– А… а кто нас обратно отвезет? – обрел дар речи Вячеслав, когда они наконец прочихались от едкого дыма и пыли.

– Он будет здесь вечером, – сказал Эд.

– Сколько мы должны тебе? – спросила Татьяна. – Ты ведь расплатился с ним?

Эд усмехнулся:

– Это только за дорогу. Выход в океан и акулы – отдельная песня. Тут каждая услуга оплачивается отдельно.

– А сколько будет стоить сама поездка?

Эд посмотрел на мужчину, безмолвно стоявшего за их спинами. На вид ему было около шестидесяти. Он был бронзовый от загара, с невыразительными глазами, прятавшимися под кустистыми бровями, рот втянут, словно все его зубы отправились на пенсию. Все лицо иссечено морщинами, такими глубокими, что в складки намертво въелась пыль, голову покрывали редкие клочки выгоревших волос. Руки непомерно большие, как у обезьяны, сплошь в бугристых венах и шрамах. Одна нога босая, ступня широкая, как ласта тюленя, с коряво торчащими пальцами, вместо второй – грубый деревянный протез, держащийся на вытертых до белизны ремнях. На нем были старые в заплатах парусиновые штаны и рубашка, которую, очевидно, в последний раз стирали в день постройки Стоунхенджа. В целом он произвел на компанию не очень убедительное впечатление.

– Он больше похож на алкаша-забулдыгу, – ничуть не стесняясь, громко сказал Вячеслав. Татьяна хотела заметить, что он сам вчера выглядел не лучше, но решила не злить мужа.

– Ты помнишь меня? Do you remember me? How much? [7] – обратился к рыбаку Эдуард, и пожилой мужчина показал три пальца. С темными неровными ногтями, кривые и узловатые, они вызвали у Татьяны ассоциацию с ветками мертвого дерева.

– Триста баксов? – присвистнул Вячеслав. – Они себе цену знают.

– Это именно тот человек, о котором я говорил. Он грек по происхождению, – сказал Эдуард. – Один бог знает, как его занесло в Австралию, да еще в такую глухомань. Его имя Доротеос, но все называют его Папаша Дриппи.

Татьяна скорчила рожицу, а Вячеслав хихикнул. Настроение улучшалось, а кроме того, сердце грела мысль о содержимом сумки, которого оставалось еще предостаточно.

– А почему Дриппи, а не Задриппи? – глупо спросил он, и старик с невозмутимым видом показал четыре пальца. Вячеслав остолбенел, а Эдуард пояснил:

– Здесь торгуются наоборот. Так что сумма поднимается. Нужно платить сразу, или сумма возрастет до тысячи и выше, и в итоге мы можем вообще никуда не уехать. Кстати, так же делают бедуины, зарабатывающие у пирамид, – сесть на верблюда стоит 5 долларов, а спуститься обратно намного больше. Папаша Дриппи знает, что мы никуда не денемся, поэтому ему терять нечего.

– Так давайте заплатим ему и поедем! – возмущенно сказала Татьяна, но Папаша Дриппи заковылял обратно в свою конуру.

– Шандец, – подытожил Бравлин. Он отбросил в сторону все приличия и выудил из сумки бутылку с виски. – Оторвать бы этому плешивому пердуну вторую ходулю, сразу бы торговаться расхотелось.

Татьяна отвернулась.

– И это называется охотник на акул? – неизвестно к кому обращаясь, продолжал Вячеслав, делая длинный глоток. – Охотник за пустыми бутылками, вот кто он. Интересно, на чем он охотится на акул? Судя по его клоповнику, на корыте.

Эд улыбнулся и вошел в «дом».

– Слава, зачем ты это делаешь? – не поворачивая головы, спросила Татьяна. В голосе женщины чувствовалась едва сдерживаемая ярость. – Ты совсем без алкоголя не можешь?!

Вячеслав уставился на жену.

– Не суйся в это, – грубо сказал он. – Я не твою печень сажаю, ясно?

– Спасибо, что так беспокоишься о моем здоровье, – криво улыбнулась женщина. – Только, знаешь, мне почему-то от этого не легче.

Пока Вячеслав обдумывал слова супруги, выискивая в них скрытый смысл, из хижины вышел Эдуард, за ним Папаша Дриппи. Его лицо абсолютно ничего не выражало.

– Сошлись на пятистах, – шепнул Эд Татьяне, и она с готовностью полезла в кошелек.

– Не нужно, я уже заплатил, – остановил ее Эд. – Пусть это будет для вас маленьким подарком от меня. Смотри!

С этими словами он осторожно поднял руку, и женщина увидела, что Эдуард большим и указательным пальцами держит за крылья необычайно красивую бабочку с нежно-зелеными крылышками. Он разжал пальцы, и изящное создание тотчас взмыло в небо.

Папаша Дриппи начал спускаться вниз по стершимся ступенькам. Собака подняла голову, встрепенулась и заковыляла за ним.

– Представляешь, стоим в этой провонявшей конуре, и вдруг в окно влетает бабочка, – сказал Эдуард, рассматривая пыльцу, оставшуюся на подушечках пальцев.

– Ты… не бил его? – вдруг вырвалось у Татьяны, когда они последовали за рыбаком. Уж слишком быстро этот Папаша Дриппи согласился, подумала она.

Эдуард посмотрел на нее и снял очки. В глазах резвились глумливые чертики.

– А ты думаешь, смог бы? – хитро прищурился он.

«Да», – чуть не вырвалось у женщины, но она промолчала.

– Эй, хватит там глазки строить, – напряженно засмеялся Вячеслав. Он уже начинал жалеть, что согласился ехать с Эдом. Ведь когда-то он встречался с его женой, хотя это было давно, но все же…