней. Они такие. Редко впускают чужаков. – Не говоря уже о сыне Денвера Марони. Она пожала плечами: – Эти люди знают, что ты не такой, как твой отец. Им просто нужно было присмотреться к тебе, прежде чем иметь с тобой дело, не говоря уже о принятии в алмазодобывающую корпорацию. – Когда это ты стала такой мудрой? Она наморщила носик: – Я принадлежу к этому кругу всю жизнь. Это закрытый клуб. Они хлопают друг друга по спине и делают друг другу одолжения. Таков вселенский порядок вещей. Они с подозрением относятся к новичкам, так что, даже если бы ты был из другой семьи, они бы все равно держали тебя на расстоянии. Как бы то ни было, мы победили. – Руби привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку – странный жест, лишенный обычной страсти. – Теперь только успевай, подсчитывай деньги. – Все благодаря тебе, – сказал Джекс, наклоняя голову, чтобы поцеловать жену. – Прошу прощения, что прерываю вас, но гости жаждут общения с Руби. – Отто появился из ниоткуда. Руби поколебалась, и Джекс мягко подтолкнул ее: – Иди, поговорим позже. Намного позже. Ему нужно было как-то научиться жить с тем фактом, что он, возможно, влюблен в свою жену. Глава 14 Неделю спустя Джекс ни на йоту не приблизился к решению загадки своих чувств к Руби. Конечно, он не бился над этим вопросом день и ночь, поскольку большую часть времени был занят работой. Он очень многое успел сделать за последние семь дней и наконец получил легальное членство в мировой алмазодобывающей корпорации, приведя в действие свои планы по выходу на международный рынок. Все это стало возможным благодаря Руби. Благодаря безупречной репутации ее семьи. С бизнесом было все прекрасно. Пришло время позаботиться и о других сторонах своей жизни. Со времени аукциона они почти не виделись. Но теперь, когда эта безумная неделя закончилась, Джекс пришел к твердому намерению разобраться с этим браком. Браком, который должен был стать настоящим. У него был план, как завоевать свою жену, и пришло время для первого шага. В этот раз Руби была счастлива, что ей предстоит поездка в Дейлсфорд в одиночестве. Меньше всего ей хотелось быть запертой в машине с Джексом. Хотя, если уж на то пошло, вряд ли он горел желанием к ней присоединиться. Муж не баловал ее своим присутствием последнюю неделю. Она знала, что так и будет, когда увидела торжество в его глазах в день аукциона. Она была рада за него, но где-то в глубине души умирала от тоски, потому что понимала: их время заканчивается. Руби отослала ему сообщение о своих планах исключительно из вежливости, не ожидая, что его это волнует. Замечательно. «Сиборн» потихоньку выбиралась из долговой ямы, и дела пошли гораздо лучше. Это означало, что она приняла верное решение, заключив брак. Но этого было недостаточно. Уже недостаточно. Где-то на пути от сакраментального «Я согласна» до аукциона, с остановками в той особенной ночи в «Короне» и разврата в ее мастерской, она потеряла свое сердце. Пришло время признать очевидный факт. Джекс Марони не подходил ей. «Тенанг» выглядел все тем же мирным оазисом. Возможно, скоро и ей придется спрятаться в его стенах от внешнего мира. Сколько прошло времени с тех пор, как Руби приезжала сюда с Джексом? Полтора месяца? Достаточный срок, чтобы произошло немыслимое. Она влюбилась в своего мужа. В этом-то все и дело. Она продолжала думать о нем в этом ключе – как о муже, – будто гордилась этим фактом. Ругаясь себе под нос, она припарковалась, отметилась на ресепшн и направилась к реке. Сапфи должна быть там. Вскоре она заметила сестру. Та лежала на деревянной скамейке, свесив босые ноги, лицо было прикрыто широкополой соломенной шляпой. Насколько Руби могла судить, единственной заботой Сапфи было упоение весенним солнцем. Нужно было признаться, что мечта Руби о семейном воссоединении не была совершенно бескорыстной: чем быстрее сестра возьмет на себя обязанности главы компании, тем скорее она сможет вернуться к тому, что делает лучше всего. К дизайну. Руби почти закончила обручальное кольцо с розовым бриллиантом. Опал сказала, что покупатель заплатил всю сумму целиком. Впечатляет. И радует, если вспомнить остаток средств на счете. Кстати, весьма удивительно, что Сапфи не задала вопрос о финансах. Они говорили на общие темы. Руби заразилась расслабленным и беззаботным состоянием сестры. Но все же она не могла дождаться возвращения Сапфи. – Это ты на меня пялишься? – Сапфи приподняла край шляпы. – Ага. Уже собиралась сфотографировать тебя, чтобы ты помнила, как следует отдыхать, когда вернешься в Мельбурн. Сестра сняла шляпу и села. – Тебе будет приятно узнать, что я больше не нуждаюсь в напоминаниях. – Она показала три пальца. – Меня ждут йога, пилатес и массаж. – Здорово, – ответила Руби, приобнимая сестру. – Кто ты такая и что ты сделала с моей сестрой? Сапфи беспечно улыбнулась и пожала плечами: – Это новая я. Я тебе нравлюсь? – Конечно, нравишься. – Руби подергала сестру за волосы. – Я не хочу больше видеть тебя больной, слышишь? – Да, я не глухая. – Сапфи снова села и подставила лицо солнечным лучам. – Я не ждала тебя в эти выходные. – Разве не может бедная девушка приехать увидеться с любимой сестрой без приглашения? Внезапно Сапфи потеряла интерес к солнечным ваннам и уставилась на нее испытывающим взглядом: – Что случилось? – Ничего. – Руби, не пудри мне мозги. Что на этот раз натворил этот гад Джекс Марони? – Ничего. – Два ничего подряд. Что ты скажешь, если я спрошу, не была ли ты настолько глупа, чтобы подпасть под его чары? Руби с оскорбленным видом поджала губы. – Я так и знала. Ты влюбилась в этого подонка. – Он не подонок. Сапфи прищурилась: – Ну вот, так оно и есть. Несколько месяцев назад ты бы не стала его защищать. – Несколько месяцев назад я его не знала. Сапфи