– Наш пострел везде поспел. – Матвеев внимательно посмотрел на начальника охраны, но тот вдруг заинтересовался ботаникой – принялся разглядывать пальмы. – Доктор мне сказала, что Виктор пришел в себя, но пока к нему нельзя. Если что понадобится, звоните мне или вот Павлу Ивановичу.

– Да Анжела сегодня домой вернется, дети там на чужих руках – соседка присмотреть взялась, раз беда такая, но все ж она человек посторонний, надо ехать к детям, им мать нужна, а я здесь останусь, у двоюродной сестры поселюсь. Пока Витя выздоровеет. Куда ж я от него… ему ведь тоже сейчас мать нужна.

Она снова заплакала – маленькая, сухая, с темными ухоженными волосами, и Анжела обняла ее. Ника отвернулась. У людей горе, и они вместе, а она одна – Лерка в реанимации, а она совсем одна, и надо держаться, потому что дома Марк и Ирка, хоть и взрослые уже почти, но все равно – дети, и им нужно опереться на нее, она должна стать защитой и каменной стеной для них.

– Устала я, поедем домой. – Ника взяла Матвеева за палец и потащила к выходу.

Он шел за ней, и в его голове вдруг снова пронеслись воспоминания – тонкая бледная рука, истошный крик и горячая ладошка, обхватившая его палец.

Человек с винтовкой рассматривал вход в больницу в бинокль. Он в толк взять не мог, как этой проклятой бабе удалось выволочь его жертву на берег, но ведь удалось! Желание взять и выстрелить в нее стало очень сильным, но он никогда не шел навстречу своим желаниям. Он убивал только по необходимости – когда есть заказ или когда нужно допросить человека, а потом сделать так, чтобы он никому об этом не рассказал. А убивать просто потому, что хочется, – нет, от такого до психушки один шаг при его-то работе. Так что пусть живет, корова белобрысая, никуда она от него не денется, время еще есть.

Ника проснулась первой. Она любила просыпаться раньше Марка и знать, что дома спит ее ребенок. Свернувшись калачиком под одеялом, он видит свои сны, и он спокоен и счастлив здесь, с ней. Ника повернула голову – рядом на подушке устроился котенок. Он сидел с Марком весь вечер и ночью тоже, но как только Ника улеглась в кровать, Буч тут же вскарабкался к ней и улегся рядом, сразу предав Марека.

Ника погладила Буча, и он тут же заурчал, словно внутри у него завелся невидимый моторчик.

– Одиннадцать часов, шутка ли! – Она сняла ночную сорочку, надела халат и вышла из спальни.

В кабинете спал Матвеев – Ника мельком глянула на него и закрыла дверь: пусть спит, ему досталось накануне. В гостиной на диване прикорнули охранники Руслан и Олег. Ника заглянула в детскую – Марек с Иркой устроились на тахте, Ирка уткнулась в его плечо и посапывает, как медвежонок. Одно время они с Леркой мечтали, что вот вырастут их дети, поженятся, и будут они вместе нянчить внуков. Но со временем стало понятно, что ребята воспринимают друг друга абсолютно по-родственному, общаются как брат и сестра и никаких иных чувств друг у друга не вызывают. Они с Леркой повздыхали и смирились – все равно дети всю жизнь будут связаны дружбой, а это немало.

Ника закрылась в кухне, чтобы позвонить, но телефон ожил сам.

– Ника, это я, Димка.

– Привет, малыш. Как спалось?

– Хорошо, спасибо. А папа уже…

– Нет, золотой мой, папа еще спит. Устал накануне, намерзся, стресс опять же… Как проснется, тут же тебе позвонит. Ты кушал?

– Ага. – Димка удивленно замолкает. – А что?

– Да я все думаю, как ты там один, кто тебе готовит и вообще…

– А, за это не беспокойся. Тут есть кому готовить.

– Счастливый… а мне вот надо сейчас что-то изобретать, а что?

– Папа картошку жареную любит. И я люблю…

– О, это идея. Марек тоже любит картоху. Эй, ты что…

– Что с тобой, Ника?

– Это Буч, карабкается по мне, как по дереву. Этот кот в прошлой жизни явно был сначала китайским мандарином, а потом скалолазом.

– Со скалолазом понятно, а китайским мандарином почему?

– А захребетник потому что, любит, чтоб его носили.

Димка хохочет, и Ника вскоре отключает телефон. Так, теперь больница.

– Валентина Семеновича можно?

Девушка на телефоне, оцепенев от такой наглости, не нашлась, что ответить, и Ника поспешно добавила:

– Это Ника Зарецкая, я вчера была в больнице, кровь сдавала…

– А, да, помню. Сейчас посмотрю, не занят ли он.

Через минуту в трубке послышался бас Семеныча:

– Ника, какого дьявола ты названиваешь?

– Да я только первый раз…

Ника знала, как нужно говорить с Кругловым – покорно и тихо.

– Нечего корчить из себя сироту! – Семеныч, конечно, в курсе всех ее уловок. – Жива твоя Валерия, без сознания, но – жива. Дальше посмотрим…