В холодильнике у хозяев Бонни лежала целая коллекция французских сыров, и завтрак у нас с Бонни получился отменный. Перенесенный во время прогулки стресс нисколько не повлиял на мой аппетит, а уж про Бонни и говорить нечего.

Так что все было очень мило. Пес вкусно хрустел сухим кормом, а я намазывала на тонкий ржаной сухарик камамбер с красноречивым названием «Каприз богов» и запивала это восхитительное изделие французских кулинаров свежезаваренным кофе.

И в этот поистине прекрасный момент громко зазвонил дверной звонок.

Отставив кофе, я устремилась в прихожую.

Вспомнив вчерашнее утро и визит девицы в черной коже, я не открыла дверь, а взглянула в глазок.

На площадке перед дверью стояла пожилая, довольно высокая женщина очень скромного вида, с объемистой сумкой на плече. Скорее всего, почтальон.

– Вы к кому? – осведомилась я через дверь.

– Ланский Борис Алексеевич здесь проживает? – проговорила почтальонша, сверившись с каким-то листочком.

– Допустим, – отозвалась я.

– Что?! – переспросила женщина, повысив голос. – Не слышу, что вы сказали?

Я вздохнула и открыла дверь: громкие разговоры на лестнице могли привлечь соседей, чего я вовсе не хотела, сознавая всю шаткость своего положения.

– Так что – Ланский Борис Алексеевич дома? – повторила почтальонша свой вопрос, входя в прихожую. – У меня для него письмо заказное, с извещением…

– Нету их, – ответила я голосом классической прислуги из старинного водевиля. – В отпуск уехали. Вы письмо оставьте, я передам, когда они вернутся…

– Не положено! – строго ответила тетка. – Письмо заказное, значит, я должна ему лично в руки передать. Конкретному адресату. А куда они уехали и когда вернутся?

Мне показалось, что для почтальонши она задает слишком много вопросов. Слишком уверенный у нее был голос, интонация требовательная. Так говорят не почтальоны, а управдомы или начальники жилконторы. Впрочем, эти по домам не ходят. А почтальонам все по фигу: нет адресата – они письмо обратно отнесут. Они голос повышают, только если газета пропадет. Или ценная бандероль не по тому адресу окажется.

– А я почем знаю? – проговорила я, не выходя из роли. – Мне не докладывали. Хотя вроде недели через две должны вернуться… так что – не оставите письмо?

– А вы кто? – поинтересовалась женщина.

И этот вопрос был явно лишний.

– Я-то? Я за квартирой приглядываю!

Почтальонша открыла свою сумку и принялась в ней рыться. Видимо, она все же решила доверить мне письмо. При этом она отвернулась от меня, чтобы не было видно содержимое сумки. Подумаешь, тайны мадридского двора! Я смотрела на почтальоншу выжидательно – не терпелось вернуться к своему остывающему кофе. Но в душе снова возник тревожный холодок – что-то тут не то…

Я взяла себя в руки – возможно, после утренних событий я просто слишком нервничаю. Не каждый день находишь труп хотя бы и незнакомого человека.

Наконец тетка повернулась ко мне, однако руку, в которой, судя по всему, было письмо, почему-то держала за спиной.

– Значит, не знаете, куда уехали хозяева? – повторила она с каким-то странным выражением, и сделала шаг ко мне, медленно вынося руку из-за спины.

В это мгновение позади послышался негромкий стук когтей по паркету, и рядом со мной возник Бонни.

Почтальонша попятилась, снова убрала руку за спину и проговорила с фальшивой улыбкой:

– А у вас собачка, да? Какая хорошая собачка! Славный песик, славный!

Бонни остановился рядом со мной и глухо, угрожающе зарычал. Видимо, ему не понравилось, что его назвали «славным песиком», как какого-нибудь пуделя или шпица. А может быть, он просто приучен рычать на всякого незнакомого человека.

– Спокойно, Бонни, спокойно! – проговорила я, придержав его за ошейник. Однако пес и не думал успокаиваться. Он потянулся вперед, так что я едва его удержала, и зарычал еще громче, угрожающе обнажив свои огромные клыки.

Почтальонша отступила к двери, снова запустила руку в сумку, словно что-то туда спрятала.

– Так как насчет письма? – напомнила я.

– Не положено! – повторила она, пожевав губами. – Я работу потерять не хочу! Вот вернутся хозяева – тогда и принесу…

И тут в душе у меня шевельнулось смутное подозрение. То есть оно и раньше имело место, но теперь окончательно оформилось и переросло в уверенность.

– А вообще-то к нам обычно Лидия Петровна приходит, – проговорила я самым невинным тоном, на какой была способна. – Почему сегодня вы вместо нее пришли?

– Внучка у нее заболела, – незамедлительно ответила почтальонша. – Вот меня вместо нее и отправили…