На следующий вечер мы шли по главной улице, вдоль которой выстроились проститутки — китаянки, японки, малайки, англичанки. И все окликали меня на четырех языках. В Индии я, может быть, и видел девушек по вызову, но по молодости лет не понимал, чем они торгуют. Мне было двадцать лет, рядом шла моя молодая жена, но девушки все равно зазывали меня поразвлечься.

– Я женат! — твердил я. — Вот моя жена!

– Ну и что? — заявила одна девица. — И ее с собой захватим!

Да, это вам не Дели…

Когда мы сдали экзамен, Дипак посоветовал обратиться в фонд Вентнора, который нашел ему место и оплатил перелет; тогда можно было устроиться в ту же больницу, где проходил интернатуру Дипак. Мы подали документы, и нас направили в больницу Мюлленберга в Нью-Джерси. Я снова шел по стопам брата. Каждому из нас на дорогу выдали по восемь долларов, а Дипак прислал еще сто: без них нам было не обойтись, потому что по пути нам предстояло остановиться в Риме, Париже и Лондоне.

Путешествие не задалось с самого начала. Когда мы шли по улице в Риме, Амита оступилась и порвала ремешок на новеньких босоножках, которые купила в Индии. Мы и не думали, что это осложнит нам жизнь, пока не заглянули в обувной магазин. Самые дешевые босоножки стоили там около семи тысяч лир — то есть сто долларов.

Амита заплакала. Я спросил, в чем дело.

– Если за границей обувь такая дорогая, мы не проживем на нашу зарплату! Надо, наверное, бросить эту затею и возвращаться в Индию!

Я успокоил ее, заверил, что все будет хорошо, но и у меня зародились недобрые предчувствия. Все-таки за пару босоножек просили очень много…

В Лондоне мы остановились в прелестном особнячке сотрудника сестры Амиты — видного чиновника из Управления по делам Индии. Нам казалось, что это очень почетная должность. Однажды вечером он сказал, что купил для нас билеты на один из самых модных спектаклей в Лондоне. Мы с Амитой были в восторге. Нам, конечно, приходилось читать о британском театре и очень хотелось бы посмотреть какое-нибудь представление.

– А как называется пьеса? — спросил я.

– «О, Калькутта»! — ответил наш хозяин.

Мы решили, что, судя по названию, спектакль нам понравится. Решили, что это какая-нибудь британская пьеса о жизни в нашей стране. Хозяин завез нас в театр и сказал, что заберет после представления. У нас были отличные места во втором ряду. Но когда подняли занавес, на сцену вышли актеры — полностью обнаженные. Мы с Амитой онемели от потрясения. У нас отвисли челюсти, честное слово. Скромность — одно из центральных понятий индийской культуры, и нас с детства учили, как важно охранять свое интимное пространство. Многие считали, что молодым людям нельзя даже прикасаться друг к другу на публике. А тут актеры с актрисами играли вообще без одежды! В Индии это был бы скандал, а в Лондоне — поди ж ты — просто развлечение. Живо помню, какие чувства нас охватили. К концу спектакля один голый актер повернулся к другому и спросил:

– Почему наша пьеса называется «О, Калькутта»?

– Ну, нельзя же было назвать ее «О, Бангкок!»

Да, нам с Амитой еще многое предстояло узнать о западной жизни.

Мы приземлились в Бостоне и провели несколько дней у Дипака и Риты, а потом поехали в Нью-Джерси. Подлинное знакомство с Америкой началось в больнице Мюлленберга. Нам устроили хорошую вводную экскурсию по городу, объяснили, как покупать продукты в супермаркете и как открыть банковский счет и пользоваться им. Мама очень беспокоилась, как мы будем распоряжаться заработанными деньгами. Она сказала, что зарплату за первый месяц мы должны по традиции отдать Дипаку, точно так же как дома, в Индии, отдавали все заработанные деньги родителям. Нам казалось, что это очень разумно и правильно, но когда мы попытались сунуть Дипаку наши чеки, он наотрез отказался. И сказал, что нам пора научиться самим решать, как тратить деньги.

В больнице нам выдали по черной сумке с инструментами — там были стетоскоп, молоточек и офтальмоскоп. Однако первой проблемой для нас стала спецодежда. Мне дали белые брюки и куртку, которые прекрасно мне подошли. А женщинам-врачам полагались юбка и жакет. В Индии Амита обычно носила шальвар-камиз — наряд из туники и шаровар, очень удобный. Если ей хотелось выглядеть постарше, например, чтобы ее пустили в кино, она наряжалась в сари. Так что когда с нее снимали мерку, чтобы подобрать форму, она спросила, нельзя ли и ей носить брюки. Нет, ответили ей, женщинам-врачам полагаются юбки. Амите это было не по душе, но что поделаешь. Тогда она попросила сделать юбку подлиннее. Однако главной неприятностью стали колготки.

В Индии женщины колготок не носили. По-моему, их там особенно и не продавали, поскольку порядочной индианке не полагалось показывать ноги. Амите было трудно привыкнуть, что они давят в талии и каждый день рвутся и приходится их выбрасывать. Амита очень злилась и огорчалась — каждый день она надевала новую пару и каждый день на колготках появлялись дырки и зацепки. Амита жаловалась, что у нее вся зарплата на колготки уходит. Зато в больнице Мюлленберга Амита научилась одному полезнейшему приемчику: заметив стрелку на колготках, надо сразу замазать ее бесцветным лаком для ногтей, и тогда она дальше не пойдет.

В первый день на новом месте меня познакомили с другими интернами и прочим персоналом. Меня окружали врачи из Англии, Венгрии, Италии, Австралии, Индии, Пакистана и с Филиппин. И никто не чинил им никаких невидимых препятствий, как в Англии. Я слышал, что Америка — страна возможностей, а теперь передо мной стояло живое доказательство.

Во время обзорной экскурсии нам объяснили, как организована работа в больнице. Предупредили, что очень важно перед уходом позвонить телефонистке и сказать, что наше дежурство кончилось: тогда нас не станут впустую вызывать по больничной громкой связи.