В зале стоял такой отвратительный запах, что я чуть не задохся. Когда все места были заняты, герцог дал какому-то подвернувшемуся под руку молодцу четверть доллара и попросил одну минуту постоять у входных дверей, а сам пошел кругом на сцену, я за ним. Но как только мы зашли за угол и очутились в темноте, он шепнул мне:

— Выходи потихоньку, а как выберешься из толпы, беги во весь дух к плоту!

Я послушался. Мы прибежали на плот одновременно и тотчас же поплыли вниз по реке. Никто из нас не проронил ни словечка. Я думал о бедном короле: каково-то ему теперь разделываться с публикой! А он вдруг вылезает из шалаша да весело спрашивает:

— Ну, герцог, рассказывай! Все ли хорошо обошлось?

Оказывается, он и не был в городе.

Только отплыв миль на десять от городка, решились мы зажечь огонь и сели ужинать. Король и герцог покатывались со смеху, вспоминая, как они одурачили публику.

— Пустоголовые дураки! — говорил герцог. — Я хорошо знал, что они промолчат на первом представлении, для того чтобы и остальные попались в ловушку; я знал, что они знатно приготовятся к третьему вечеру, чтобы поблагодарить нас за два предыдущих. Да и опять с носом остались! Я дорого дал бы, чтобы посмотреть, какие у них теперь рожи!

В эти три вечера мошенники наши собрали четыреста шестьдесят пять долларов. Я еще никогда не видел такой кучи мелочи, собранной вместе.

Скоро оба улеглись и захрапели.

— Тебя не удивляет, Гек, что короли поступают, как жулики? — спросил меня Джим.

— Нет, — отвечал я, — нисколько! Все они такие. Что ни король, то жулик.

— Неужто так?

— Правду тебе говорю. Вот, например, Генрих Восьмой. Каждый день он брал себе новую жену, а наутро отрубал ей голову. И хоть бы бровью повел. «Приведите ко мне Нелли Гвинн!» Ему приводят. «Отрубите ей голову!» Рубят. «Приведите Джен Шор!» говорит он. И она приходит. «Отрубите ей голову!» Рубят. «Приведите красавицу Розамунду!» Приводят. На другое утро: «Отрубите ей голову!» Рубят. Ты не знаешь королей, Джим, а я их отлично знаю. Наш старый пройдоха еще лучше других. А то вот, например, тот же Генрих рассердился за что-то на родного отца и приказал утопить его в бочке вина, словно кошку. Честных королей вообще не бывает. Если ты зазеваешься и оставишь свои деньги без присмотра, будь уверен, что король прикарманит их. Если ты заплатишь ему вперед за работу да не станешь приглядывать за ним, он обжулит тебя и тут. Рот он открывает лишь затем, чтобы выругаться или солгать. И поверь мне: будь у нас на плоту не этот король, а другой, нам еще горше пришлось бы. Другой еще сильнее надул бы жителей того городка. Я не говорю, что наш король непорочный ягненок, потому что таких королей не бывает, я говорю только, что он не хуже других королей. Король всегда останется королем, и этого не нужно забывать.

— Но неужели, Гек, от каждого короля так же несет водкой, как от нашего?

— Да, Джим, трезвых королей не бывает. Почитай-ка историю, увидишь.

— Но герцог как будто больше похож на человека?

— Пожалуй. Впрочем, далеко не всегда. Когда он пьян, он совсем как король.

— Ну, в таком случае Джим не хочет иметь с ними никакого дела. Как было бы хорошо, если бы у нас и этих двух не было!

— Я согласен с тобой, Джим, но уж теперь ничего не поделаешь, раз они сидят у нас на шее. Хотя, конечно, было бы приятнее совсем не иметь дела с королями.

Надо ли было объяснять Джиму, что это были просто самозванцы! Ведь настоящие короли ничем не отличались от них.

Я лег спать. Джим не разбудил меня, когда пришла моя очередь стать на вахту. Он дал мне поспать до утра. Когда я проснулся, Джим сидел, грустно поникнув головой, и все вздыхал и охал. Я знал, что в такие минуты он грустит по своей жене и детям, и не заговаривал с ним. В первый раз он так надолго отлучился из дому, а я убежден, что он любил свою семью не меньше, чем белые люди. Он часто плакал и тосковал по ночам и, думая, что я сплю, приговаривал сквозь слезы:

— Милая бедная Лиза, бедный Джонни, никогда мне не видать вас больше, никогда!

Добрый, хороший негр был Джим!

Джим в новом костюме. — Семейное горе. — Она! — Наследство.

На следующий день к вечеру мы заметили, что на обоих берегах реки было по городку, и причалили к маленькому островочку, поросшему ивами, на самой середине реки. Король и герцог стали совещаться о том, как лучше обобрать оба городка. Джим обратился к герцогу с просьбой скорее вернуться на плот, так как ему ужасно тяжело лежать целый день связанным веревками. Мы принуждены были его связывать, так как, если бы кто-нибудь увидел его на свободе, его приняли бы за беглого негра. Герцог согласился, что и в самом деле это изрядная мука для Джима, и обещал придумать, как бы устроить его поудобнее.

Удивительно находчивая голова был этот герцог! Он скоро напал на блестящую мысль. Он нарядил Джима в костюм короля Лира: длинный балахон из мебельного ситца, белый парик из конского волоса и такая же борода. Лицо, шею и руки Джима он выкрасил гримировальными красками в мертвенно синий цвет, и Джим стал похож на утопленника, пробывшего под водою дней десять. Ужасный вид! Настоящее пугало! У самого входа в шалаш герцог прибил дощечку с такою надписью: «Больной араб! В спокойном состоянии не опасен!» Джим всем этим остался очень доволен. По его мнению, гораздо лучше притвориться сумасшедшим, чем лежать изо дня в день связанным веревками и при каждом шорохе вздрагивать от страха. Герцог советовал ему устроиться вполне комфортабельно, а если бы кто вздумал его потревожить, он недурно сделает, если с видом сумасшедшего выскочит из шалаша и рявкнет несколько раз по-звериному. Нет сомнения, что любопытные разбегутся и оставят его в покое.

Наши пройдохи желали бы еще раз пустить в дело своего «Королевского камелеопарда» — уж очень прибыльно это было, — да боялись, как бы не обнаружился их обман. Долго они не приходили ни к какому соглашению. Наконец герцог заявил, чтобы его оставили часа на два в покое: он надеется придумать что-нибудь интересное. А король решился посетить соседнее селение — без всякого плана, надеясь, что господь бог — мне думается, он больше полагался на чорта — направит его на путь истины. В городе, где мы в последний раз останавливались, мы все купили себе по паре запасного платья. Король принарядился и велел мне тоже одеться прилично.