Другой страж склонился над мертвецом, буркнул:

– Ниркаун, торговец раковинами и рыбой… Был крепким, но неуживчивым. Такие начинают убивать до срока.

Теперь все воины были без шлемов, и все глядели на Калеба.

Убивший Ниркауна сказал:

– Мы тебя видели, когда дрались с людьми Окатро. Вождь Лабат привез тебя в гнездо, и сегодня ты справился с безумцем. Может быть, сохранил кому-то жизнь… Никто не торопится в Яму.

Отступив на шаг, воины единым жестом поднесли к губам раскрытые ладони. Потом схватили убитого за ноги и потащили к морю.

Калеб бросил крюк у лавки кузнеца и поманил к себе Тоута.

– Пойдем, защитник. Сегодня ты достоин награды.

– За что? Я ведь, значит, ничем не помог…

– За верность. Ты ведь меня не покинул. – Он всмотрелся в лицо слуги. – Сколько ты прожил на свете? Сколько раз видел солнце?

– Двадцать шесть, – пробормотал Тоут. – Я не попаду в Пещеры. Слишком, значит, стар.

– И я не попаду, если это тебя утешит, – сказал Калеб. – Идем!

Когда они приблизились к вратам, ведущим на площадь, улица стала оживать. Тела убитых Ниркауном унесли, отмыли кровь с белых плит, распахнулись двери кабачков и лавок, снова послышался гул голосов. Будто ничего и не было, подумал Охотник, шагая под сводами арки.

Открылась площадь, охваченная кольцом здания о двух этажах и пустая, как поля Гендерсона после нашествия хищных тараканов. Она была очень велика – все население Парао Ульфи могло здесь поместиться, и место еще осталось бы. В самой середине этого огромного безлюдного пространства торчал каменный столб с навершием из какого-то металла – вероятно, бронзы. Первые солнечные лучи коснулись обелиска, и от него пролегла длинная тень.

– Столб, – промолвил Калеб, озирая площадь. – Зачем он здесь?

– Для счета, – отозвался слуга.

– Какого счета?

Тоут запустил пятерню в свою гриву, поскреб затылок. Кажется, он был озадачен.

– В день, когда солнце над вершиной столба, бьют в щиты. Звон, значит, всюду… Каждый может встать здесь и увидеть солнце.

Отсчитывают годы, догадался Калеб. У Борга не было луны, и ориентиром истекших времен здесь служили солнце и звездное небо.

Тоут повел его к портику, где за частоколом колонн виднелась ведущая к входу лестница. Там стоял Лабат – без шлема, но в доспехах и поясе из бронзовых пластин.

– Ведущий в битву воинов встречает тебя, – шепнул Тоут, обернувшись. – Большая честь, хозяин!

Они обменялись приветствиями: военный вождь стукнул кулаком о панцирь, Калеб приложил ладонь ко рту.

– Я снова тебя вижу. Свет в моих глазах стал ярок, – произнес Лабат. – Пойдем, Калеб с южного острова, я отведу тебя к говорящему с предками. Твой слуга останется здесь.

Вдоль нижнего этажа тянулась анфилада залов, разделенных высокими арками. В проемы окон, открытых к площади, падал солнечный свет, лучи скользили по стенам из полированного камня, по крышкам массивных сундуков, украшенных перламутром, по скамьям с искусной резьбой и бронзовым чашам светильников. Здесь разливалась тишина с запахами дерева и ароматных масел; лишь звук шагов разносился по огромному пустому зданию. Что это было? Дворец правителей?.. Храм божества?.. Место для собраний горожан?..

– Здесь живут вожди? – спросил Калеб.

– Нет. Здесь хранится память, – отозвался Лабат. – Люди приходят сюда, чтобы вспомнить прошлое и узнать о грядущем. Приходят по зову Вастара.

Эхо их голосов покатилось из комнаты в комнату и замерло под высокими сводами. Охотник бросил взгляд в окно. Площадь, залитая светом, была по-прежнему пустынной – очевидно, в этот день говорящий с предками звал только его.

– По пути сюда я встретил мужчину – там, на улице, – сказал Охотник. – Безумца. Он убивал других людей.

Лабат замер на половине шага, повернул голову и уставился на Калеба.

– Встретил безумца, – медленно повторил он. – И что ты сделал?

– Сбил его с ног. Подбежали воины и закололи его. Почему?

– Так быть-есть. Иные сохраняют разум до Дней Безумия, иных он покидает раньше. Немногих. – И Лабат повторил: – Так быть-есть.

Веки Калеба опустились. Секунду-другую он стоял с закрытыми глазами, о чем-то размышляя про себя, потом спросил:

– Что случится в Дни Безумия? Разум покинет всех?

– Неважно, – произнес Лабат. – Решетки в Пещерах прочные, а мы все будем в Яме. Идем!

Но Охотник не сдвинулся с места.

– Ты не хочешь узнать, почему я спрашиваю о том или этом? Узнать, есть ли Пещеры на южных островах, бывают ли у нас бесноватые и что происходит в Дни Безумия?

Военный вождь покачал головой.

– Там, на равнине, мы пили вино после битвы и ты рассказывал про место, полное чудес… Но это не наш мир, Калеб с южного острова. Больше я не буду спрашивать о твоем гнезде. Пусть Вастар говорит с тобой и твоими предками.