фыркнула: – Ты помнишь, что он сделал с нашей компанией? – Это я предложила ему жениться на мне. Он согласился и помог «Сиборн». Сапфи нахмурилась и покачала головой: – Ты только что призналась, что твой брак – фикция. Осознав свой промах, Руби приуныла. Больше не было смысла, как, впрочем, и желания, притворяться. – Конечно, я сделала это ради «Сиборн». Неужели ты думаешь, я бы влюбилась в такого парня, как он? Сапфи промолчала, и, когда Руби набралась смелости и посмотрела на нее, жалость в глазах сестры окончательно ее подкосила. – А разве нет? Устав от лжи, она кивнула: – Это так глупо. – Ну почему же, это как раз нормально. – Сапфи обняла ее за плечи. – Я полагаю, вы спали, так что вполне естественно, что ты им немного увлеклась. Руби не ответила, и сестра вопросительно потянула ее за руку: – Совсем чуть-чуть, да? Ты же не… Не в силах больше скрывать правду от Сапфи, она подняла голову и посмотрела ей в глаза. Сапфи вскочила: – Только не это! Не говори мне, что. – Не надо так волноваться, тебе это вредно. – Не учи меня. – Сапфи принялась ходить взад-вперед. – Это катастрофа. – Все не так уж плохо. Сапфи нависла над ней: – В самом деле? Скажи мне, что ты будешь делать, когда он сбежит обратно в свою пустыню? А он сбежит, и ты останешься с разбитым сердцем. У Руби на глаза навернулись слезы, и она смахнула их ладонью. – Не могу же я заставить себя не любить его. – Ты любишь его? – Сапфи упала на скамейку. Она его любит? Нет. Не может быть. Это не любовь. Страсть. Желание. Безумие. Тут ее телефон громко запиликал, и она выхватила его из кармана, даже не задумываясь, как выглядела в этот момент. Сапфи изогнула бровь, и Руби отвернулась, быстро просмотрев сообщение. От него. «Скоро увидимся». Кратко. Мило. Многообещающе. – Нет, я просто не могу поверить в это. – Сапфи произнесла это таким убитым голосом, словно сестра подхватила опасный вирус. Уже начиная злиться, Руби мрачно посмотрела на нее: – И что? Сапфи покачала головой, всем своим видом выражая неодобрение. – Ты предложила ему брак. Это была сделка. Я полагаю, чувства не были ее частью? Раздраженная как холодной рассудочностью сестры, так и ее жалостью, Руби тяжело опустилась на скамейку: – Я и так знаю, что я дура. – Ты хороший человек, который видит хорошее в людях. Ты всегда такой была. Но ты уверена, что Джекс Марони стоит твоей любви? Руби вспомнила те мелочи, которые он делал для нее, думая, что она не замечает: прибавлял температуру в кабинете, когда она работала, варил ей кофе по утрам, взял на себя все рутинные вопросы, связанные с организацией аукциона, оставляя ей свободу творчества. Вроде бы ничего не значащие мелочи, которые, однако, говорили о многом. – Он вообще-то очень хороший человек, несмотря на замашки плохого парня. Сапфи закатила глаза: – Плохой парень. Я должна была догадаться. – И как это понимать? – Как будто моя гениальная сестрица может заинтересоваться нормальным человеком! Ты собираешься признаться ему в этом? – Конечно нет! – Меньше всего Руби хотелось, чтобы муж в ужасе сбежал от нее прежде, чем дела «Сиборн» пойдут в гору. Сапфи схватила ее за плечи: – Послушай знающего человека. Ты не сможешь долго держать это в себе. Ты доведешь себя до нервного срыва и окажешься здесь, будешь рисовать эвкалипты и попивать сок из ростков пшеницы. – Фу! – Руби сморщила носик. – Ты перешла с мартини на эту зеленую гадость. Отвратительно! – Да, но посмотри на меня. Я стала другим человеком. – Я так скучала по тебе. Глаза Сапфи заблестели. – И я тоже. Глава 15 Джекс мерил шагами комнату крошечного коттеджа, окруженного японским садом. Он привык к бескрайним пространствам Западной Австралии, а не крошечным бонсаям, белой гальке и хрупким фонарям, о которые то и дело спотыкался. Только Руби могла додуматься остановиться на выходные в подобном месте. Конечно, она не знала, что он захочет к ней присоединиться, но ему было не слишком комфортно в кукольном домике. Единственным местом, которое он одобрил, был душ в саду. Этот уединенный оазис дарил множество возможностей. Джекс скучал по страстным стонам жены во время занятий любовью и по ее тихому дыханию после оргазма. Однако он приехал сюда не за этим. Нужно было расставить все по своим местам. В кармане у него лежало кольцо. Он услышал шум подъезжающей машины, а затем увидел саму Руби. Он пожалел, что не спрятал машину, а то получился бы сюрприз. Он ждал. Непривычное ощущение тревоги скручивало его внутренности. Через несколько секунд она остановилась у дома, выскочила из машины и побежала к нему с широкой улыбкой на лице и сверкающими глазами. Руби не спросила, что он здесь делает и почему не предупредил ее о своем приезде. Она просто влетела в его объятия с такой силой, что он пошатнулся и вынужден был опереться о стену. Но Джексу было все равно. Он спрятал лицо в ее волосах и вдохнул полной грудью восхитительный запах лесных ягод. Ее руки обнимали его за шею, и больше ему ни до чего не было дела. Он снова держал Руби в своих объятиях. И он не намерен был ее отпускать. – Когда ты написал «Скоро увидимся», я подумала, ты имеешь в виду Армидейл. Руби шлепнула Джекса по груди, ее пальцы скользнули по его коже. Ее щека находилась в дюйме от его руки. – Я не мог столько ждать. Она положила подбородок на руки и посмотрела ему в глаза: – Скучал по мне, да? – А то ты не знаешь. Его искренний взгляд согрел ей душу. Пусть она была настолько глупа, чтобы влюбиться, но он был на полпути к этому, судя по его взгляду. Что же изменилось? – Осторожно. Ты признаешь, что у тебя есть чувства. А ты не любишь этого делать. Джекс помрачнел и ощутимо напрягся. – Ты хочешь сказать, что у меня проблемы с выражением чувств? Она вздернула бровь, и он улыбнулся: – Ладно, пусть так, но, возможно, у меня