Я посмотрел на Дэвида:

— Сможешь попытаться поговорить с девочкой?

— Смогу.

С некоторых пор у меня не очень получалось общаться с детьми, особенно с маленькими девочками. Благо, всегда рядом был Дэвид со своим опытом, полученным благодаря общению с шестилетним внуком. Да и дочь как-никак он вырастил. Словом, с детьми общаться он умел.

Мы неторопливо подошли к родным убитой:

— Здравствуйте, я специальный агент Нейтан Стиллер, это специальный агент Дэвид Аркетт. Примите наши глубочайшие соболезнования.

Муж убитой только кивнул в ответ, дочь все также без остановки хныкала.

— Сэр, я понимаю, что сейчас не самое лучшее время, но нам очень нужно с вами поговорить. Чем быстрее у нас появится необходимая информация, тем быстрее мы найдем того, кто совершил это… — я хотел сказать «зверство», но посмотрел на ребенка и решил смягчить фразу, — это преступление.

— Все в порядке, агент Стиллер, я понимаю, — ответил Седжвик. — Дайте нам только минуту с дочкой. Я сейчас.

Я кивнул и мы с Дэвидом отошли к барной стойке. Мистер Седжвик что-то прошептал своей дочери на ухо, она сквозь слезы кивнула ему в ответ и он подошел к нам.

— Сэр, не возражаете, если я попытаюсь поговорить с вашей дочерью? — спросил Дэвид.

Седжвик посмотрел на свою плачущую дочь и неуверенно кивнул:

— Только полегче с ней, она…

— Не волнуйтесь, — заверил его Дэвид, — я осторожно, если она не захочет со мной говорить, я не стану давить на нее.

Дэвид направился к девочке.

— Вы давно женаты? — начал я.

— В следующем месяце должно было быть тринадцать лет. Правда… не знаю, имеет ли это значение теперь…

— Что?

— Мы уже три года как разведены.

— Понятно. И как часто вы виделись с вашей бывшей женой?

— Время от времени. Она жила с нашей дочкой тут неподалеку. Я где-то пару раз в неделю навещал их. По правде говоря, я навещал дочь… но заодно и Линду видел.

— У вас с миссис Седжвик были напряженные отношения?

— Ну, как вам сказать, — он замялся, — последние года два у нас вообще не было отношений. Я просто заезжал чтобы увидеться с Роузи… так нашу… мою… дочь зовут. С Линдой мы не часто общались. Нет, я не хочу сказать, что мы друг друга ненавидели или что-то такое. Просто мы стали будто чужие друг другу. Ни любви, ни ненависти… вообще ничего.

Я выждал несколько секунд, в надежде, что вдовец добавит что-то еще, но он только безмолвно опустил голову.

— Может, вы знаете что-нибудь о каких-то знакомых миссис Седжвик, знакомых, которые могли за что-то ненавидеть ее… может, она с кем-то была в напряженных отношениях?

— Да не знаю я ничего! — гневно бросил он.

Седжвик в отчаянии закрыл голову руками и опустил ее себе на колени. Он боролся с собой, пытаясь не заплакать, но в конечном итоге чувства взяли верх над ним. Я заметил, что он попытался повернуться на стуле так, чтобы дочь не увидела его слез и… он окончательно сдался.

Я решил не давить на него и дать ему немного времени собраться. Долго ждать не пришлось, всего через несколько секунд он смахнул грязным рукавом рабочей одежды слезы с лица и попытался продолжить:

— Я не знаю ничего о ее жизни… о жизни за последние года два — точно. Если мы и общались с Линдой, то только о нашей дочери и ее успехах в школе… или иногда мировые новости обсуждали. В душе, мы, наверное, понимали, что уже стали чужими друг другу людьми и просто пытались не лезть в личные дела каждого. Она не спрашивала ничего обо мне, а я — ничего о ней.

— Но вы так расстроены ее смертью, она явно была для вас не чужим человеком…

— Потому что это я виноват в том, что случилось.

Я нахмурился:

— Объясните.

— Я виноват. Я ее оставил. Я бросил ее три года назад, — он поднял голову вверх, закрыл глаза, глубоко вдохнул и продолжил, — вы сами видели ее тело. Когда-то она была практически стройной и привлекательной, а потом просто начала есть все подряд. Она говорила мне, что ничего не может поделать с собой, что у нее булимия… но я просто… я не слушал ее. Я отвернулся от нее и ушел к другой. Я даже прямо в глаза ей когда-то сказал, что она разжирела и испортила себя. Прямо так и сказал! А затем хлопнул дверью и ушел. К моему удивлению, она это спокойно восприняла и даже сказала, что я прав, что да, она себя действительно испортила. Она поверила, что наш разрыв — исключительно ее вина. Представляете?! Я сам ее в этом убедил!