Как-то мне довелось услышать историю. Женщина лет сорока возмущенно поведала, что ее 16-летняя дочь забеременела, собирается рожать и выйти замуж за отца ребенка. Мать была категорически против и не желала появления внука. Прошло много лет, но ее непреклонное нежелание встать на позицию дочери до сих пор вызывает во мне неприязнь. И все же до сих пор я не могу сказать однозначно, кто из них прав, а кто виноват — точнее, кто больше не прав? Мать и дочь жили в одной комнате, дочка находилась на содержании у матери, ее жених — студент-второкурсник — тоже не зарабатывал ни копейки. И из сложившейся ситуации как-то само собой следовало, что вся молодая семья, включая новорожденного кроху, поселится в комнате с бабушкой, которая будет нянчить ребенка (ведь дочери еще нужно учиться) и одновременно содержать обоих родителей — иными словами, станет их добровольной рабыней.

Противники аборта, обличающие эгоистов в отказе от детей ради комфорта, порой плохо понимают: то, что они так презрительно именуют «комфортом», и есть жизнь… Жизнь, а не существование несчастной загнанной лошади, тянущей всех из последних сил, мечущейся, выбирающей между самым дешевым мылом и самым дешевым печеньем. Не говоря уж о том, что интересная сорокалетняя женщина, вырастившая дочь без отца, еще мечтает о своем женском, а не только о бабушкином счастье. Но каждый день, каждый год в этом возрасте близок к понятию последний шанс. И имела ли ее дочь право бездумно отбирать у матери этот шанс, навязывая ей ответственность за свое решение? Я не знаю… И не знаю, чем закончилась эта история (я услышала ее во время перекура в гостях). Но знаю другую, случившуюся со знакомой моей школьной подруги.

Три года она приезжала в Киев, пытаясь сдать экзамены в университет. Наконец поступила. А в конце первого курса случайно забеременела. Парень, с которым она только начала встречаться, был однозначен: «Либо делай аборт, либо мы расстаемся. Я не дам накинуть мне на шею ярмо!» Возможности родить и остаться в институте не было — жить в общежитии с ребенком никто б не позволил. О возможности снять угол речь не шла — она ходила на занятия пешком, чтоб, сэкономив деньги на общественном транспорте, купить себе булку и два яйца, и просыпалась ночами от чувства голода… Что ей оставалось? Перечеркнуть мечту, три года стараний, бросить учебу, вернуться в маленький поселок, где на нее, приехавшую из столицы «с пузом», до конца дней смотрели бы как на прокаженную? И если аборт — убийство, как часто женщине, живущей в ХХI веке, приходится делать выбор между убийством и самоубийством — физическим или социальным? Кто вправе ее осуждать?

Только те, кто знает ответ на второй трудноразрешимый вопрос: «Можно ли в принципе заставлять кого-то совершить подвиг или это сугубо добровольное дело?»

Та девушка не захотела отдать свое тело для святого дела… Так ведь и вы не хотите! Если завтра вы обнаружите себя привязанным десятками трубок к другому человеку и услышите вдруг: «Он не способен выжить без вас», будете ли вы терпеть это девять месяцев (и полжизни впридачу) или крикнете в страхе: «А вы спросили меня?!!» Согласны ли вы ради спасения чьей-то жизни немедленно предоставить свое тело для опытов, рискнув здоровьем, жизнью, карьерой, работой, да еще и финансировать эксперимент за собственный счет (ведь именно это и приходится делать беременной)? Сколько найдется подобных энтузиастов? Два? Десять? Женщины же должны соглашаться на это всегда, в любой период, в любой день и час своей жизни? Их нужно обязать рожать законом!..

Тезис столетней давности. Но произносящие его забывают: ныне женщина и мужчина равны в правах. И если женщину можно обязать рожать ради спасения жизни, значит любого свободного человека можно обязать против воли отдать свое тело ради спасения чужой.

Разница между желанной и нежеланной беременностью — примерно такая же, как между первой брачной ночью влюбленных и изнасилованием. И единственный способ для особи мужского пола понять, что чувствует женская, узнав про нежеланный залет, — представить себя, мужчину, жертвой сексуального насилия (да-да, в извращенной форме). Поскольку изнасилование — это не только физическая, но и психологическая травма, крушение мира. Оно меняет твое отношение к себе, меняет отношение к тебе окружающих, если они узнают об этом… И многие ли, имея возможность защитить свою честь, отправив пулю насильнику в лоб, вспомнят в тот миг, что человеческая жизнь — превыше всего, и принесут себя в жертву?

Мужчины, ответьте себе на вопрос. Если в ваш дом ворвется грабитель и возжелает овладеть ваши телом. Если выбора будет лишь два: стерпеть это или убить его, что вы выберете? Вытерпите надругательство ради непреложной ценности ЛЮБОЙ человеческой жизни или защитите свои ценности — тело, психику, честь? Вы скажете, преступник — злодей, а ребенок — невинен? Тогда сделайте одно допущение — ваш насильник сбежал из сумасшедшего дома, не знает, что творит, и в душе невинен, как младенец. Вы скажете, он — неполноценный человек, а ребенок вырастет в полноценного члена общества? Тогда сделайте предположение второе — есть 200-процентная гарантия, что псих, насилующий вас, после курса лечения станет абсолютно нормальным… если только вы не убьете его. Так что же вы предпочтете? Ответ: 90 % мужчин предпочтут лишить его жизни, чем вытерпеть это. И эти же 90 % не вправе осуждать женщину за то, что она делает то же самое.

Так что же ценнее: жизнь одного человека или свобода другого? И если женщина имеет право на выбор, какие права у нерожденного ребенка? Такие же, как у любого другого, уже рожденного на свет человека, которому для продления жизни требуется то, что ему не принадлежит — чья-то плоть. Человек, нуждающийся в пересадке почке или переливании крови точно также целиком зависит от воли донора. И даже если речь идет о чьей-то жизни и смерти, никто не может обязать нас силой отдать ему кровь…

Признаюсь, я верю, что проблема аборта — явление временное. Технический прогресс просто отстает от прогресса в человеческих отношениях. Согласно закону большинства цивилизованных стран, у женщины уже есть техническая возможность выбирать, в то время как у зародыша еще нет технической возможности не зависеть от выбора женщины — вырасти вне ее тела. Но вскоре испортивший женские нравы прогресс решит созданную им же проблему за нас.

Покаже, прочитав с полсотни материалов против абортов, я нашла только один, где рассказывалось о реальной помощи, оказанной женщинам, не желавшим рожать по материальным причинам и ставшим матерями лишь потому, что другие люди протянули им руку помощи — помогли деньгами, жильем. И это единственная форма протеста против аборта, которую я поддерживаю обеими руками.

Слишком мало кто из нас вправе обвинять других. Может ли тот, кто в ответ на призыв: «Помогите спасти жизнь ребенка» — отказался пожертвовать всего одну гривну, осуждать женщину, отказавшуюся жертвовать жизнью? Сотни людей зависят только от нашего выбора… Все мы убиваем каждый день, отказавшись дать деньги нищему, отворачиваясь от тех, кто нуждается в помощи. Общество признает за нами право не быть героями, не жертвовать, быть равнодушными…