есть для этого основание. Не осмеливаясь надеяться, что он ей доверится, Руби все же села и подтянула простыню к груди: – Расскажи мне. После долгой мучительной паузы Джекс тоже приподнялся, опершись на подушки. Он смотрел ей прямо в глаза: – У меня было потрясающее детство. Я очень любил своих предков. Обожал их. Я устраивал вечеринки, тусовался. Мне всегда разрешали гулять допоздна. Нам было весело всем вместе. – Он помрачнел еще больше, и она приготовилась к тяжелому разговору. – Я впервые услышал об этом после окончания колледжа. Люди шептались, что отец делал миллионы на сделках, которые обанкротили других людей. Удивлялись, как Джеки Блэйз, рафинированная женщина из высшего общества, могла выйти замуж за парня из такой сомнительной семьи. Это был мезальянс, по всеобщему мнению, учитывая, что отец Денвера был мелкий дилер, которого убили из-за какой-то темной истории. Руби не хотелось останавливать этот поток откровений неосторожной репликой, но она чувствовала, что должна сказать что-то, чтобы заполнить эту давящую тишину. – Ты, наверное, переживал из-за деда. Он пожал плечами: – Я никогда его не видел. Предательство отца… вот что было гораздо тяжелее пережить. – Он использовал твою мать, чтобы подобраться к ее богатым друзьям? – Я до сих пор не знаю, любил ли он маму на самом деле, или она была ему удобна. Она обожала его, а он обчистил большинство ее друзей. – Как она это пережила? Губы Джекса искривила горькая усмешка. Руби провела пальцами по складкам у его рта, словно желая разгладить их. – Это не было для нее неожиданностью. – Что ты имеешь в виду? – Когда его арестовали, ходили разные слухи. Например, что она была его сообщницей. – Его лицо исказилось от боли, явственной и неприкрытой, и она рефлекторно погладила его по щеке, словно ребенка. – Провели расследование, но полиция так и не нашла доказательств, и ее оставили в покое. – Он встряхнул головой. – То, что она бежала без оглядки, можно считать доказательством ее причастности. Меня воротит от этого. – Руки Джека сжались в кулаки, сминая простыни. – Их друзья верили им, а они украли все, до последнего цента. Руби гладила его пальцы, пока он не разжал сначала один кулак, а затем и второй. – Они ведь предали и твое доверие. – Он отвел взгляд, и она почувствовала, что ее сердце обливается кровью. – Отец разрушил все. После того как его осудили, я не мог работать в этом городе. Не с фамилией Марони. И хотя никто прямо не осуждал маму, думаю, люди подозревали что-то. – И ты уехал. Он кивнул: – И никогда не жалел об этом. Бабушка всегда знала, что Денвер был крысой, и никогда особо не верила в здравомыслие Джеки, поэтому оставила прииск мне. Так я оказался на западе. Чтобы самоутвердиться. Ирония заключалась в том, что, самоутверждаясь, Джекс едва не уничтожил компанию Руби. Если бы ее прииск разорился, магазин и мастерская долго бы не протянули. В данный момент, конечно, не стоило об этом упоминать. – Ты никогда не навещал его? Выражение его лица сказало ей все, прежде чем он успел открыть рот. – Я не хочу иметь с ним ничего общего, – наконец произнес он. Она накрыла ладонью его руку: – Я слышала, он собирается подать апелляцию. – Да, пресса постоянно мне напоминает об этом. – Он презрительно фыркнул. – Эти стервятники не привыкли оставаться без добычи. – Может, тебе стоит поговорить с ними? Или с отцом? Чтобы освободиться от груза прошлого? Джекс уставился на жену так, словно она предложила устроить его отцу побег из тюрьмы. – Последние десять лет я пытался забыть о его существовании. За каким чертом мне с ним видеться? Она заметила тени, залегшие под его глазами, искривленные от боли губы и пожалела на мгновение, что полезла не в свое дело. Но их близость перестала быть исключительно физической, и Джекс должен был ей открыться. – Но он ведь твой отец. У вас же были прекрасные отношения до того, как его арестовали. – Руби глубоко вдохнула и продолжила: – И ваша встреча могла бы помочь тебе избавиться от гнева, который разрушает тебя изнутри. – Ты ничего обо мне не знаешь, – ответил он бесцветным тоном, глядя в одну точку над ее правым плечом. – Нет, я знаю, – возразила она, переплетая свои пальцы с его. – Ты потрясающий мужчина и не должен позволять прошлому мучить тебя. Может, если поговорить с ним… – Нет. – Джекс встал и направился к двери. У Руби возникло ощущение, что с каждым его шагом пропасть между ними увеличивается. Она сделала единственное, что могла сделать любящая женщина. Она пошла за ним. Джекс встал под струю душа, желая, чтобы горячая вода смыла гнев, горечь и сожаления, разъедающие его душу. Он жалел о том, что не сказал отцу все, что о нем думает, много лет назад; жалел, что не нанял частного детектива, чтобы найти мать; жалел, что поведал свою историю Руби. Романтические получились выходные, ничего не скажешь. Сам виноват. Что Джекс ненавидел больше, чем мысли об отце, так это жалость. Жалость, которую он увидел в глазах Руби. Он хлопнул рукой по стене, испытывая острое желание разбить кулаки в кровь. Это, конечно, вряд ли бы помогло. Он уже протоптал дорогу к забвению почти десять лет назад. Сначала это были женщины и алкоголь. Потом он нашел новый способ забыть о своем унижении – заработать миллионы, которые его отец не смог бы украсть. Не то чтобы он пил не просыхая или использовал женщин, но первые полгода после того, как Денвера посадили и мир бизнеса повернулся к нему спиной, он топил свою печаль в вечеринках, которым позавидовал бы и его отец. Пока не получил в наследство прииск и не уехал. Джекс не был в Мельбурне десять лет, не желая встречаться с призраками прошлого. И вот, ради своей удивительной жены он был готов остаться здесь навсегда. О чем он только думал? Пара нежных рук обхватила его за талию, и