— Ура! — закричал Тимофей и с поднятой над головой гранатой побежал вперед.

— Ура-а! — каким-то чужим голосом подхватил Роман и почувствовал, что ему стало жарко.

В ту же минуту над сопкой взлетели сразу десятки ракет, откуда-то сбоку наискось полоснул прожекторный луч и бешеной скороговоркой залились пулеметы. С гулом и дребезгом пошло перекатываться от вершины к вершине сатанинское эхо. Все это походило на ночную грозу в горах, где раскатам грома вторят, содрогаясь, теснины и скалы.

На всю жизнь запомнилось Роману, как в ослепительном свете стал виден изломистый гребень сопки, как заблестела у него под ногами мокрая от росы, низкая и реденькая трава. Под истошные крики: «Обошли! Отрезали!» — красногвардейцы побежали назад. Метнув к окопам гранату, побежал прочь с искаженным лицом и Тимофей. С жгучей обидой, с сознанием непоправимой беды Роман присоединился к нему и через какую-то минуту потерял его из виду. Над головой несся злой и мстительный ливень пулеметных очередей. «Дзиу, дзиу… Тюу, тюу», — выпевали пули на разные голоса, подхлестывая Романа. Он дважды падал, катился кубарем с крутизны, подымался и снова бежал.

Уже на равнине догнал Данилку Мирсанова. Заслышав, что кто-то настигает его, Данилка обернулся и с дико вытаращенными глазами, с трясущейся челюстью вскинул навстречу ему винтовку, но выстрелить не успел. Роман сбил его с ног, перелетел через него и растянулся в мокрой траве.

Вскочив на ноги и хватая воздух широко раскрытыми ртами, они уставились друг на друга, обрадованно вскрикнули и побежали дальше. Только окончательно выбившись из сил, пошли шагом, и тогда лишь Роман заметил, что совсем рассвело. Небо над степью нежно розовело, туман рассеялся, стрельба затихла. Взглянув на Данилку, он расхохотался: по выпачканному землей лицу его стекали струйки пота, и лицо походило от этого на полосатый арбуз, а на чубатой голове торчал вместо фуражки кустик цепкого перекати-поля.

— Ну и вывеска у тебя, паря. Пугалом бы тебя на огород.

— А у тебя, думаешь, лучше? Тоже на всех чертей похож, — беззлобно огрызнулся Данилка.

За одним из увалов наткнулись они на коноводов первой сотни. Коноводы насилу управлялись с напуганными стрельбой конями. Низкорослый, веснушчатый парень с мокрым от пота лицом, с намотанными на руки поводьями, натужно упираясь кривыми ногами в рыжих ичигах, едва удерживал пятерку беснующихся коней. При виде Романа и Данилки взмолился парень плачущим голосом:

— Помогите, братцы. Эти дьяволы скоро у меня руки с корнем вырвут.

Роман и Данилка охотно пришли к нему на помощь, и у них в руках оказалось по паре коней. Они подмигнули друг другу и тотчас же на лучших из них уселись верхами. Недовольный таким оборотом дела, парень забеспокоился:

— Только вы, ребята, на конях-то уехать не вздумайте, за такие штучки я могу вас из винта резануть.

— А умеешь ли ты стрелять-то, горе луковое? — весело спросил Данилка. — По твоим ухваткам, тебе за два шага в копну не попасть.

— А вот попробуй, тогда узнаешь, — пригрозил парень и на всякий случай снял из-за плеча винтовку.

— Не горячись напрасно. Никуда мы не уедем, — успокоил парня Роман. Он угостил его папироской и выехал на увал.

Везде, куда только хватал глаз, увидел он с увала бредущих в одиночку и группами бойцов. Все они искали своих коноводов, не оказавшихся там, где им следовало быть. Роман принялся махать фуражкой, все, кто заметил его, двинулись к увалу. Скоро в зеленой лощине за увалом собралось человек полтораста аргунцев и петелинцев. Многие из них оказались без фуражек, несколько человек без винтовок и даже без патронташей. Все были злобно-угрюмы и обескуражены случившимся, все хотели пить. Но поблизости не было ни источника, ни озерка. В полном изнеможении люди садились и ложились на влажный острец.

Один бородач из петелинцев, не увидев своих коноводов, принялся ругать Романа:

— Ты зачем, барахло этакое, махал нам? Кто тебя просил об этом? Мы бы теперь уже где драпали, кабы не завернули по твоей милости сюда. Всыпать тебе нагаек в то место, откуда ноги растут, так будешь знать, как не в свое дело соваться.

— Эх ты, драповый, — сказал на это бородачу загорелый с лучиками мелких морщинок у карих насмешливых глаз казак в малиновой кожанке. — Парень правильно поступил. Своего-то коня ты еще найдешь либо нет, а тут на плохой конец можешь к парню же и подсесть, если дальше драпать будешь. Ты, кажется, только и умеешь, что драпать.

Минут через двадцать откуда-то из тыла прибежали казаки первой сотни и стали разбирать своих коней. Багроволицый, с дикой дымкой в глазах верзила подбежал к Данилке, набросился на него с руганью:

— Ты что, раззява, на чужого коня взобрался? Слезай, пока я не стукнул тебя по скворешнице.

Злобно настроенные люди словно обрадовались и стали подзуживать верзилу:

— Дай ему шейной смазки.

— Сразу видно, что молодчик-то из мазуриков. Умеет свои рукавицы в чужом кармане искать.