Вячеслав снисходительно хмыкнул, и Эд вдруг подумал, что он испытал бы настоящее наслаждение, врезав разок по этой сытой ухмыляющейся физиономии.

Между тем во рту грека снова оказалась зловонная самокрутка. Попыхивая, он мазнул жадным взглядом по Татьяне.

– Кажется, ты понравилась этой обезьяне, – хохотнул Бравлин, заметив это.

Неожиданно лесу резко дернуло, и раздался звонкий щелчок. Лицо Папаши Дриппи стало озабоченным. Один из подростков быстро смотал лесу. Крючка на конце не было, металлическую лесу словно перекусили кусачками.

Бамп! Бамп! – с небольшим перерывом послышались еще два щелчка. Грек хрипло выругался и принялся сам скручивать катушки.

Эд посмотрел за борт и присвистнул. Те самые куски наживки вместе с крючками как ни в чем не бывало плавали в воде.

– Она просто перекусила трос, – не веря своим глазам, сказал он. – И даже не тронула приманку!

Метрах в двадцати над поверхностью воды неожиданно вырос белый плавник. Могучее тело почти наполовину высунулось из воды и почти без брызг ушло на глубину.

– Помойная яма, говоришь? – медленно проговорила Татьяна. – Похоже, с этой рыбкой вашему охотнику придется повозиться.

Парень с обожженным лицом принялся снова вываливать за борт «раби-даби», а Папаша Дриппи вытащил на палубу красное пластиковое ведерко. Затем он принес большой крючок, в ушко которого продел металлическую цепь сантиметров в пятьдесят и прикрепил ее специальным карабином к манильскому тросу. Из ведерка он достал трепыхавшуюся крупную рыбину ярко-зеленого окраса и просунул ей крючок через жабры.

– Сдается мне, что и эти наживки ждет та же участь, – промолвил Эдуард.

Так и вышло. Только крючок с приманкой оказались за бортом, в воде белым призраком мелькнула исполинская тень, да так быстро, что Папаша Дриппи даже не успел метнуть гарпун. Неожиданно катер тряхнуло, и Вячеслав, не удержавшись, упал.

– Вот это рыбешка, – прокряхтел он.

Папаша Дриппи с необычайной для калеки ловкостью подскочил к натянувшемуся тросу, но в тот момент, когда он прикоснулся к нему, тот лопнул, глубоко распоров греку предплечье. Папаша Дриппи что-то разъяренно выкрикнул. А сквозь прозрачную толщу воды было видно, как ко дну, увлекаемая тяжелым крючком и остатком цепи, идет зеленая рыба, виляя хвостом.

Папаша Дриппи с сожалением проводил взглядом утонувший крючок, затем погрозил высохшим кулаком морю. Один из мальчишек принес ему тряпку, и тот замотал кровоточащую руку. Волны равнодушно хлопали по борту катера, но акулы больше не было видно.

Вячеслав вынес из каюты табурет и сел, облокотившись на транец, словно в кинозале.

Последующие полчаса ничего не происходило. Акула почти все время была на глубине, а если появлялась на поверхности, то лишь на мгновение, и делала это на безопасном для себя расстоянии. Папаша Дриппи постепенно приходил в бешенство. Нервно дымя самокруткой, он бесцельно поливал воду остатками приманки, хотя даже Татьяне было ясно, что это дохлый номер. Акула или была сыта, или умна, о чем она и сказала Эдуарду.

– Знаешь, могу тебе только процитировать Жака Ива Кусто, – произнес Эд. – Дословно не помню, но что-то вроде: «Я знаю только две вещи. Чем ближе мы знакомимся с акулами, тем меньше о них знаем. Второе – никто не может предугадать, как поведет себя акула в той или иной ситуации». Кто знает, о чем она сейчас думает?

Неожиданно из воды высунулся огромный хвост. В лучах солнца капли воды, срывающиеся с него в море, напоминали россыпь крохотных алмазов. Хвост энергично махнул пару раз и исчез. Папаша Дриппи метнул гарпун, но расстояние до акулы было слишком велико, и древко с зазубренным наконечником упало в воду.

– Ты видел? – взволнованно спросила Татьяна. – Она махнула хвостом! Послушай, но ведь в той стороне берег?

– Уж не хочешь ли ты сказать, что она советует нам возвращаться? – насмешливо спросил Вячеслав.

Эдуард ничего не сказал и направился к корме. Татьяна последовала за ним.

Вячеслав скрипнул зубами. Эх, с каким удовольствием он сейчас сбросил бы этого Эдика с его идиотской бейсболкой в море! Сразу бы рожа попроще стала! А то возомнил себя каким-то знатоком! А сам-то кто он такой? Гребаный научный сотрудник, возится с микроскопами, изучает каких-то вонючих пиявок и водоросли, при этом с голой жопой ходит, вон рубашка как у бомжа, и сандалеты уже каши просят…

Он не хотел признаваться себе, что отчасти завидовал эрудиции бывшего друга, его раздражали взгляды, которыми он изредка обменивался с Татьяной, и от этого злился на жену, хотя никакого повода для подобного отношения она ему не давала… пока, во всяком случае.

Нет, определенно, как только они вернутся, сразу же распрощаются. Не было его девять лет, и не надо.

В это время Папаше Дриппи, очевидно, надоело разбрасываться понапрасну наживкой, к тому же его запасы крючков заметно поредели, поскольку приманить акулу ближе к катеру никак не удавалось – она неизменно перекусывала лесу. Докурив самокрутку, Папаша Дриппи зашел в рубку и вернулся с короткоствольным карабином. У Вячеслава чуть глаза на лоб не полезли. Интересно, что еще приготовлено у этого грека?!