Руби прижалась к его спине. Они молча стояли под льющимися каскадами воды. И он понял. Понял, почему принял это безумное решение, почему впервые впустил женщину в свое сердце, понял, почему это стоило риска вновь испытать боль и разочарование. Руби Сиборн, с ее солнечной улыбкой, заразительным смехом и поразительным жизнелюбием, заполнявшая светом самое темное и унылое помещение, была той женщиной, ради которой стоило рискнуть. Он повернулся к ней, подыскивая подходящие слова, чтобы объяснить ей свое поведение. Она приложила палец к его губам, призывая к молчанию. Ее глаза были красноречивее любых слов. В них не было жалости. В них было столько нежности и заботы, что ему вдруг стало тяжело дышать. Ее руки скользили по его груди, чертя причудливые узоры, и опустились ниже. Джекс задержал дыхание, когда они оказались в опасной близости от его паха. Его злость, вызванная чрезмерной откровенностью, исчезла без следа, уступив место неистовому всепоглощающему желанию. Входить в нее, пока в мире не останется ничего, кроме жажды, добраться до пика и рухнуть в бездну. Проклиная себя за недостаток дальновидности – и почему он не додумался положить в шкафчик презервативы, – он перехватил ее руки. Она выскользнула, словно змейка, и опустилась на колени. Руби словно завороженная смотрела на его вздымающийся член в нескольких дюймах от ее рта, и он непроизвольно дернулся вперед. Она улыбнулась. Не переставая улыбаться, подалась вперед, мучительно медленно, пока, наконец, ее губы не сомкнулись вокруг его возбужденной плоти. Джекс выругался и вытянул руки, опираясь на стены, когда Руби полностью втянула его член в свой теплый влажный рот. Одной рукой она поддерживала его снизу, а другой обхватила основание, не переставая сосать его и лизать, доводя Джекса до безумия. Ему нравилось безумие. Безумие стирало из памяти ее недавние вопросы, которые он сам себе задавал, но никогда не отвечал. Должен ли он увидеться с Денвером? Откровенно поговорить? Оставить прошлое позади? Руби замурчала, как кошка, работая языком, снова и снова, медленными, ленивыми движениями, которые заставляли Джекса забыть его имя, возраст и домашний адрес. Она облизывала его весь, от основания до головки и обратно. Наслаждение на ее лице заводило его ничуть не меньше, чем движение ее языка. Ему так нравилось ее непритворное умение получать удовольствие от секса. Его возбуждение росло так быстро, что уже вышло из-под контроля. Он не мог отвести глаз от самого эротического зрелища на свете: любимая женщина была у его ног, ублажая его ртом. Руби ускорила темп, ее губы и руки двигались синхронно. Он мог воочию наблюдать воплощение своей эротической фантазии – и удовольствие, которое она получала, доводя его до наслаждения, разжигало его страсть все сильнее. Когда она с силой сжала основание его ствола, его сознание на миг померкло, а затем он взорвался. Его отбросило к стене, возле которой он приходил в себя добрых пять минут. Джекс, однако, не терял времени даром эти пять минут. Он ласкал ее, пока она не закричала от удовольствия. Этих пяти минут хватило ему, чтобы вспомнить и осознать мысль, промелькнувшую в его голове, перед тем как его унесло взрывной волной оргазма. Он любит ее. О господи. – Ты рада, что я нарушил твое уединение? Руби с неохотой вытащила голову из своего нового любимого места на земле, находившегося под мышкой ее мужа, и взглянула на него: – А как ты думаешь? Улыбка, мгновенно появившаяся на его лице, заставила ее засветиться от счастья. – Думаю, мы заслужили хороший отдых. – И возможность снова обрести друг друга. Джекс все-таки открылся ей, рассказал о своих проблемах, и она убедилась, что ее надежды не были пустыми. Она что-то значила для него. – Кстати… – начал Джекс. – Что – кстати? – Насчет обретения друг друга. – Он поцеловал ее в губы, и она счастливо вздохнула. Он немного отклонился и прошептал ей на ушко: – Я хочу тебя кое-чем удивить. – Обожаю удивляться, – ответила она, думая, что вряд ли Джекс сумеет превзойти самого себя и придумает что-то новое по части ублажения ее в постели. Он запустил руку в карман куртки, достал маленькую коробочку и, держа на ладони, протянул ей. Сердце Руби затрепетало, словно пойманная в силки птичка. – Давай же, открой ее. У нее затряслись руки, и она помотала головой: – Нет, лучше ты. – Хорошо. – Он улыбнулся самоуверенной улыбкой мужчины, знающего, что может свести с ума любую женщину. Руби не дышала, пока муж открывал красную сафьяновую коробочку. Ее не волновало, что это не голубая коробочка фирмы «Сиборн». Ее не волновало ничего, кроме того, что внутри. – Это тебе. Она разочарованно выдохнула, издавая звук спустившегося шарика. В коробочке лежало тоненькое колечко с рубином вполкарата и крошечным бриллиантом. Конечно, нельзя быть настолько неблагодарной, но эта вещица тянула максимум на троечку. Не на ее вкус, не ее стиль, и вообще, не то, что она себе представляла. Не ведая о чувствах жены, он достал кольцо из коробочки и протянул ей. – Это кольцо обещания. Оно означает, что я обещаю быть не таким подонком в будущем, когда мы выпутаемся из этой истории с фиктивным браком. Онемев и оцепенев, Руби наблюдала, как он надевает кольцо ей на безымянный палец левой руки. Это было вовсе не обручальное кольцо. Это было кольцо обещания, которое иногда называли предобручальным. Обручальное кольцо, которое носят те, кто еще не обручен. Джекс что, хотел откупиться от нее этой побрякушкой, чтобы она не слишком расстраивалась, когда он скажет «Мы отлично провели время, детка, но мне пора отчаливать»? Не в силах вымолвить ни слова Руби смотрела на кольцо, искрящееся и переливающееся в лучах заходящего солнца. – Думаю, понятно, почему я выбрал рубин. Прекрасно, он собирался дать ей