Пока она занималась раной мужа, Эд пытался успокоить рыдающего юношу. Кое-как ему это удалось, и он увел парня в рубку.

– Эд, – сказала Татьяна, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. Она смогла остановить кровь Вячеславу, но теперь она увидела, что им грозит новая опасность. – Эд, ты слышишь меня?

Эдуард вышел из рубки.

– Как мы доберемся домой? – упавшим голосом прошептала Татьяна, обводя рукой океан.

Эд проследил за движением женщины. Они отплыли так далеко, что береговой линии с катера не было видно. А пока они гонялись за акулой, он и подавно забыл, в какой стороне земля. Он начал говорить с темнокожим юношей, но тот лишь испуганно озирался по сторонам и отрицательно тряс головой.

– Посмотри радио. В этой конуре должно быть радио, должны же как-то эти рыбаки общаться с сушей! – крикнул Бравлин.

– Нет там радио, можешь сам убедиться, – мрачно ответил Эдуард. – Я нашел только рацию, но у нее разряжен аккумулятор.

– Давайте позвоним по мобильнику, – не сдавался Вячеслав, пытаясь связаться со своими охранниками, но исходящий сигнал не улавливался.

– Мы что, так и будем болтаться в этом корыте? – вышел он из себя. Он подошел к борту и долго всматривался в даль, пока у него не заслезились глаза.

Эд посмотрел на багровое солнце, постепенно опускающееся за горизонт, и почувствовал, как по спине потек морозный ручеек страха. Скоро стемнеет, и если они не выберутся отсюда… Он даже не хотел думать об этом. Тот чумазый парень с серьгой, конечно, хватится их, но вряд ли он будет действовать быстро, так что перспективы у них не сильно радужные. Если запад в той стороне, то им нужно плыть в…

Под палубой что-то хрустнуло, и шум усилился. Эд подошел к трюму и нахмурился – вода прибывала. Насосы работали на предельном режиме, но все равно не справлялись с потоком воды.

– Так ты решил, куда нам плыть? – требовательно спросил Вячеслав. – Нужно завести это плавучее говно и двигать домой.

– Думаю, если нам и придется плыть, то не на катере, – как можно спокойнее ответил Эд.

– Что ты имеешь в виду? – подняла на него расширенные от страха глаза Татьяна.

– Мы тонем, – просто сказал он.

У Вячеслава отвисла челюсть, и он быстро-быстро заморгал, будто пытался избавиться от остатков какого-то тревожного сна:

– Эд, ты прикалываешься?

Эдуард даже не оглянулся в его сторону, но Вячеслав и сам уже видел, что их судно постепенно погружается в воду. Став мрачнее тучи, он нервно заходил по палубе, то и дело спотыкаясь о различные предметы.

Эд подумал, сколько у них в запасе времени. Судя по стремительно прибывающей воде, у них от силы полчаса, возможно, даже меньше. Уже сейчас было видно, что судно погрузилось в воду почти на метр. И, как назло, перед глазами замаячила недавняя картина – обезумевший мальчишка, беспомощно колотящий по воде обрубками рук, и огромный белый плавник, медленно чертивший смертельные круги вокруг жертвы.

Он уже хотел посоветоваться с друзьями, как вдруг застыл на месте. Он что, не ослышался? Кажется, из трюма доносятся какие-то крики…

– Кто там еще? – пробурчал Вячеслав.

Эд спросил у темнокожего юноши, есть ли кто-нибудь на катере еще кроме них, но тот, все еще пребывая в шоковом состоянии из-за смерти своего патрона, что-то невнятно бормотал.

Эд щелкнул затвором карабина и встал напротив лаза в трюм. Крик снова раздался, на этот раз более отчетливо. Кричал мужчина.

– Climb up! [16] – жестко сказал Эд.

Снизу донеслись всхлипывания, после этого кто-то выплыл из темноты и стал торопливо карабкаться наверх по ступенькам.

– Этот Папаша что, держал у себя… рабов? – пробормотала Татьяна, убирая со лба прядь влажных волос. Она отошла на пару шагов назад, непроизвольно спрятавшись за спину Эдуарда.

Вылезшее наружу существо оказалось мужчиной лет сорока пяти, с тонким, бледным лицом. Несмотря на бледность, оно было почти без морщин, ровное и гладкое, словно кукольное. Темные точечки щетины говорили о том, что еще пару дней назад этот человек брился. Волосы светлого, соломенного цвета. Одет бедно – рваная гавайская рубашка и вылинявшие до белизны джинсы, на ногах стоптанные туфли, которые отчаянно просились в мусорный бак. При этом резко бросались в глаза его руки – узкие, почти как у женщины, с тонкими изящными пальцами, словно он всю сознательную жизнь играл на пианино.

– Who are you? Do you speak English? – спросил Эд. Мужчина непонимающе уставился на него и выдавил жалкую улыбку.

– Кажись, он не понимает тебя, Эд, – предположил Вячеслав.

Ту же самую фразу Эд произнес по-испански, затем на немецком, но реакция была аналогичной – мужик глупо улыбался, пуская пузыри. Глаза его были абсолютно чистые и ясные, как у ребенка или…

– По-моему, он ненормальный, – сказала Татьяна, тронув Эда за рукав.

– Се… Се, – вдруг начал с усилием выдавливать из себя мужчина. Голос у него был высоким и ломающимся, как у подростка в период переходного возраста. – Се… ма. Се-ма. Се-ма.