Роман ухмыляется:

– Я, Дзеян, с одного удара пробью копьём твой щит, и тебя вместе с ним, зачем тебе таскать тяжёлый щит? Не бери, врагу не нужно будет лишний раз напрягаться.

– Так это ты,- упрямится кузнец, - Больше никто так не сможет.

– Где нашёлся один умелец, там может найтись и другой. Акчей года через два сможет, если не перестанет тренироваться. Не это важно - прямой удар и моя кольчуга не выдержит, так я не дам себя прямо бить. А от скольких порезов и мелких ран она меня уже прикрыла?

Дзеян хитро щурится:

– Скажите, пожалуйста, спасся он так! Можно подумать, у тебя в бою кровь из порезов течёт!

– Где у меня не течёт - у ополченца льётся.

Тут до Шишагова доходит, что именно сказал кузнец.

– А ты откуда знаешь?

– Как же, в наших краях оборотней никто до тебя не видел. Один ты такой? Хватает и у нас. Только наши, зверея, теряют голову, потому и не живут с людьми, идут в лес. Не знал разве?

– От тебя первого слышу. Нет, Кава детям что-то такое рассказывала, так ведь это сказки...

– Кава не просто сказки сказывает, больше былички говорит. А ты, значит, не поверил. Зря. Она, конечно, мастерица языком кружева плести, но врать не обучена.

Роман решает свернуть со скользкой темы - потом разберёмся со сказками, не спеша.

– Ты про доспех слушай. В панцире, хоть и кожаном, шальная далёкая стрела даже со стальным наконечником не убьёт и не ранит, доспех ослабит любую атаку. Чтобы его пробить, нужно особое умение, или сильный удар, а он всегда медленнее простого - отряд в броне дольше живёт в бою, чем те, кто выходит на рать в одних рубахах. Была бы возможность, я бы обрядил в панцири всех вильцев, да не в кожаные - стальные. Нравится мне ваше племя, обидно будет, если такие люди погибать станут.

– Где это ты столько стали возьмёшь, хотел бы я знать, - буркнул кузнец.

***

К концу второго месяца занятий Роман больше смотрит, чем показывает - ополчение работает само, под командой своих старшин, вязи соревнуются в выучке с соседями. Стараются. Роман пообещал отдать победителю негласного соревнования свой щит, судить спор ополченцев взялись дружинники.

– Смотреть на них забавно, - сказал как-то Роману Лукан.
– Но ведь достань любого из этой кучи, как был мужик с топором, так и остался. Сильно ли им поможет твоя наука, доведись сойтись с настоящим врагом?

– Может статься, увидим ещё. Хотя лучше бы не видать.

– Чего так? Зачем учил тогда?

Роман вздыхает:

– Не люблю войну. Поэтому и учил.

– А-а... тогда понятно, - на всякий случай решает согласиться дружинник.

Дождаться окончания "партизанских сборов" Роману не довелось. Он как раз осматривал длинный бронзовый винт, искал дефекты литья, когда в кузницу протиснулся Савастей. Шишагов, перед тем, как поздороваться со жрецом, вытер руки ветошью, положил отливку на стеллаж рядом с деревянным шаблоном. Савастей ответил на приветствие, внимательно рассмотрел два одинаковых с виду винта - липовый и бронзовый.

Щёлкнул языком, выражая восхищение, и повернулся к хозяину.

– Будь добр, как сегодняшние дела закончишь, зайди ко мне, разговор есть.

Световой день сильно увеличился за последний месяц, но когда Шишагов добрёл до землянки Савастея, темень стояла - хоть глаз выколи. Впрочем, Роман давно не обращал на это внимания. Подошёл ко входу, отряхнул от снега торбаза, не оборачиваясь, спросил темноту у священного камня:

– Тебя, Крумкач, тоже Савастей позвал?

От большой тёмноты отделилось пятно поменьше, заскрипел снег под поршнями.

– Интересно, кто из вас лучше ночью видит, ты или Машка твоя?
– Крумкач подтолкнул Романа к землянке.
– Иди, там, наверно, заждались уже.

В жилье жреца запросто можно было бы париться - если плеснуть пивка на раскалённую печь. Без этого получилась сауна - дров не жалели.

– Здравы будьте.

Роман сбросил кухлянку, сложил на лавку и уселся сверху - привычка, а что делать?

За столом, кроме хозяина, сидели Берегуня и нестарый осанистый незнакомец в богатой рубахе, ткань которой невозможно было разглядеть - так густо покрывали её вышивки. Красные узоры столь тесно разместились на ней, что одёжка колом стояла на хозяине, отказываясь принимать форму скрытого под ней тела.

"Как бы не впервые одел", - отметил Шишагов. Как потом оказалось - угадал. Поздоровался. Незнакомец вроде как удивился, но потом спохватился и просто ответил на приветствие.

"А ты, братец, к другому обращению привык. И вид у тебя необычный, не из вильцев будешь. Ну-ну, посмотрим, что ты за птица такая".

Помогатели Савастея по обычаю кучкой сидели в тёмном углу, и вроде как их больше, чем обычно, но Роман поленился рассматривать.

Он присел на край лавки и позволил себе показать степень своей измотанности - опёрся стеной о стену.