Шрифт:
– Снаружи
– Но застыв на месте.
– Да, замер. Снаружи.
– Спасибо вам, офицер.
Обращаясь к судье Стонвилер сказал
– С вашего разрешения, Ваша честь, я хотел бы провести небольшой эксперимент.
Судья Блик нахмурился.
– Причуды, советник?
– Вовсе нет, Ваша честь. На самом деле все очень просто. Можно?
– Приступайте, адвокат – сказал судья Блик, – но будьте осторожны.
– Спасибо, Ваша честь.
Стонвилер повернулся и направился к боковой двери, которая, как знал судья, вела в небольшой зал ожидания. Открыв дверь, Стонвилер сделал жест рукой кому-то и появились двое мужчин, каждый из которых нес телевизор. Они поставили их в нескольких шагах от двери, развернулись и снова исчезли, оставив открытой дверь позади себя. Дверь, несмотря на пружину, начала медленно закрываться и прежде чем захлопнуться, была остановлена ладонью Стонвилера. Дверь осталась приоткрытой на полдюйма. Стонвилер вернулся на место, беспристрастно улыбаясь офицеру Фейху и судье Блику и сказал,
– С разрешения Судьи я хотел бы попросить помощи у офицера Фейха. Офицер?
Фейх неуверенно посмотрел на судью Блика, но судья уже слабо надеялся на то, что может произойти что-то интересное. Все, что он сказал было
– Все зависит от вас, офицер. Вы можете помочь советнику, если пожелаете.
Офицер задумался, недоверие сочилось из каждой поры на его теле.
– Что я должен делать?
Стонвилер показал.
– Просто поднимите эти два телевизора – сказал он, – и вынесите их в зал ожидания.
Лоб офицера сморщился.
– Какой в этом смысл?
– Возможно даже никакого – признал Стонвилер с неожиданной скромной улыбкой.
– Мы не узнаем, пока не попробуем.
Офицер еще раз хмуро взглянул на судью, потом на телевизор и после на дверь. Он выглядел нерешительным. Затем он посмотрел на подсудимого Дортмундера, бессильно упавшего в кресло, и вдруг уверенная улыбка коснулась его губ.
– Отлично – сказал он. – Правильно.
– Спасибо, офицер. Стонвилер отступил назад, как только Фейх поднялся и направился через зал суда к телевизорам. Взял их за ручки и, делая вид что совсем не ощущает их веса, он приблизился к двери. Он замешкался, стоя лицом к двери, его руки были заняты ТВ. Он поставил один из них вниз, толкнул дверь, и она распахнулась. Быстро, чтобы успеть, прежде чем она вновь закроется, он схватил ТВ, но дверь захлопнулась. Тогда он решил попробовать выйти, толкая ее своей спиной.
– Замрите! прогремел Д. Рэдклайф Стонвилер, указывая наманикюренным пальцем на офицера Фейха, который послушно замер с телевизором в каждой руке. Часть его пятой точки торчала в проеме. Дверь качнулась, замерла на мгновение и вернулась в исходное положение, ударив сотрудника полиции Фейха по заднице. Стонвилер, палец которого по – прежнему указывал на окаменевшего Фейха, обратился к судье.
– Ваша честь, кричал он, словно Бог из горящего куста к Моисею,
– Я оставляю это на ваше усмотрение. Этот человек выходит или входит?
Глава 2
Мэй спросила, «И судья поверил в это?»
Дортмундер в замешательстве покачал головой. Все произошедшее до сих пор трудно поддавалось логическому объяснению.
Мэй смотрела, как он трясет головой и кивнула своей собственной, нахмурившись, не уверенная, что поняла. «Судья не поверил в это», предположила она.
«Я не знаю, что подумал суд», сказал ей Дортмундер. «Все в чем я уверен это то, что я появился дома на шесть лет раньше».
«Все, что тебе нужно это пиво», решила Мэй и ушла на кухню, чтобы взять одно.
Дортмундер откинулся на спинку мягкого кресла, сбросил свои ботинки, расслабляясь в неряшливой обстановке своей собственной комнаты. Это был не тот адрес, который он дал в суде и живет он здесь не один. Такова была политика Дортмундера: никогда не говорить властям правду. Это был его дом, его крепость, его убежище от ударов судьбы. Однако ни за что на свете он не планировал провести в ней свои последние дни. Сбросив обувь, положив ноги на старый темно-бордовый пуфик, он наблюдал, как Мэй несет банку пива из кухни. «Дом, милый дом», сказал он.
«Дай спички». Она держала новую сигарету в уголке рта. Он протянул ей коробок спичек в обмен на банку пива, сделал большой глоток, пока она поджигала. Мэй была заядлой курильщицей. Она выкуривала сигарету настолько, что оставшегося окурка было недостаточно, чтобы от него зажечь следующую и как результат семейство Дортмундер–Мэй всегда испытывало спичечный кризис. Дортмундер был единственным вором в мире, подчистив кассовый аппарат или сейф какой-нибудь фирмы, делал паузу, чтобы наполнить свой карман рекламными коробками спичек. Мэй устроилась в другом кресле, поставила пепельницу на свою левую руку, выдохнула дым, который окутал ее, словно облаком, наклонилась вперед из дымовой завесы и сказала: