В 325 году был созван Первый Вселенский собор в Никее, главном городе древней Вифинии. Созвано было всего 318 епископов — как православных, так и арианских. Именно арианство тогда было основным беспокойством для православной церкви.

Ариане назывались так по имени некоего богослова Ария, создавшего целое учение, по-видимому, подобное истинно христианскому. Но было одно и очень существенное отличие: Арий не признавал Божества Христова и его единосущия с Богом-Отцом. Среди ариан большинство было образованных людей, прекрасно знавших как античное наследие, так и Священное Писание. Партия ариан разделялась на фракции; среди них были строгие ариане и полуариане. Полуариане довольно часто выражали свое согласие с православными, но при этом все равно истолковывали спорные места Писания на свой лад. Именно полуарианин епископ Евсевий Кесарийский составил приблизительный текст Символа веры.

Этот текст в целом удовлетворял и ариан, и православных.

Святитель Николай Мирликийский стал истинным украшением Собора. Его мысль была ясной и емкой, он с легкостью опровергал даже самые хитроумные построения ариан. Вместе со святителем подвизался и светило православного богословия Афанасий Александрийский; тогда этот иерарх был еще диаконом. Подвижническая жизнь святителя Николая, а также необыкновенные духовные дары были известны и уважались даже его неприятелями. Иоанном, студийским монахом, сохранено предание, переданное в житии святителя Николая Димитрием Ростовским. Во время речи Ария, особенно яростно в тот раз нападавшего на Божество Христово, святитель Николай ударил его по щеке. Председатели Собора сочли такой поступок дерзким, усмотрели в нем ревность не по разуму и лишили святителя Николая церковного сана.

Вместе с саном сняты были знаки епископского достоинства. Один из них — омофор, длинное белое оплечье из овечьей шерсти. Святителя заключили в темницу. Вскоре учение Ария было предано церковному проклятию, а участники Собора убедились в правоте святителя Николая. В видении им предстали Спаситель и Пресвятая Богородица. Они возвратили святителю церковное Евангелие и омофор. Угодника Божия выпустили из темницы, восстановили в прежнем сане, возложенном на него Самим Господом. Башня, в которой был заключен святитель Николай, почитается даже турками и они с удовольствием показывали ее паломникам еще в конце XIX столетия.

После окончания Собора, который длился около двух месяцев, святитель Николай возвратился в Ликию, в Миры. Прошло несколько лет в обычных пастырских хлопотах, выполняемых святителем с неизменной тщательностью. На севере от Ликии расположена страна Фригия. Еще в царствование Константина Великого там вспыхнул мятеж. Император для подавления мятежа направил войско под командованием трех воевод: Непотиана, Урса и Ерпилиона. Погода не благоприятствовала плаванию — войско вынуждено было остановиться в Ликии, у Адриатического берега. Остановка против ожидания вышла продолжительной. На море штормило, и дул противный ветер. Запасы пищи, взятые войском еще в Константинополе, стали быстро истощаться. Пищи не хватало, воины стали мародерствовать. Набеги на окрестные селения раздражали жителей, у которых часто отнималось и последнее. В местности Плакомата вспыхнула кровопролитная схватка между воинами императора и местными жителями.

Святитель Николай узнал о происшедшем в Плакомате и немедленно поспешил туда. Его радостно встретили как местные жители, так и воины императора. Воины поведали Угоднику, что направляются во Фригию — для усмирения мятежа. Святитель запретил воинам беспокоить местных жителей, а потом пригласил в Миры как гостей. Еще не успел святитель вернуться в Миры Ликийские, как оттуда прибыли к немцу гонцы с сообщением, что скоро должны подвергнуться казни трое несправедливо осужденных людей.

«Называюсь я Николай, раб твоей святыни, владыко!»

Градоначальник Евстафий Мирский был подкуплен. В отсутствие архиепископа он решился арестовать своих сограждан без видимой причины, на основании клеветы, возможно, имевшей в основе материальную выгоду. Святой Николай быстро собрался в дорогу, чтобы оказаться в Мирах несколько раньше дня казни. Святитель попросил следовать за собой трех названных воевод. Когда путешественники были уже возле местечка, называемого Лев, прибыли из Мир новые гонцы, сообщившие, что обвиняемые выведены на Диоскурово поле для смертной казни. Святитель Николай шел так быстро, как мог, и вскоре достиг церкви Святого мученика Крискента, выстроенной возле Диоскорова поля.

Толпа народа заполонила все открытое пространство в жажде кровавого зрелища: готовилась смертная казнь. Различимы были и осужденные. Их руки были крепко связаны за спиною, лица скрыты полотном, шеи обнажены. Все трое стояли на коленях и ожидали смертельного удара меча. Казалось, уже ничто не может помочь несчастным. Святитель Николай возник возле места казни вдруг, как будто прилетел по воздуху. Он вырвал из рук палача обнаженный меч и бросил его на землю. Затем сам освободил невинно осужденных. И никто из присутствующих не осмелился остановить святителя. Все, что совершалось Мирликийским пастырем, совершалось в согласии с волей Господней, и жители признали это. Вскоре к месту казни явился и градоначальник Евстафий. Не желая признавать свою вину, он назвал обвинителями невинно осужденных горожан двух старейшин, Симонида и Евдоксия.

Но святитель Николай обошелся с Евстафием строго и даже пригрозил сообщить императору о происшествии. Тогда Евстафий все же признал свою вину.

Святитель Николай распорядился, чтобы императорское войско было должным образом принято в Мирах. Восстановив силы, войско продолжило путь во Фригию, сопровождаемое напутствием святого. Мятеж во Фригии был подавлен, а воины вскоре вернулись в Константинополь.

Император Константин щедро вознаградил военачальников Урса, Непотиана и Ерпилиона. Это внимание императора вызвало к ним зависть придворных. Возник заговор. Удалось подкупить градоначальника Евлалия, сообщившего императору о клевете на воевод. Недавние герои были осуждены и брошены в темницу. Чтобы клевета не была раскрыта, вслед за требованием заключения поспешило требование немедленной смертной казни воевод. Разгневанный император дал согласие. Заключенным приказали готовиться к смерти. Все трое жестоко страдали от несправедливости и уже не видели для себя выхода. Эти люди, часть жизни которых прошла на военной службе, испытанные в сражениях, не смогли примириться с придворной интригой, и потому их отчаяние, возможно, было особенно острым.