отставку, преподнеся в подарок дешевку с ее именем. Может, это свинство и неблагодарность, но Руби никак не могла принять тот факт, что муж подарил ей всего лишь кольцо обещания, когда она ждала большего. – Тебе не нравится. – Его холодный ровный тон испугал ее. – Не то чтобы… – Тогда что? – Он убрал руку и отстранился. – Послушай Джекс, кольцо очень милое. – Милое? – Он выплюнул это слово с отвращением. – Слово «милое» для кружек. А не для кольца, которое мужчина дарит женщине. Руби была разочарована тем, что Джекс так плохо знал ее. И все же она попыталась сгладить конфликт: – Просто это не то, что я. – Хотела, да? – Он сунул руки в карманы. Руби его никогда еще не видела в таком бешенстве. – Это моя ошибка. Извини. Этого никогда больше не повторится. Она в изумлении наблюдала за тем, как он ринулся к своей машине. – Джекс, подожди! – крикнула она. – Не беспокойся, я не расторгну нашу сделку. Твой драгоценный «Сиборн» вне опасности. – Он замолчал, и боль исказила его красивые черты. – Ведь это все, что тебя волнует. – Это неправда! – воскликнула она. Ее мозг и ноги наконец начали работать синхронно, и она бросилась за ним. Слишком поздно. Джекс уже завел машину и под визг шин исчез из поля зрения и из ее жизни. Десять часов спустя самолет Джекса приземлился в Перте. Пока он возвращался в Мельбурн, улаживал дела в офисе, ехал в аэропорт и летел в Перт, он изо всех сил старался не думать о Руби. И ни на йоту не преуспел в этом начинании. Осознание того, что Руби отвергла его предложение, каленым железом жгло его грудь, и он не мог сосчитать, сколько раз прикладывал руку к сердцу, пытаясь унять боль. Он рассказал ей о терзающих его демонах. Он отдал ей свое сердце. Она бросила его дары ему в лицо. Он знал, каково это, когда человек, которого ты любишь, отвергает тебя. В этот раз все было еще хуже. Очевидное нежелание Руби принять это кольцо и то, что означал для него этот факт, причиняли ему такую же боль, как и предательство отца. Он поддерживал Денвера, а тот даже ради приличия ни разу не попытался с ним связаться. Он поддерживал свою мать все время, пока длился суд, а она все равно его бросила. Он поддерживал Руби, искренне желая помочь ей, а она отвергла его. Это подкосило Джекса больше, чем предательство Денвера и Джеки, вместе взятых. Даже сейчас, в сотый раз вспоминая эту сцену, он не мог поверить, что так заблуждался. Он столько раз видел любовь в ее глазах и был уверен в этом. Настолько уверен, что заказал то кольцо. Но ей не нужно было кольцо. Ей нужен был человек, который спасет ее от разорения. Вот и все. Каким же он был идиотом. Возомнил себя невесть кем. Теперь Джекс понял, о чем ему говорила Сапфира Сиборн. Руби на все сто вложилась в этот брак, чтобы получить желаемое – свою компанию. А он допустил ту самую ошибку, от которой предостерегала его Сапфира, – принял ее азартность за любовь. Вот придурок. Самое смешное, что он уже не мог поменять свои планы. Нравится ему это или нет, ему придется торчать в Мельбурне бог знает сколько времени. Благословение для бизнеса, проклятие для него самого. Не то чтобы они будут слишком часто видеться. Если кто-то начнет задавать вопросы, Джекс сошлется на плотный рабочий график. Время от времени они будут появляться вместе, у него хватит на это выдержки, и как только дела пойдут в гору и необходимость в этом браке отпадет, они разведутся. Все просто. Конечно же это не было просто, и Джекс лгал себе, если думал иначе. Он не мог понять, что означало выражение, появившееся на лице жены, когда она увидела кольцо. Разочарование. Грусть. И что-то, похожее на опустошение. Это сбивало его с толку. Руби не была бы опустошена, если бы ничего к нему не чувствовала, но тогда откуда разочарование? Он ведь сказал, что это кольцо обещания. Обещание, что они пройдут этот путь вместе и дадут шанс их зарождающейся любви. Джекс был в ужасе от собственных чувств и не уверен в ее, поэтому он не хотел ее торопить. Это кольцо было своеобразной прелюдией к тому другому, которое он собирался подарить позже. Джекс споткнулся при выходе из самолета, мрачно взглянув на стюардессу, которая протянула ему руку с кокетливой улыбкой. И в этот момент на него снизошло озарение. Может, эта запинка сдвинула какую-то шестеренку в его затуманенном мозгу, потому что он внезапно понял причину разочарования Руби. Может, дело было не в нем? Может, дело было в том, что он предложил ей слишком мало? Что, если она ожидала увидеть настоящее обручальное кольцо? Он все испортил. Он позволил своим комплексам и страхам омрачить счастье с женщиной, которая принимала его таким, какой он есть, со всеми недостатками. Джекс несся с сумасшедшей скоростью к стоянке такси. Чем быстрее он закончит дела на прииске, тем быстрее сможет вернуться в Мельбурн и заняться более важными вопросами. Например, завоевать жену. Руби всю неделю провела в мастерской. Она доделала все заказы, включая изумительное обручальное кольцо с розовым бриллиантом, раздиравшее ее сердце в клочья. Без всякого сомнения, это был шедевр. Фантазийная огранка оттеняла безупречную чистоту камня, а оправа из белого золота лишь усиливала блеск бриллианта. Это была ее самая лучшая работа, и она сама продала бы душу за такое кольцо. Она надеялась, что счастливая невеста его оценит. Сколько раз Руби приходилось откладывать лупу, потому что слезы застилали ей глаза или дрожали руки, угрожая разрушить это совершенство? Слишком часто. И хотя она всегда мечтала создать что-нибудь подобное, в день, когда оно было отдано заказчику, она вздохнула с облегчением. Оно напоминало Руби о невозможном. После всего, что она говорила Джексу, после того, как открыла ему свое сердце, показала ему, что он для нее значит, он подарил ей какую-то дешевую безделушку, лишь