Оставалась последняя и самая действенная мера – введение системы конвоев, чему мешало остервенелое сопротивление адмиралов Джеллико и Даффа, которых можно считать главными виновниками сложившейся катастрофической ситуации. Как ни странно, потребовалось вмешательство французов, чтобы изменить положение. Первый конвой угольщиков вышел в море 10 января 1917 года. К концу апреля в составе конвоев Ла-Манш пересекли 2600 угольщиков, и потери составили всего лишь 0,19 процента, хотя маршрут проходил через один из самых опасных районов. После этого адмирал Дафф изменил свое отношение к конвоям, но Джеллико – нет. Лишь 27 апреля Даффу удалось вырвать согласие Джеллико на введение конвоев из Гибралтара в Англию, причем Джеллико открыто заявлял, что он противэтой меры. В результате первый конвой из Гибралтара вышел в море только 10 мая, в зоне подводной опасности его встретили 8 эсминцев, и к цели он прибыл, не потеряв ни одного судна. Успех воодушевил, и 24 мая из Хэмптон Роудз вышел первый атлантический конвой. Океан он пересек в сопровождении броненосного крейсера «Роксборо», на подходах к Англии его встретили эсминцы, и снова все завершилось благополучно. Правда, от этого конвоя отстали два судна, и одно из них было потоплено подводной лодкой. Этот переход доказал, что неспособность капитанов торговых судов сохранять строй и совершать согласованные маневры сильно преувеличена господами адмиралами.

После этого до конца июля через Атлантику был проведен 21 конвой, из 354 судов были потоплены всего 2, но Джеллико, как безумный, твердил: «Никаких конвоев». Однако ситуация продолжала оставаться слишком опасной, хотя пик был пройден. Но в мае потери составили 616 000 тонн, в июне – 696 000, в июле – 555 000 тонн, тут уж не до амбиций оскорбленного адмирала. Пришлось вводить систему конвоев, несмотря на все упрямство британского Адмиралтейства, и результат сразу сказался. Хотя конвойная система была введена далеко не на всех маршрутах, там, где она использовалась, потери стремительно сокращались. Из 8894 судов в составе конвоев было потоплено только 27, то есть 0,3 процента. За тот же период на тех же маршрутах было потоплено 356 судов, совершавших самостоятельный переход. Кстати, американцы приписывают заслугу введения конвоев адмиралу Симсу, командовавшему американскими морскими силами в Европе. Увы, на том же трансатлантическом маршруте на упомянутые 354 судна в составе конвоев пришлось 3000 одиночных судов при соответствующих потерях.

Но самое странное при этом – по другую сторону линии фронта воцарились растерянность и чувство, сильно похожее на отчаяние. Дело в том, что эксперты фон Хольцендорфа ошиблись практически во всех своих предположениях. Первой их ошибкой стала недооценка финансовой устойчивости Великобритании и переоценка англо-американских противоречий. Несмотря ни на что, Великобритании были открыты неограниченные кредитные линии в Соединенных Штатах. Экономика Великобритании также оказалась гораздо более гибкой, чем предполагали немцы. Несмотря на нарушение структуры импорта, она сумела приспособиться к новым условиям. Ну и, разумеется, как позднее Гитлер, фон Хольцендорф грубо ошибся в оценке британского характера. Рядовой англичанин не собирался продавать Родину за апельсиновый джем к файв-о-клоку, он был готов пойти на лишения ради победы над кровавым врагом. Был введен жесткий контроль над потреблением продовольствия, но бунтов не последовало. Даже в этом аспекте Великобритания сумела превзойти Германию. Неограниченная подводная война и связанные с ней лишения привели к парадоксальному результату – здоровье нации улучшилось! Сократилась заболеваемость, а уровень детской смертности в 1916 году оказался ниже, чем в последние предвоенные годы.

Оценки производства зерна в Англии тоже оказались абсолютно ошибочными. Немцы не приняли во внимание слишком маленькие посевные площади в Англии, больших не требовалось, ведь перед войной Англия предпочитала импортировать зерно. Однако, когда возникла необходимость, к 1917 году был распахан миллион акров английской «целины», а в 1918 году – еще миллион. В результате производство зерна непосредственно в стране увеличилось на четверть. Наверное, вам покажутся странными эти рассуждения, но дело в том, что подводная война стала одним из аспектов нового явления в истории человечества – тотальной войны. Подводные лодки не воздействовали непосредственно на вооруженные силы противника, главный удар наносился по вражеской экономике. Поэтому подсчеты дивизий и линкоров при анализе их действий носят второстепенный характер, на первый план выходят указанные факторы. О какой голодной смерти могла идти речь, если в 1918 году производство пшеницы в Англии увеличилось на миллион тонн по сравнению с 1914 годом, овса – на 1,4 миллиона тонн, картофеля – на 2,6 миллиона тонн. Да, потребление кофе, сахара, сыра сократилось, но при этом возросло потребление бекона и картофеля. Ничего подобного немецкой «брюквенной зиме» 1916–1917 годов в Англии не наступило, и ворон жарить никто не собирался. Совершенным анекдотом оказались предсказания комиссии фон Хольцендорфа, что из-за перебоев с доставкой скандинавского леса остановится британская угольная промышленность. Кстати, вот она, причина нападений на скандинавские конвои!

