Подойдя к квартире, Эдуард Васильевич услышал музыку, голоса и смех. Создавалось впечатление, что в квартире праздник. Однако удивляться было некогда, и он позвонил. Наконец дверь распахнулась. На пороге стояла жена. Она была в нарядном платье с красивой прической.

– У нас что, гости? – спросил Ковалев. – По какому случаю?

– Ты забыл, бедненький, – ответила жена жалостливо, – сегодня – день моего рождения!

– Как сегодня? – изумился Ковалев, – а какое сегодня число?

– Ничего, ничего, – быстро проговорил сотрудник горкома, который беседовал с академиком раньше, – ну, забыли, бывает. Вы слышали, товарищи? – обратился он к другим сопровождающим. Те дружно закивали головами.

– Пойдемте-ка с нами, – ласково обратился горкомовец к академику.

– Куда? – успел еще спросить Эдуард Васильевич.

Но к нему уже спешили санитары. Что было дальше, академик уже действительно не помнил.

– Вы мне верите? – спросил мой академик.

– Ужасная история, – ответила я, – искренне вам сочувствую, но поймите меня тоже, я – на работе, и должна вам задать положенный вопрос: – Какова цель вашей консультации? Чем я сейчас могу вам помочь?

Мысленно я уже нарисовала себе картину дальнейшей жизни Ковалева. Видимо, его выпустили из клиники, когда он стал никому не интересен и политическая ситуация в стране изменилась. Но карьера его была загублена. Иначе, почему он работал сантехником в детском санатории?

– Видите ли, в чем дело, – признался Ковалев, – я написал книгу. О Владимире Высоцком. Дело в том, что я хорошо его знал лично. Мы были знакомы, общались. Мне бы хотелось, чтобы вы ее прочитали и сказали свое мнение.

– Я с удовольствием прочитаю, – удивилась я, – но странно, что вы обратились с этой просьбой ко мне. Вам надо обратиться в издательство.

– Я все-таки физик, – с достоинством произнес Эдуард Васильевич, – а тут, можно сказать, лирическое произведение. Я, как автор, переживаю. Вдруг и в этой сфере я получу полное фиаско?

Кроме того, мне необходимо проанализировать свою жизнь! Я хочу вам все рассказать. Быть может, вы, как психолог, мне что-нибудь подскажете!

– Вас не удовлетворяет ваше теперешнее положение? – уточнила я.

– А как вы думаете? – горько отозвался бывший академик, – ведь я лишился всего! Даже собственных детей.

Я смотрела на Ковалева с огромным сочувствием.

– Не знаю, смогу ли чем-то вам помочь, – наконец произнесла я, – но если хотите, приходите на следующую встречу.

Ковалев встал и поцеловал мне на прощанье руку.

На следующей встрече Эдуард Васильевич продолжил свой рассказ.

Ковалев вышел из клиники через пять лет. Еще в больнице он узнал, что его жена подала на развод, и их развели заочно. Ни жена, ни дети его в больнице не навещали. Потом ему сообщили, что из квартиры его выписали. Кроме того, дети написали заявление, что отказываются от своего отца, потому что он плохо отзывался о великом вожде.

Татьяна в больнице не появилась ни разу.

Когда условия содержания Ковалева в клинике стали помягче, его навестил один старый друг. Он рассказал академику, что в институте его объявили сумасшедшим и сказали, что из больницы его долго не выпустят. Почему-то сотрудники быстро в это поверили. Он рассказал также бывшему академику, что из академиков Ковалева уже исключили.

Оказалось, что жена Эдуарда Васильевича вышла второй раз замуж и проживает с новым мужем в прежней квартире. Татьяна тоже вышла замуж и продолжает работать в том же институте, заведуя бывшей лабораторией Ковалева. Кстати, муж Татьяны – нынешний директор института.

«А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!» – припомнила я слова популярной песенки.

– Таким образом, – подытожил свой рассказ Ковалев, – когда я вышел из больницы, идти мне было совершенно некуда.

– И что вы сделали? – спросила я, представляя его плачевное положение, – у вас остались какие-то друзья или родственники? Кто-то мог помочь вам?

– Нет, – горько ответил бывший физик, а ныне сантехник. Никого у меня к тому времени не осталось. Да я и не хотел общаться с людьми из своего бывшего окружения. Скажите, вы понимаете меня, вы мне верите? Для меня это очень важно!

– Конечно, я вам верю, – успокоила я Ковалева, – и очень вам сочувствую. Так куда вы пошли после выписки из клиники?

– Я поехал в деревню, где когда-то давно мы с женой снимали дачу для своих детей. Оказалось, что на окраине деревни пустует небольшой старый дом. Хозяин его умер, домишко разваливался. Его родственники разрешили мне в нем пожить.

– А чем же вы платили?

– Да есть еще на свете добрые люди, – ответил бывший академик, – я сказал, что дом починю, приведу в порядок, они и пустили. Ну, а потом я устроился на работу.

– В детский санаторий?

– Да, там почти все деревенские работали. Я пошел и договорился обслуживать бассейн. В санатории были очень этому рады, у них не было своего специалиста, и они вызывали по любому поводу мастера из Москвы. Так что мне повезло.