Том совсем скис. Я так и знал, что он огорчится. Он-то мечтал, что скоро смоет краску и пойдет охотиться сам за собой, и тут начнутся приключения одно другого интереснее. Ну никак он не мог успокоиться. Я про себя стал думать, что Провидение отворачивается от нашего заговора. Думал-думал, а потом взял да ляпнул по глупости. Том здорово разозлился и сразу накинулся на меня: мол, как мне не стыдно, я человек без веры и не заслуживаю милостей Провидения, и как же я не понимаю, что это один из самых таинственных и непостижимых ходов во всем заговоре! Ну, думаю, раз Том ругается, значит, скоро все пойдет на лад, надо просто оставить его в покое и не вмешиваться - пускай твердит, пока сам не поверит, что все идет по плану и так и должно быть. Так оно и вышло. Том опять повеселел, сказал, что все к лучшему и какой же он был дурак и грешник - не догадался, что к чему, и сразу нос повесил. Я молча слушал, а он тарахтел и тарахтел, да и говорит, наконец: все, теперь ясно, в чем новый план Провидения, - нужно пойти и поменяться местами с тем негром! Том уже собрался идти переодеваться, только я ему говорю:

–  Том Сойер, за того негра обещают пятьсот долларов, а за тебя никогда в жизни столько не дадут, как ты ни одевайся.

Тут уж, как ни крути, Том ничего не мог поделать. Но он виду не хотел подавать, что я его посадил в лужу. С минуту он просто болтал, что в голову придет, а сам пытался сообразить, а потом и говорит: пока мы того негра своими глазами не увидим, ничего точно сказать нельзя. И зовет меня: пошли!

По мне, так идти никакого толку не было, да не хотелось обижать Тома, и мы двинулись вверх по лощине. Уже стемнело, но дорогу мы знали. Подошли к бревенчатой хижине, света в ней не было, но в пристройке горел огонь, и через щели все было видно. Негр был мужчина, да еще какой верзила - за такого и тысячу долларов не жалко отдать! Он был в цепях и, растянувшись на земле, громко храпел.

Том и предложил: давай зайдем да рассмотрим его хорошенько! А я - ни в какую. Нет уж, говорю, увольте - ночью с незнакомым негром, да еще в таком глухом месте, шутки плохи. А Том в ответ: ну ладно, не хочешь - не надо, никто не заставляет. Он без труда отодвинул щеколду и вполз на четвереньках внутрь, а я смотрел в щель, что же дальше. Том добрался до дальнего конца комнаты, где лежал негр, взял свечку, заслонил ее рукой и стал разглядывать негра, а тот храпел, широко раскрыв рот. Вдруг вижу - Том застыл от удивления: наверное, негр что-то сказал во сне, я и сам слышал, как он что-то пробурчал. Том поднял старые стоптанные башмаки негра и принялся их вертеть так и сяк, рассматривать, совсем как заправский сыщик. Тут из одного башмака что-то выпало. Том поднял и стал осматриваться вокруг - ну ни дать ни взять настоящий сыщик!
– потом поставил свечу на место, выполз наружу и говорит: пошли!

Мы отправились в дом с привидениями, и, пока взбирались вверх по Кардифской горе, Том говорил:

–  Это тебе хороший урок, Гек Финн - в следующий раз не будешь таким маловером.

–  Это еще почему?

–  А потому, что все шло по плану, по замыслу Провидения, верно?

–  Верно. Все шло по плану - и план провалился.

–  Так уж и провалился! По плану негр должен был сбежать оттуда сегодня ночью, так ведь?

–  Да.

–  Ну, все к тому идет.

–  Ерунда! Что ты несешь?

–  Это должен был быть белый негр, так?

–  Да.

–  Вот-вот. Значит, так оно и будет!

–  Не может быть, Том!

–  Может!

–  Том, он что, правда белый? Честное индейское?

–  Честное индейское, Гек, - белый.

–  Ну и ну! Сколько лет на свете живу, а такого еще не видел!

–  Гек, все идет точь-в-точь как мы задумывали. Провидение ничего в нашем плане не изменило, всего-навсего другого человека на мое место поставило. Теперь-то у тебя веры должно прибавиться.

–  Еще бы, Том, такая диковина…

–  Диковина? Да я же тебе говорил, что это самый таинственный и непостижимый ход во всем заговоре. Теперь ты, конечно, и сам убедился. Мы не знаем, зачем Провидение так сделало, Гек, но ясно одно - это к лучшему.

Том говорил очень торжественно, и не зря. Еще бы, все было так странно и удивительно! Мы притихли на минутку, а потом я спрашиваю:

–  Том, откуда ты знаешь, что он белый?

–  Да по всему видно. Если бы старый Крот видел хоть чуточку получше, его бы не провели. Для начала, Гек, ладони у этого негра черные.

–  Ну и что?

–  Ну и болван же ты, Гек! У настоящих негров не бывает черных ладоней!

–  И правда, Том, я об этом и не подумал.

–  А еще он разговаривал во сне, и говор у него был как у белого - видно, еще не научился и во сне говорить как негры.

–  А с чего ты взял, что он сегодня ночью сбежит?

–  Доказательство - у него в ботинке.

–  Оттуда что-то выпало. Это оно и есть?

–  Выпали две вещи, одну я положил назад. Это был ключ. Но сперва я попробовал вставить его в замок у негра на цепи, и он подошел.

–  Ну и дела!

–  Вот видишь, он действует точь-в-точь по нашему плану!

–  Вот чудеса, Том! Отродясь ничего такого не видывал! А что еще выпало из ботинка?

–  Оно у меня с собой.

–  Дай посмотреть, Том! Что это?

Но он меня остановил и говорит: сейчас темно, все равно ничего не увидишь. Я догадался, что у него опять какая-то тайна и надо подождать, пока он сам не расскажет. Я и спрашиваю, как ему пришло в голову искать у негра в башмаках. Том в ответ фыркнул:

–  Ты что, совсем думать разучился, Гек Финн? Где бы, по-твоему, стал искать настоящий сыщик? Везде - и ничего бы не пропустил. Сначала он ищет в самых видных местах - то есть там, где искать никому и в голову не придет, а если там ничего не найдет, то примется за более укромные, то есть обычные, места. Но осмотреть он должен все, такая у него работа. И на суде должен все помнить. Мне, конечно, не хотелось, чтобы в ботинках что-то нашлось.