– Хватит, - шепчет она отстраняясь. Потом обнимает мужа за шею и крепко целует в губы.

– Я тоже тебя люблю. Всё, перестань, не то я за себя не ручаюсь.

Этайн достаёт из кошеля гребень и начинает расчёсывать свою гриву, готовится переплетать косы. Роман одевается, натягивает сапоги и садится рядом - любоваться.

– У вас получилось?

– Да.

– И что, Вага теперь совсем как ты?

Роман отрицательно качает головой.

– Как и я, он не будет больше оборачиваться. В человека тоже. Он теперь целый, всегда. Но не как я - как он, понимаешь? Мы похожи на два вареника. Только один из пшеничной муки с вишней, а второй из ячменной с черникой. Вага-человек был не похож на человека Рому. Даже дикая наша, древняя суть, тоже отлична, хоть и не так сильно. Его ещё учить и учить, но боец он и сейчас замечательный.

– Фуда ты его фел?
– Этайн собирает причёску заколками, которые предусмотрительно убрала в кошель до того как оба окончательно потеряли головы, и часть из них держит во рту.

– Бегает по лесу, любит весь мир и хохочет от счастья. К вечеру остынет - вернётся.

Жена вздыхает, очередной раз отряхивает рубаху, завязывает юбку, огорчается притворно:

– Будет сегодня бабьим языкам работа.

– Бойчее станут. Глядишь, скоро свадьбы начнутся, - мечтательно произносит он, забрасывая ладони за голову.
– Погуля-а-ем!

***

Они сто, тысячу, сто тысяч раз прокляли тот день, когда по чужой подсказке их тогдашний ватажник решил проверить на пугливость забравшихся в пущу поселенцев! Клятый оборотень уцепил всю девятку, как рыбу за жабры - ни вздохнуть, ни вырваться. Его ненавидели все, вылетая до рассвета из выделенной для сна лачуги, отбивая пятки о корни лесных тропинок, по которым проклятый выродок лося и росомахи заставлял бегать, пока крепкие молодые парни не падали от усталости. Его спокойная рожа всегда маячила рядом, чем бы они ни занимались. А после пытки, которую оборотень и его подручные именовали учёбой, приходилось целый день колотиться на работах - рыть землю, черпаками грести из болотной жижи руду, метать в стога сено, лепить из грязи ненавистные кирпичи. И всё это только для того, чтобы вечером снова скакать через палки, пинать деревянные чурбаны и "толкать землю" руками. Уставали так, что вечером, попадав на охапки камыша, не могли заснуть. Уходящий день зубами тянул за собой следующий, похожий на него, как две капли воды. Только день в седмицу им давали передышку - не было тренировок, работы были простые и понятные - постирать одежду, зашить, заштопать. Строили себе дом - не спеша, в своё удовольствие. Когда Старох, которого светлые боги надоумили, привёз баб и девок, стало легче - работа поделилась на всех. А их в сарае стало двенадцать - трёх поморян просто толкнули в их сторону:

– С ними жить будете.

Глядя на задыхающееся поморянское отродье, загордились было - сами уже давно не падали на бегу. Рано радовались - оборотень заставил таскать задохликов на себе. Когда озверевшие вильцы собрались поучить гадёнышей, проклятый чародей выскочил, будто из-под земли. Собрал на урочной поляне, дал каждому по колу. Меня, говорит, колотите, их-то за что? Отрыжка цмокова, как он их тогда избил! Бил и смеялся. Руками, ногами, даже друг дружкой - никого не покалечил, но было обидно. Под конец покидал их в кучу, стал сверху и смеётся:

– Мало мы вас гоняем, девять лоботрясов бились с одним врагом, не смогли даже задеть.

Зацепишь его, колдуна - глаза отводит и с места на место перескакивает.

Когда к ним поселили Вагу, было страшно, но тот уже совсем на зверя не похож, как обычный человек, не обернулся ни разу. Привыкли. К тому времени они не разбирали, кто из них бойник, а кого военный вождь с верёвкой на шее приволок. Втянулись, у всех будто пелену с глаз сорвали. Ведь так, как они, в селении ВСЕ мужчины живут. Только кузнецы идут на работу в кузню, Бутюк - нетеля стадо пасёт, а прочие больше на стройке колготятся. А бегают, прыгают и руками машут точно так же.

Старох привёз ещё людей, все крепкие молодые парни попали к ним в ватагу, теперь над ними измывается Акчей. "Старички" бегают по лесу с мешками камней и копьями, и весело смеются, глядя, как падают на утоптанную их ногами тропу неотёсанные ещё новички.

***

Когда-то мальчик Рома очень не любил собирать чернику. В начале июля весь детский дом с ведёрками и корзинками отправлялся в лес, заготавливать чёрную ягоду себе и для заготконторы. За день нужно было набрать пять литров, тогда можно было поставить ведро на телегу и заниматься своими делами - искать грибы или просто лазить по лесу. Нудная кропотливая работа угнетала Рому, ведро наполнялось слишком медленно. Мальчик постоянно отвлекался, злился на воспитателей, ведро и чернику, под вечер сдавал так и не наполнившуюся посудину. Пока однажды не понял простую вещь - ягода маленькая, но когда она попадает в ведро, пустого места там становится меньше. Значит, нужно чтобы ягоды падали в ведро без перерыва. К концу ягодного сезона угнаться за Шишаговым не могли даже старшеклассницы.

Со стройкой вышло похоже. Вроде и не слишком много удаётся сделать за день, большую часть времени отнимают повседневные дела и заботы. Не страшно, главное - делать не останавливаясь. Прошло два месяца, и в хозяйстве Шишагова работает настоящий завод. Такой и Петру Первому не стыдно было бы показать. Всё новые полосы прокованного железа смазываются и укладываются в кладовой, ожидая, когда до них дойдёт очередь. Кузница не справляется с переработкой сырья, почти половину железа приходится продавать заготовками. Круглые сутки пышут жаром тигельные печи - пока одна работает, пыхтит батареей мехов, вторая медленно остывает, их специально сложили толстостенными. Ахают в кузнице два механических молота - второй сделали вдвое массивнее первого. Потихоньку заработала лесопилка, распускает на брус и доски сыроватые ещё брёвна. Пиленую древесину сушат принудительно - в сушильную камеру по керамическим трубам идёт от тигельных печей горячий воздух.

Кто поражает Романа, так это Азар. Когда хранитель выбросил из головы лишнюю дурь, оказался отличным парнем и незаметно стал правой рукой Шишагова, особенно в делах, связанных с глиной. Уважаемый ученик Парабата родился и вырос в семье гончара. Прекрасные горшки, блюда, миски и кувшины, которые уходят на продажу - его заслуга, хоть соли на их глазировку уходит больше, чем на кухню. Растут день ото дня штабеля кирпича. В их селении живёт больше пяти дюжин человек, Этайн волнуется, хватит ли зерна до нового урожая. Зато больше не нужно рвать жилы, делая по три работы зараз, - жизнь наладилась, обрела ритм и мелодию, смех и шутки слышны куда чаще, чем раньше. Люди стали петь и за работой, и по вечерам - для удовольствия. А голова предводителя освободилась для новых забот.