бы только отвязаться от нее. Точно так же обращались с ней мать и сестра: Руби слишком увлеклась, нужно срочно что-нибудь ей подарить. Джекс последовал их примеру. Подарил ей колечко, чтобы она не роптала, пока он будет пропадать на работе и вспоминать о ней, когда ему захочется заняться сексом. Конечно, это было некоторым преувеличением. В действительности Джексу не было все равно. Он доказал это, когда помог ей с аукционом и рассказал о своей душевной драме. Их связывало гораздо большее, чем секс. Хотя, как выяснилось, не настолько много. Дурацкое кольцо обещания. О чем он только думал? Когда мама и Сапфи откупались от Руби какой-нибудь безделушкой, она мирилась с этим, скрывая боль, которую причиняло их снисходительное отношение. «Не забивайте голову нашей маленькой Руби такими серьезными вещами, она у нас творческая натура, ей это вредно. Вот бриллианты, только что привезенные с прииска, давай, Руби, займись своим делом». Конечно, они использовали другие слова, но подразумевали именно это. Джекс этого не знал, но воскресил старые обиды. Поэтому Руби предпочитала игнорировать чувство вины и сосредоточилась на том, что во всем виноват он. Если бы Джекс ее действительно любил, он бы остался и выяснил, почему она так отреагировала. Вместо этого он сбежал. Его обычная стратегия! Ладно, она с ним встретится. И расставит все точки над «i». Отныне их будут связывать исключительно деловые отношения. Руби будет сохранять приличия ради «Сиборн» – она уже слишком многим пожертвовала, в том числе и своим сердцем, чтобы сейчас все перечеркнуть. Но пусть Джекс не обольщается: когда он вернется, то не найдет здесь прежнюю влюбленную дуру. Его интересует только бизнес? Что ж, пусть будет бизнес. Глава 16 Джекс решил, что, прежде чем планировать новую, счастливую жизнь с Руби в Мельбурне, жизнь, наполненную радостью и удовольствием, ему нужно сначала избавиться от груза прошлого. Только ради этого он согласился пройти всю эту унизительную процедуру, необходимую для встречи с отцом: зарегистрироваться, ответить на дурацкие вопросы и отдать свои вещи охране. Джекс до сих пор не знал, на что надеялся, придя сюда, кроме столкновения со своим прошлым, которое, возможно, окажется не таким пугающим, как он привык себе представлять. Он боялся не тех давно прошедших событий. Он боялся обнаружить сходство с Денвером. Джекс хотел обрести легкость в сердце перед свиданием с Руби. Поэтому он пришел сюда. Джекс опустился на неудобный пластиковый стул, не сводя взгляда с металлической двери за перегородкой, разделявшей заключенных и посетителей. Он хотел видеть выражение лица отца, когда тот войдет. Посмотреть, узнает ли Денвер своего сына, про которого ни разу не вспомнил за время заключения. Денвер не раз общался с прессой. И ни разу с ним. И это было ужасно. Сколько раз Джекс терпел насмешки и завуалированные оскорбления от так называемых товарищей из-за своего отца? Сколько собеседований было быстро и вежливо закончено, как только заходил вопрос о роде занятий его отца? Сколько раз он в ярости метался по квартире, потому что очередная выгодная сделка была сорвана, когда потенциальные партнеры узнавали, что он сын «того самого Марони»? Бесчисленное количество унизительных отказов, которые стояли у него поперек горла. Наконец дверь открылась, и Джекс непроизвольно сжал кулаки. Его отец вошел в комнату для свиданий – с расправленными плечами, высоко поднятой головой и прямым открытым взглядом. Если бы не седина, посеребрившая его виски, Джекс мог бы поклясться, что отец не постарел ни на день. Денвер сел и снял трубку телефона. Джекс сделал то же самое, ожидая одного-единственного слова. Извинения? Это самое меньшее, что Денвер должен был сделать. Объяснения? И этого тоже. – Так-так, блудный сын вернулся. Онемев от изумления, Джекс тряхнул головой. После всего, что было, это единственное, что его отец мог сказать ему? – Ты довольно долго собирался меня навестить, – усмехнулся Денвер. – Или теперь, когда меня выпустят, ты подумал, что неплохо было бы наладить отношения со стариком отцом? Джекс не мог припомнить, чтобы он кого-то презирал или ненавидел всей душой, но в этот момент он близок к тому, чтобы испытать эти чувства. Они разъедали его внутренности, словно кислота, и ему пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем он смог говорить. – Почему? Одно-единственное слово для миллиарда вопросов. Почему он украл эти деньги? Почему он использовал его мать? Почему он кинул своих друзей? Почему он забыл про сына, который всегда был рядом: во время суда, в день вынесения приговора, в первый день заключения? Столько вопросов, но шансы получить на них ответы равнялись нулю, как и шанс, что он дождется извинений от своего отца. Денвер нахмурился, его улыбка увяла. – Что «почему»? Твердо вознамерившись добиться ответа, Джекс вцепился в трубку и наклонился вперед, почти касаясь лицом перегородки. – Почему ты отвернулся от человека, который всегда был рядом с тобой? Его связки, казалось, были парализованы ядом старой горечи, и он был вынужден прокашляться. – Я всегда был с тобой, отец, но как только ты оказался здесь, я перестал для тебя существовать. – Джекс ткнул пальцем в его сторону, испытывая желание разбить кулаком перегородку. – Я хочу знать причину. Это самое меньшее, что ты можешь сделать. Он ожидал, что Денвер сейчас встанет и уйдет. Его папуля был мастер выкидывать такие трюки. Однако этого не произошло. Самоуверенность отца сменилась выражением усталости и чего-то, подозрительно напоминавшего растерянность. И только тогда Джекс заметил следы, которые оставило на нем время: морщины, избороздившие его лоб и шею, складки у линии губ, увядшую кожу. В тюрьме Денвер больше хмурился, чем улыбался. К чести отца, он