Ника вышла из ванной, завернутая в красный уютный халат, доходящий ей до колен и открывающий абсолютно белую кожу и пару весьма неплохой формы ног с тонкими лодыжками. Волосы ее, мокрые и пахнущие цветами, свободно падали на спину, лицо раскраснелось, и синие глаза стали просто фантастическими. Таких синих глаз Матвеев ни у кого не видел… или видел? Видел, и воспоминание это пряталось где-то очень далеко, и не ухватить…

– Лерка, ты святая. Только святые умеют варить такой суп. Марек!

Матвеев улыбнулся – он и не знал, что у святых есть особый рецепт супа, но от крика снова дернулся – да что они, совсем не умеют нормально разговаривать?

– Марек, иди к нам, будем чай пить!

– Принесите мне сюда, у меня котэ на плече спит.

– От твоего крика он уже проснулся.

– Типа, от твоего не проснулся. И четыре ватрушки тоже несите.

Рыжая принялась наливать чай в большую кружку, достала тарелки для ватрушек, а Матвеев удивленно наблюдал за этой кутерьмой. По всему видать, что люди здесь абсолютно счастливы и довольны друг другом, да и сам он ощущает тепло, наполняющее этот дом. Они орут друг на друга, с серьезными лицами шутят, причем юмор у них самый что ни на есть черный, но им заметно хорошо вместе.

Рыжая унесла чай и тарелку с ватрушками в комнату, а Матвеев, не глядя на Нику, осторожно спросил:

– Так вы все вместе живете?

– С Леркой? Боже упаси, нет. Она с дочкой в соседнем доме живет, как мужа похоронила шесть лет назад, так и остались вдвоем. А мы с Мареком здесь – это бабушки моей квартира, она мне ее подарила, вот сестра злилась, когда узнала, до сих пор простить мне этого не может! Меня Ника зовут. А…

– А я Макс. Я хотел тебя поблагодарить…

– Не городи глупостей. Не за что меня благодарить, так карта легла, вот и все.

Где-то в квартире зазвонил сотовый, рыжая выскочила из комнаты мальчишки и понеслась искать аппарат. Матвеев отодвинул тарелку и понял, что согрелся и жив, а ведь сегодня все могло закончиться для него навсегда, и тогда как же Димка?

– Мне надо сыну позвонить.

– Сейчас позвонишь, все будет в порядке. – Ника сжала его ладонь. – Не думай об этом, оставь на завтра. Я всегда такие вещи на утро оставляю, на свежую головой думается лучше.

– Лариска звонила, – рыжая принесла телефон, оказавшийся банальной «раскладушкой» вишневого цвета. – Парнишка, что с ногой, в порядке. А который с головой – в реанимации, но Семеныч обещает, что его вытащит.

– Семеныч? – Матвеев чувствует, как сердце заполошно стукнуло. – Кто это?

– Это хирург. – Ника снова ободряюще сжала его ладонь. – Один из лучших, к нему записываются со всей страны. И по санавиации вызывают на такие операции, которые осилить никто не может. А он здесь, у нас, живет – говорит, в маленьких городах народ проще.

Матвеев кивнул. Да, проще и понятней, без всего этого заграничного офисного лоска, невесть зачем позаимствованного у буржуинов и доведенного до абсурда.

– Вот телефон, звони куда надо.

Матвеев набрал знакомый номер. Димка ответил не сразу, но вот в трубке послышался его голос:

– Слушаю вас.

– Дима…

– Пап! – Сын вдруг захлебнулся слезами и стал совершенно не похож на себя. – Пап, где ты был? Я звонил тебе, и дядя Саша звонил, и… никто, никто не отвечал, ни Витя, ни…

– Димка…

– Пап, что это за телефон, где ты?

– Я… я в порядке, ты не плачь, завтра буду дома, главное, что…

– Папа-а-а-а, приезжай сейчас! Сейчас! – Димка плачет навзрыд, и Матвеев понятия не имеет, что делать.

Ника молча взяла у него трубку и вышла из кухни.

– Тише, малыш. Все хорошо. Слышишь? Тише, не надо плакать.

Голос ее стал какой-то совершенно другой, уютный и мягкий. Матвеев взъерошил волосы – он иногда забывал, что сыну всего десять, что он совсем мальчишка и вырос без матери – Димка-Торквемада сам не давал Матвееву вспомнить об этом, но он должен был помнить и учитывать, а ему было очень удобно вот это раннее Димкино взросление.

– Вы кто?

Немного хриплый от слез, но подозрительный голос. Ника улыбнулась – Марек был когда-то точно такой. Он и сейчас такой.

– Я – Ника. Я сегодня твоего папу из воды выудила, вот сидит он у меня дома и греется супом.

– Из воды?

– Если обещаешь, что не сдашь меня, я тебе по секрету расскажу, что случилось.

– Не сдам, честно. Буду молчать, как рыба.

Ника поняла, что этот мальчишка не потерпит лжи и почувствует ее, а потому нужно просто как-то смягчить правду…

– А Витя выживет?

– Будем надеяться, его оперировал очень хороший врач.

– Ой, а дядь Саша-то ничего не знает! – Димка расстроен, но уже не плачет. – Ника, ему нужно сообщить…