Крупным недостатком этих лодок явилось большое время заполнения концевых цистерн главного балласта – около 3 минут. Между прочим, отсюда следует грустный вывод: приводимое в справочниках время погружения лодок, мягко говоря, не верно. Если за 3 минуты заполняются цистерны, это не значит, что лодка погрузится за 3 минуты. Вдобавок при заполнении цистерн помпами вверх поднимались 2 фонтана воды высотой около 10 метров, которые демаскировали лодку.

Решетчатые аппараты Джевецкого, благодаря которым «Барсы» имели неслыханно мощное торпедное вооружение, можно расценить двояко. Вроде бы их меткость не уступала меткости обычных трубчатых аппаратов, но русские лодки провели слишком мало атак, чтобы это можно было утверждать наверняка. Они ограничивали предельную глубину погружения, так как давление воды могло деформировать торпеды, но у «Барса» рабочая глубина составляла 50 метров, поэтому такое ограничение было несущественным. На лодках Балтийского завода эти аппараты располагались слишком низко над ватерлинией, поэтому и сами аппараты, и торпеды легко повреждались волнами и тем более льдом, даже мелкобитым. На лодках, строившихся на верфи Ноблесснера, этот недостаток исправили, разместив аппараты на верхней палубе, но стали аппараты от этого эффективнее – не известно. Можно заподозрить Бубнова в нездоровом пристрастии к этой системе, использованной еще на «Дельфине».

Но самым крупным недостатком конструкции лодок типа «Барс» было отсутствие водонепроницаемых переборок. В результате непотопляемость лодки оказалась совершенно не обеспечена. Наглядным доказательством абсолютно ничтожной живучести бубновских лодок послужил трагикомический эпизод, случившийся 31 мая 1931 года. Две подводные лодки типа «Барс» – № 4 (бывшая «Леопард») и № 9 (бывшая «Ерш») – находились в совместном плавании в Финском заливе. Ночью начался шторм, и лодки потеряли друг друга из вида, хотя продолжали следовать предписанным курсом. Командир лодки № 4 попытался найти лодку № 9 и пристроиться к ней в кильватер. Он увеличил скорость, но в темноте не заметил головную лодку, в результате чего произошло столкновение. Ограждением носовых рулей лодка № 4 ударила лодку № 9 в левый борт с кормы. Пробоина в прочном корпусе была просто ничтожной по размерам – не более ладони. Однако она находилась в недоступном для заделки месте: ее закрывали главная судовая и дифферентовочная магистрали, расположенные по левому борту. В этом же месте находилась соединительная муфта левого дизеля с электродвигателем.

Поступающая в пробоину вода начала разливаться по всему трюму. Были пущены в ход помпы, но их производительность оказалась недостаточной. При отсутствии водонепроницаемых переборок остановить затопление оказалось невозможно. Вскоре вода залила электродвигатели, и лодка потеряла ход. Поступление воды продолжалось, и лодка вскоре затонула с большим дифферентом на корму.

Голландовские лодки типа «Нарвал» и АГ имели значительно более совершенные обводы. При меньшей мощности двигателей они развивали более высокую скорость, чем бубновские лодки. Наличие водонепроницаемых переборок резко повышало живучесть лодок. Подводные лодки типа «Нарвал» были первыми быстропогружающимися лодками русского флота, так как могли скрыться под водой менее чем за минуту. О прекрасных качествах голландовских лодок говорит тот факт, что лодки типа АГ состояли на вооружении сначала русского, а потом советского флота более 30 лет и на Черном море даже участвовали в боевых действиях в годы Великой Отечественной войны.

Крайне сложно говорить о подводном заградителе «Краб». Инженер Налетов начал работу над первым заградителем еще в 1905 году в осажденном Порт-Артуре. После войны работы были продолжены, и 12 августа 1912 года в Николаеве на воду был спущен первый в мире подводный заградитель «Краб». Но с ним дело обстояло еще хуже, чем с лодками Бубнова. Кроме самой идеи подводного заградителя и размещения мин в горизонтальных коридорах, все остальное в «Крабе» было плохим как по конструкции, так и по исполнению. Разве можно всерьез называть подводной лодкой корабль, имеющий время погружения 20 минут?! Скорее уж следовало бы говорить о «погружающемся малом заградителе».

«Краб» имел столько недостатков, что после первой же попытки испытаний он был отправлен обратно на верфь. Перестройка затянулась до лета 1915 года. Потерявший терпение командующий флотом подписал приказ числить «Краб» в составе флота 25 июня, а приемный акт комиссия подписала только в июле, к этому времени в Северном море уже погиб германский подводный заградитель UC-2. Повторилась история с линейными кораблями «Делавар» и «Дредноут». Формально первыми подводными заградителями стали германские лодки серии UC–I, вошедшие в строй в мае 1915 года. Немцы слишком спешили, и конструкция этих лодок была очень далека от совершенства, но качество работы германских заводов помогло преодолеть все недостатки, и эти лодки воевали. А «Краб» совершил только 3 похода, в которых его команде пришлось очень и очень туго. После постановки минного заграждения у Варны осенью 1916 года дальнейшего участия в боевых действиях он не принимал.