не только не ушел, но и не отвел взгляда. Он смотрел на него со странной смесью теплоты и сожаления. Со стороны Джекса было глупостью приходить сюда. Если Денвер не испытывал желания видеть сына в течение десяти лет, вряд ли сейчас захочет дать ему объяснения. Он уже собирался положить трубку, когда Денвер наконец заговорил: – Перед тобой были открыты все двери, а мне светил только путь в камеру. Я не хотел, чтобы мои поступки испортили тебе жизнь. Джекс с шумом выдохнул воздух. – Это чушь! Если бы ты не хотел портить мне жизнь, ты бы не сделал и половины того, что сделал! – Джекс покачал головой, готовый выплеснуть на отца годами копившийся яд разочарования и обиды. – Ты использовал в своих целях мать точно так, как и своих друзей. И тебе плевать было на меня. Ты делал что хотел, и тебе не было дела, чем это обернется для других. Денвер продолжал смотреть сыну прямо в глаза, и в глубине души Джекс не мог им не восхищаться за это. – В этом вся суть тюрьмы. У тебя мало возможностей для развлечений и очень много времени, чтобы подумать. – Денвер поскреб подбородок. – Именно этим я и занимался столько лет – думал. Дело в том, сынок, что я не могу изменить прошлое – что бы я ни сказал или ни сделал. Я плохо поступал. Я навредил многим людям, в том числе и тем, кого любил. Сожалею ли я об этом? Каждый день. Раскаиваюсь ли я? Да. Хотел бы я прожить свою жизнь по-другому? Можешь даже не спрашивать. – Денвер сделал паузу, затем продолжил: – Конечно, я думал позвонить тебе каждый день последние десять лет, но не мог. Это было бы нечестно. После всего, что ты сделал для меня. Джекс лишился дара речи. Он хотел обвинить отца во лжи, но слова застряли у него в горле. Денвер всегда был мастером поставить все с ног на голову, этого у него не отнимешь. – Первые полгода были чертовски тяжелыми. Стыдно признаться, но я подумывал, не пора ли мне свести счеты с жизнью, все равно смысла в ней уже не было. Мне это не удалось, как не удалось и все остальное. Потом пришла твоя мать, сказала, что ты унаследовал прииск, рассказала, как мой арест поставил крест на твоей карьере в Мельбурне, и я принял решение. – Он постучал ребром ладони по горлу. – Разорвать все связи с тобой, ради твоего собственного блага. Я не хотел быть камнем на твоей шее. Мы больше не нужны друг другу. – Денвер внезапно замолчал, словно сожалея, что проболтался. – Отец… – Конечно, я солгал опять. Потому что ты был нужен мне. Ты всегда был мне нужен. Ты единственное, что было хорошего в моей жизни. Джекс подавил слабый проблеск надежды. У Денвера всегда был хорошо подвешен язык, в свое время он славился этим. И сейчас он просто вешает ему лапшу на уши. – А как же мама? Глаза Денвера наполнились сожалением. – Я хотел, чтобы она уехала и никогда не возвращалась. Я достаточно испортил ей жизнь. Она заслуживала большего. Джекс был поражен откровениями отца. Старик открыл ему свои чувства – поступок, которого он от него никак не ожидал. Если Денвер способен на это, почему не мог он сам? Джекс столько лет подавлял эмоции, упиваясь злостью и жалостью к себе, в то время как все его страхи были вымышленны и надуманны. Его любовь к Руби была настоящей. Это было глубокое и чистое чувство. Забавно, что он боялся быть таким, как отец, – душевным инвалидом, не способным заботиться ни о ком, кроме себя. Слушая исповедь Денвера и понимая, что отец любил его достаточно, чтобы пожертвовать общением с ним тогда, когда это было больше всего ему необходимо, Джекс пришел к выводу, что мужчины рода Марони все-таки способны на чувства. – Почему ты пришел, Джекс? Он не торопился с ответом, еще не готовый все простить. – Десять лет – это большой срок, папа. Времена меняются. Надеюсь, люди тоже. Денвер кивнул в знак того, что понял его намек. – Не знаю, удастся ли мне добиться досрочного освобождения, но я хочу, чтоб ты знал. Когда я выйду отсюда, я начну все сначала. Сначала. Остается только надеяться, что начало новой жизни Денвера не заставит Джекса снова пройти все круги ада. – Я уеду отсюда. Найду какой-нибудь тихий городишко, сменю имя, заживу спокойной жизнью. Если мне повезет, твоя мать вернется ко мне, и я наконец-то сделаю из нее честную женщину. Джекс не верил в сказки и в счастливый конец. После того как Денвер годами обманывал семью и друзей, было довольно сложно проникнуться его словами. Но все же он не мог не надеяться, что отец будет верен своему слову. – Удачи, папа. Рука Денвера дрогнула в тот момент, когда он уже собирался положить трубку. – Я не буду мешать тебе, сынок. Обещаю. Джекс был сыт по горло пустыми обещаниями отца, но после услышанного сегодня он был настроен благодушно. – Посмотрим, что будет, когда ты выйдешь отсюда и найдешь себе тихий городишко. Денвер кивнул и повесил трубку, давая знак охраннику, что свидание окончено. Джекс почувствовал облегчение, когда отец скрылся за дверью. На душе у него было удивительно легко. Да, мужчины Марони способны исправиться. Теперь нужно доказать это жене. Руби всерьез задумывалась о том, чтобы сменить замки в квартире. Пусть это было глупо, но с тех пор, как Джекс уехал, она потеряла способность мыслить здраво. Чем дольше она думала об этом, тем большей дурой себя чувствовала. Чего она ожидала? Они едва знали друг друга. Неужели она рассчитывала сразу же услышать заверения в вечной любви? Она может извиниться, когда Джекс вернется. Но не будет этого делать. Они заключили сделку, и любовь вовсе не была ее частью. И у нее нет времени сидеть и ждать, когда их «предпомолвка» станет настоящей помолвкой. Она любит его. Жаль только, он не отвечает ей взаимностью. Не в состоянии заснуть в эту ночь, как и всю последнюю неделю, Руби отбросила простыни и надела домашнее платье. Сейчас она работала над новым сапфировым