— Это Джонас, — раздался знакомый голос.

Роб обернулся.

— Входи!

Дверь отворилась, и в комнату вошел приятель его отрочества. Рыжие волосы Джонаса потемнели от времени, но не узнать его круглое добродушное лицо было невозможно.

— Доброе утро, милорд. Прошу прощения, что побеспокоил вас, но я хотел узнать, как вы себя чувствуете после кораблекрушения.

Роб пересек комнату, протягивая ему руку.

— Если ты и впредь намерен называть меня «милорд», у тебя будут неприятности, Джонас! — Они обменялись рукопожатием, и Роб хлопнул приятеля по плечу. — Чертовски рад видеть тебя! Ты единственное, что меня радует во всем Келлингтоне. Хорошо выглядишь. Ты женился на своей красотке Энни?

— А как же. — Джонас улыбнулся. — Двое детишек и третий на подходе. Лошадей в поместье уже не так много, как раньше, но достаточно, чтобы я не сидел без дела.

— Передавай от меня привет женушке. — Роб ухмыльнулся. — Хотя я никогда не мог понять, что в тебе нашла такая красивая девушка.

Джонас расхохотался.

— То, что она во мне нашла, тебя не касается!

Улыбка Роба увяла.

— Я еще не оправился от шока, узнав, что стал последним по счету лордом Келлингтоном.

— Так ты ничего не знал? — удивился Джонас. — А я думал, будь ты жив — услышал бы об этом тотчас. Ты же всегда обо всем узнавал первым. — Мужчина нахмурился. — Разумеется, у нас не было причин считать тебя живым. Ты просто взял и исчез двенадцать лет назад. Я думал, что уж хотя бы мне ты дашь знать, что жив и здоров.

— Ты имел право так думать, — негромко ответил Роб. — Но долгое время у меня не было возможности писать, а потом я оказался в Индии, где застрял на несколько лет. Я решил, что стану вести себя так, будто моей семьи не существует, посему старательно избегал известий о ней. — Решив сменить тему, Роб жестом пригласил Джонаса присаживаться. — Спасибо за то, что принес мне одежду. Ты одолжил мне свой воскресный костюм?

Опускаясь в кресло, Джонас кивнул.

— Это было лучшее из того, что подвернулось под руку. Я принес тебе бритву. Надеюсь, ты умеешь ею пользоваться, поскольку камердинер из меня никудышный. — Он протянул Робу деревянную шкатулку с бритвенными принадлежностями.

— А я бы не знал, что делать с камердинером. — Роб вернулся к бритвенному столику, обмотал шею полотенцем и принялся намыливать лицо. — Я должен тебе новый костюм, при условии, что наследство Келлингтона достаточно велико для его приобретения. — Он осторожно сбрил пышные бакенбарды. — Насколько плохи здесь дела?

Хорошее настроение Джонаса улетучилось, как по мановению волшебной палочки.

— Всем известно, что поместье приходит в упадок. Хозяйственные постройки разрушаются, а собственностью арендаторов вообще никто не занимался со времен смерти твоего деда. Говорят, твой брат собирался отменить ограничения на право распоряжения имуществом, чтобы продать некоторую часть земли, но он умер раньше, чем успел добиться желаемого.

Узнав об этом, дед Роба наверняка перевернулся бы в гробу.

— Полагаю, у поместья есть управляющий.

— Да, малый из Кента по имени Бакли.

— Чужеземец, значит, — заключил Роб, зная, что любой человек, живущий далее чем в дюжине миль отсюда, считается иностранцем. — И что он собой представляет? Честен? Умел?

Джонас поморщился.

— Он готов выжать из поместья последний фартинг. Честен же он или нет, я сказать не могу. За месяцы, прошедшие со дня смерти твоего отца, твой брат ни разу не приезжал в Келлингтон.

— Он всегда считал центром мира Лондон. А как насчет моей бабули? У нее ведь дом в Бате, не так ли?

— Да, но в последние годы большую часть своего времени она проводит здесь. Пожилая леди внушает страх, но хорошо уже то, что хотя бы кто-то из членов семьи живет здесь постоянно.

Роб согласился с приятелем. Бабушка всегда презирала его, но при этом обладала здравым смыслом и отнюдь не была помешана на моде и азартных играх, как ее сын и старший внук.

— Сегодня утром я объеду поместье, чтобы взглянуть, как обстоят дела. После этого поговорю с Бакли. Надеюсь, в конюшнях еще найдется пара нормальных лошадей?

Джонас кивнул.

— Коня твоего отца на выставку не пошлешь, конечно, но он обладает выносливостью и хорошими манерами. Если бы твой брат взял его с собой в Лондон, то сейчас наверняка был бы жив. Ходили слухи, что там у него был какой-то нервный, но зато эффектный гнедой жеребец, который и сбросил его прямо на улице под колеса другого экипажа.

В этом был весь Эдмунд: он всегда предпочитал внешний лоск качеству. Если бы он ехал верхом на спокойном жеребце, Роб не оказался бы сейчас по уши в неприятностях.