Ехидное название «игрушки адмирала Фишера» лучше всего характеризует отношение к подводным лодкам консервативных британских адмиралов, и слишком часто в годы войны эта кличка оправдывалась. К тому же они презирали всякое оборонительное оружие – мины, субмарины и прочие изделия, делая ставку на главный калибр линкоров. Но при всем при том именно Королевский Флот к началу Первой мировой войны имел в своем составе больше подводных лодок, чем любой другой.

Началось все стандартно – лодки типа «А» были голландовскими, которые в начале XX века расползлись по всему миру, как тараканы. Эксперимент он и есть эксперимент, но потом англичане развернули массовое строительство подводных лодок, не понимая, зачем они нужны. При взгляде на подводные лодки типов «В» и «С» хочется рыдать: по своим характеристикам они вполне соответствуют лодкам Русско-японской войны, и почему Королевский Флот построил соответственно 11 и целых 38 единиц – сказать сложно, это было дальнейшее развитие и улучшение все тех же голландовских лодок. Кстати, «С» долгое время оставались самым массовым типом субмарин. Но парадокс заключается в том, что английские моряки ухитрились с пользой применить даже эту рухлядь! Например, В-11 отличилась, потопив в Мраморном море 13 декабря 1914 года турецкий броненосец «Мессудие». Правда, броненосец был еще старше лодки, но все равно здорово получилось, а командир лодки лейтенант Холбрук первым из британских подводников заслужил Крест Виктории. Про лодки типа «С» можно сказать лишь одно: эти малютки, отправленные на Балтику, сделали заметно больше, чем все хваленые бубновские «Барсы», вместе взятые, при том, что отправили англичане на Балтику ровно 4 лодки. При этом если лодки типа «Е» прорывались через проливы, то лодки типа «С» протащили на буксире до Архангельска, а потом на баржах по каналам доставили в Кронштадт. Но лучше всего характеризует отношение англичан к этим лодкам то, что во время набега на Зеебрюгге С-3 была использована в качестве брандера.

Все они были маленькими прибрежными лодками. Между прочим, это по официальной британской классификации. Гордые островитяне и здесь пошли своим путем, разделив лодки на два класса: прибрежные и патрульные (coastal boats и patrol boats). Впрочем, Адмиралтейство довольно быстро вспомнило, что Британия – владычица морей, после чего было внесено уточнение: лодки заморского патрулирования (overseas patrol boats). Ну, или Открытого Моря, если уж хотите.

Первыми патрульными лодками стали лодки типа «D», а потом были построены лодки улучшенного типа «D», переименованные в лодки типа «Е». (D-9 и D-10 стали Е-1 и Е-2 соответственно.) Вот здесь-то и началось. Известный историк Пол Кемп называет лодки типа «Е» чуть ли не самыми лучшими в мире, что вызывает легкую оторопь при знакомстве с их тактико-техническими данными. По своим мореходным характеристикам они не выделяются среди современных им лодок ни в лучшую, ни в худшую сторону. Обычная лодка, и только. Но вот вооружение… На этих лодках было установлено 4 торпедных аппарата: 1 носовой, 1 кормовой и 2 траверзных – по одному на каждый борт. В результате лодка могла стрелять в любой момент в любом направлении, что считалось важным в условиях плохой видимости в Северном море. Но «залп» из одной торпеды выглядит просто смехотворным, особенно если учесть постоянные нарекания на качество британских торпед. «Если хочешь быть сильным повсюду, ты не будешь сильным нигде». Эту старую военную мудрость британские адмиралы забыли начисто. Отговорки, что броненосцам начала века хватало и одной торпеды, выглядят не слишком серьезными. Ведь строительство лодок типа «Е» началось в 1912 году, в эпоху дредноутов. Это что же, Адмиралтейство рассчитывало потопить «Нассау» одной торпедой? Поэтому в конструкцию лодок было внесено «радикальное» изменение и в носовом отсеке был установлен второй торпедный аппарат. Хотя, не будем слишком строги, ведь и на немецких лодках пока что имелось по 2 носовых и кормовых аппарата. На этом фоне русские лодки типа «Барс», при всех их многочисленных и серьезных недостатках, выглядят пришельцами из будущего. Установка нескольких аппаратов Джевецкого резко повышала мощь торпедного залпа, пусть даже эти аппараты были не слишком эффективны. Но ведь гордые британцы, похоже, пока еще так и не поняли – главным, а точнее, единственным орудием подводной лодки является торпеда.

Желание установить траверзные аппараты привело к серьезному ухудшению прочности корпуса лодки. Обратите внимание на приводимый в приложениях разрез корпуса лодки типа Е. Если в годы Второй мировой войны появились германские лодки XXI серии и японские I-405, которые можно назвать «двухкорпусными», но не в общепринятом плане (легкий корпус полностью закрывает прочный), а потому, что они имели прочный корпус из двух цилиндров, то лодки типа Е… Ну, даже и не знаю, как их назвать. Один плюс две половинки? Какова была прочность такого корпуса – решайте сами.