кольцом. Спустилась вниз босиком, открыла железную дверь и направилась к мастерской. Отдернув занавеску, она почувствовала, как на ее плечо легла чья-то рука, и отчаянно закричала. – Эй, это я. Руби должна была успокоиться, услышав голос Джекса, но этого не произошло. Почти неделя без сна дала свои результаты – нервы не выдержали, и она впала в истерику. Она развернулась и набросилась на него: – Какого черта ты здесь лазишь по ночам и пугаешь меня до полусмерти? – Прости. – Он вскинул руки вверх. – Я думал, ты спишь. Я зашел и постарался не шуметь, когда увидел, что ты идешь в мастерскую. Руби скрестила руки, разозлившись на себя за то, что вела себя как неадекватная истеричка, а еще за то, что сердце готово было выпрыгнуть из груди, а тело возжелало его прямо здесь и сейчас. – Ты мог бы позвонить мне. – И испортить весь сюрприз? – Его губы сложились в робкую улыбку, и в голосе прозвучала неуверенность, удивившая ее. Руби ни разу не видела Джекса Марони робким и неуверенным. – Ты пришел забрать свою зубную щетку? Он перестал улыбаться, и она мысленно обругала себя за грубость. – Если ты этого хочешь, – процедил он. И что это должно было означать? Что Джекс хочет вернуться? Когда-то она спокойно относилась к подобным отношениям. До тех пор, пока не допустила ошибку и не влюбилась. – Чего ты хочешь? – Тебя, – ответил он, схватив жену в охапку и прильнув к ее губам. Руби не успела даже пискнуть, не успела вздохнуть, потому что в тот момент, когда их губы соприкоснулись, она потеряла способность мыслить. Она обняла Джекса за шею и повисла на нем. Они восполняли потерянное за неделю. Он терзал ее рот, и она наслаждалась его сильными руками и требовательными губами. Когда они остановились, чтобы перевести дыхание, реальность вторглась в ее сознание. Руби не могла этого сделать. Она положила руки на грудь мужа, желая оттолкнуть его, но была не в силах прервать этот последний контакт. – Джекс, мы заключили сделку и должны соблюдать ее условия. Мы будем притворяться влюбленными, пока не добьемся поставленных целей. Он окаменел: – Ты хочешь все закончить? Она покусала губу, пытаясь сдержать слезы. – Мы никогда и не начинали по-настоящему. Он не отвечал, изучая ее лицо, словно пытаясь прочитать на нем ответы на свои вопросы. Жаль, она не знала, что это за вопросы. – Ерунда. Она открыла рот от удивления, а Джекс накрыл ее руки, все еще лежащие на его груди, своими. – У нас все было по-настоящему с самого начала. – Физически да. – Не только. С той самой минуты, когда ты привязалась ко мне, требуя, чтобы я улыбнулся. С той минуты я был твоим. – Моим, – эхом повторила Руби, не испытывая полной уверенности, что происходящее ей не снится. – Да. Я не хотел ничего чувствовать к тебе, я вообще не мог ничего чувствовать, так мне казалось. Сегодня я был у отца… – Ты был у отца? Это же здорово! – Его сбивчивые откровения вызвали у нее прилив нежности. – Я сделал это ради нас, – заявил Джекс, отпуская руку жены и принимаясь ходить по комнате. – Ты была права, сказав, что мне нужно взглянуть в лицо призракам прошлого, разобраться с ними и жить дальше. Мне нужно было привести свои чувства в порядок, прежде чем я тебя увижу. Я не хотел снова все испортить, как с этим кольцом обещания. Она заморгала: – Извини, для меня просто это было полной неожиданностью. Я действительно не ожидала, что. Он подошел к Руби вплотную и приподнял ее за подбородок: – Ты ожидала чего-то настоящего, а не имитации. Джекс засунул руку в карман и достал голубую коробочку. Фирменную коробочку «Сиборн». Она зажмурилась. – Кольцо обещания было тем, чем было. Обещанием ждать тебя. Я не хотел давить на тебя, не хотел пугать своими чувствами, поэтому подарил то кольцо. Ты должна была хорошо подумать, готова ли выйти замуж по-настоящему. – Он чуть приподнял крышку, и ее сердце застучало с силой отбойного молотка. – Мне хотелось показать тебе кое-что еще… Крышка со щелчком открылась, и Руби издала странный звук. Это было ее кольцо. Совершенный розовый бриллиант в три карата в оправе из белого золота. – Как. когда. почему. Джекс достал кольцо из коробочки и надел жене на палец. – Однажды ты сказала мне, что значит для тебя обручальное кольцо. Когда украшение оказалось на своем законном месте, он поднес ее руку к губам и поцеловал. – Надеюсь, это кольцо говорит само за себя. Я люблю тебя, Руби Сиборн. Наверное, я немного влюбился еще в тот раз, когда увидел тебя впервые. Я не хотел этого, но. – Но было уже поздно. – Она поцеловала Джекса, сжимая его в своих объятиях так сильно, словно никогда не собиралась отпускать. Кольцо с розовым камнем было неопровержимым доказательством его любви. Джекс заказал его еще до их романтических выходных, до кольца обещания, до того как Руби потеряла связь с реальностью. Она схватила его за рубашку и слегка встряхнула. – Ты должен был рассказать мне раньше про это кольцо. – Ты должна была доверять мне, доверять тому, что здесь. – Он положил руку на ее сердце, и оно словно прыгнуло прямо ему в ладонь. – Что ж, я так полагаю, теперь моя очередь делать тебе предложение? Она засмеялась и сомкнула руки у него на шее: – Знаешь, у девушки не может быть слишком много драгоценностей. У меня есть колечко с регистрации, кольцо обещания и обручальное кольцо, может, будет и кольцо вечности? – Мне не нужно никакое кольцо, чтобы показать тебе свою любовь. – Крутые парни, оказывается, в глубине души очень сентиментальны. Джекс прошептал слова нежности и уткнулся носом ей в плечо. – Навсегда, – едва успела ответить Руби, когда его губы коснулись ее. Пожалуй, она не могла придумать лучшего подарка на свадьбу, чем вечная любовь Джекса. Хотя у нее на примете были прекрасные желтые бриллианты, из которых получится идеальное кольцо вечности.