И самое главное – немцы ошиблись в оценке резервов торгового тоннажа Великобритании. Да, собственно английский флот понес тяжелые потери, но это почти удалось компенсировать привлечением судов нейтральных стран. После введения системы конвоев потери резко упали, а специально созданные батальоны транспортных рабочих обеспечили быструю разгрузку судов, что увеличило оборачиваемость тоннажа. Эти батальоны опрокинули расчеты и немцев, и собственного Адмиралтейства, как ни странно. Наконец, Германия так и не смогла довести численность своего подводного флота до необходимой цифры. Еще в 1915 году, когда была предпринята первая попытка начать неограниченную подводную войну, проведенные расчеты показали, что Германии для успеха требуется не меньше 222 лодок, однако достичь этого не удалось. Максимум, чего сумели добиться немцы, – это 170 лодок, но эта цифра может лишь ввести в заблуждение. Общая численность подводных лодок в составе флота заметно превышала количество frontboote, как это называли немцы, то есть лодок, которые участвуют в боевых действиях. В феврале 1917 года таковых имелось всего 111 единиц, то есть патрулировало в море не более 32 лодок. Немецкая промышленность не сумела выполнить требования флота. Один малоизвестный факт: ни одна из лодок, заказанных позднее, чем в мае 1916 года, в боевых действиях участия не приняла. Собственно, и достроить их немцы фактически не успели, например, из 12 заказанных в том самом мае лодок (U-127 – U-138) в строй вошли только две: в июне и августе 1918 года. Ну, а лодки, достроенные к ноябрю 1918 года, можно вообще в расчет не принимать. Как кисло заявил один из экспертов фон Хольцендорфа доктор Фусс: «Подводная война никогда не была неограниченной». Однако она попортила много крови британскому Адмиралтейству.

В общем, командование немецкого флота попалось в собственную ловушку, слишком громко раструбив о грядущей августовской победе. Август пришел, но никакой победой не пахло. Более того, начиная с августа кривая успехов подводных лодок пошла вниз. Хотя английские потери оставались достаточно высокими, они уже не сулили немедленной катастрофы: август – 470 000 тонн, сентябрь – 350 000 тонн, октябрь – 460 000 тонн, ноябрь – 300 000 тонн, декабрь – 410 000 тонн. Объяснение было простым. Хотя англичане и ввели систему конвоев для судов, следующих в Англию, транспорты покидали английские порты по-прежнему поодиночке, и немецкие лодки переключились на охоту за ними. Ответ последовал с некоторым запозданием: лишь во второй половине августа торговые суда начали покидать Англию тоже в составе конвоев. Разумеется, результат был получен немедленно: в течение августа из 219 судов, вышедших из портов в составе конвоя, погибли только 2. Со скрипом, нехотя, Адмиралтейство начало расширять систему конвоев – на маршруты в Дакар и Сьерра-Леоне. В октябре наконец-то появились конвои и в Средиземном море, но… Увы и трижды увы, это касалось лишь английскихсудов, гордые французы предпочитали отправлять своих моряков на верную смерть, лишь бы не поступиться каплей суверенитета.

Однако каждое действие вызывает противодействие, поэтому немецкие подводные лодки покинули район Западных Подходов и перебрались ближе к берегу, и здесь их снова ждала богатая добыча. Конечно, мы больше привыкли читать описания конвойных битв Второй мировой, поэтому дико видеть статистику атак в пределах прямой видимости берега, но факт остается фактом – с августа по декабрь 1917 года 58 процентов судов были потоплены на расстоянии не более 50 миль от берега. Это еще раз доказывает полную беспомощность Королевского Флота в организации противолодочной обороны, как техническую, так и интеллектуальную. Большинство потерь приходилось на транспорты, идущие либо от точки расформирования конвоя, либо, наоборот, к ней, то есть снова на одиночные суда. В результате, несмотря на все успехи конвоев, англичане за этот период потеряли более 2 миллионов тонн.

Интересно отметить, что способ борьбы с конвоями предложил первый командующий подводными лодками Герман Бауэр еще в апреле 1917года. Он предложил противопоставить сосредоточению транспортов и эскортных кораблей в составе конвоя сосредоточение подводных лодок, то есть предвосхитил идею «волчьих стай». Он даже предсказал будущую тактику немецких подводников: лодки развертываются на вероятном пути следования конвоя, потом одна из них обнаруживает конвой и наводит на него остальные. На первый взгляд все это выглядит очень здорово, на второй – не слишком. Это была одна из блестящих идей, которые нельзя было реализовать в то время, не позволял уровень развития радиосвязи, полагаться на искровые разрядники было делом рискованным, слишком часто эти передатчики доказывали свою ненадежность, а до появления генераторных ламп еще оставалось 10 лет. Надежная и оперативная радиосвязь пока что была лишь сладкой мечтой моряков. Поэтому не следует рассуждать об использования «волчьих стай» в Первой мировой войне, просто потому что они выродились в неуправляемую кучу субмарин. И еще один нюанс. В своем меморандуме Бауэр говорит об использовании в составе таких групп одних только подводных крейсеров типа U-151, средние лодки по-прежнему показываться в океане не рисковали. А ждать серьезных успехов от десятка лодок явно не приходилось, поэтому идею отложили до лучших времен, и позднее ею охотно воспользовался адмирал Дениц.