Скользнув мимо склонившегося носатого в бородавках тролля, копье вонзилось во второго всадника громадного телохранителя с клыками, смахивающими на бивни мамонта. Вонзилось с такой силой, что пробив ему грудь, вышло из лопатки.

Галина с визгом куницы поймавшей воробья, оглушительно, воскликнула:

– Размеры воина играют против него!

Огнезарная Ангелина, скаля чудесной формы зубки-клыки, подтвердила:

– Большая каланча, все же не дворец, даже если его и выше - большая голове, тоже не мудрец, даже если его и длиннее!

Копье Галины также нашло свою цель - маленький, не защищенный участок шеи у верзил с павлиньими очень пышными перьями на волосатой кабаньей шее. Точенное железо легко пронзило относительно мягкую кожу горла упыря-исполина, и темно-коричневая кровь, заструилась по позолоченным скорее стесняющим маневр, чем защищающим доспехам мерзкого гиганта.

Комсомолка Галина оттолкнула, падающего на неё громилу, своей босенькой ноженькой, и тут ощутила ожог, от доспехов. Словно печку пальчиками ткнула, даже мелкие волдыри на нежных подушках, но противник был отброшен и стал пропахшим скипидаром, раздавленным слизняком сползать со своего “жеребца”.

– Отвали мужик ты не в моем вкусе!
– Бросила презрительный словесный укол на упыря воительница из рода Ломоносовых.

Вурдалаки пробовали метать в ответ свои копья, даже не считаясь с возможными жертвами, но смазные колдовским зельем девушки-комсомолки легко ускользали. Правда, несколько легких царапин разъяренным девушкам причинили. Вот одно из копий чуть не попало Ангелине, в грудь, но соскользнуло, лишь слегка сорвав деве лифчик. Другое разящее оружие вообще ушло в сторону… Галина налетела на могучего в костистом панцире ящера, с рогами гибрида быка и лося. Тот нанес по девушке несколько сильных ударов, но так всякий раз уходила от широких взмахов и опережая колола противника мечом. Пока, наконец, и это каланча-упырь не стал к ужасу остальных тварей падать. Огнезарная дьяволица подбодрила свою подругу:

– Так держать! Только так и держать!

Галина Ломоносова поспешила рыжую гарпию, поправить:

– Не только так, а наоборот намного лучше! Нам необходимо удвоить усилия!

Упрямая Ангелина, и тут не согласилась:

– Нет, не удвоит, а учетверить!
– И тут еще громче воскликнула.
– А то и удесятерить!

Галина в ответ показа розовый, тоненький язычок:

– А чего тогда мелочиться, лучше сразу умиллионить! Или на миллиард миллиардов!
– Ломоносова сделала ножками восьмерки.
– Тем более, что изверги, все прут и прут!

Ангелина очень звонко, словно маленькая девочка рассмеялась:

– Вот они и допруться!
– Огнезарная дьяволица не удержалась от остроумного выражения.
– Напористость хорошее качество солдата, если только это в не в буквальном смысле - постоянно напарываться!

Девчата прорывались к кромке поля, где заросли пореже. Враги наседали, их стало так много как ворон слетевшихся на свалку объедков. То здесь, то там слышались то рыки упырей, то тонкие писки раненых девчат, которые впрочем, дрались от этого еще энергичнее. Копья по большей части были сломаны, или вконец затоптаны, они хрустели под кованными копытами скакунов. Ангелина подхватила один из обломков изящными пальчиками ноги, и швырнуло клыкастому вурдалаку прямо в глаз.

Тот выпустил из очей кровавый плевок, и получив в довесок тык девичьей пяточки в подбородок, завалился мешком с перегнившей картошкой.

Не уступающая подругам, разъяренная Галина метнула последние дроты, шесть лун давали почти дневной свет, и девушка целила достаточно точно. А поразив, показывала свои белоснежные зубки:

– Что упыри и вурдалаки, вы в драке - жалкие макаки! Зато пожрать с котла - орлы! Ждет вас костер у Сатаны!

И девчонка-комсомолка бросилась в гущу схватки, размахивая сразу же обоими мечами. Одни из них, тот, что девчонка-медведица взяла в правую руку оказался не совсем обычен. Меч - сто голов с плеч изогнутый в окончании, более удобный в рубящих движениях, чем в колющих. А что, он это фасмогорический кладенец был вроде бы легок, но сдвинутый вперед центр тяжести, жестоко выгибал кисть. Впрочем, после нескольких стремительных взмахов, и движений, Галина Ломоносова ощутила незримую, почти телесную связь с мечом. Это в чем никаких сомнений; оружие с магией, способное поразить на большом расстоянии. И это не все, рубит с умом, причем кончик кладенца, подчинялся мыслимым командами, ловко сшибая упырей.

Противники не были статичными, а вурдалаки такими уж тупыми. Едва скакуны сближались, начиналась рубка, затем они отпрыгивали назад. Осыпая врага градом ударов воительницы, чаще всего метили в шею, грудь, или в рот. Впрочем, внезапный удар по ножкам был не менее эффективен. Упыри к счастью не совсем системно, лупили и по коням, в основном уколами и набегами с отскоками!

Одновременно лихие скакуны обоих армий усиленно топтали поверженных противников. Вот такая была катавасия, а когда комсомолка Галина увидала, что монстры-лошади кусают упавших упырей, то и вовсе просвистела:

– Конечно, дело будет в шляпе!
– И уже не думая выдала фразу из комедии с Чарли Чаплином.
– Но станет Кукен-квакен полет на Копенгаген!

Вурдалаки пробовали натравливать на противниц-комсомолок вернее их коней, своих ишаков-верблюдов, чтобы лишить воительниц равновесия… Но это скорее было девушкам-медведицам на пользу, так они сидели на скакунах очень ловко, а сами упыри при встряске оказались вынуждены хвататься за ремни, чтобы сохранить равновесие.

Только на первых взгляд могло показаться, что обе армии бойцов не уступают друг другу в мастерстве или навыках. Девчата-комсомолки оказались в данной битве; куда техничнее и ловчее, но это преимущество враг компенсировал численностью. Смерть реяла над схваткой, сразу во множестве неисчислимых лиц, калейдоскопе оскалов, щупальцев аннигиляции. В ней было что-то вроде того ритма дискотеки, который заставляет еще недавно солидных людей подпрыгивать и выписывать танцы.