Для террановского камня хватило одного луча. Я использовала устройство всего лишь во второй раз за всю мою пилотскую карьеру.

Серендипити, четвертая планета в системе Гаспара, была нашим последним кандидатом. Большую часть ее поверхности занимала пустыня, лишь возле полюсов наблюдались клочки джунглей. Еще там было несколько небольших морей, изолированных друг от друга. В экваториальном поясе царила адская жара и сушь и росли одни пурпурные кустарники. Даже местная живность избегала этих краев.

Гаспар был желто-белой звездой класса F. Судя по сведениям из баз данных, три внутренние планеты выгорели почти дотла. Звезда пребывала в стадии расширения, нагреваясь все больше с каждым годом, и вскоре должна была превратить в пепел любую жизнь, кое-как прозябавшую на Гаспаре IV, Серендипити. В масштабах космоса «вскоре» означало, конечно, несколько сотен тысячелетий.

Живые существа на планете оказались крупными, примитивными и голодными. Не совсем динозавры, не совсем ящеры – гигантские теплокровные медлительные чудовища. Внушительные размеры были следствием низкой гравитации – примерно три четверти от стандартной.

Планету назвали Серендипити – «Приятная неожиданность» – из-за того, что у исследовательской экспедиции все пошло не так, как хотелось бы. Корабль под названием «Кисмет» принадлежал группе искателей приключений. Они отправились в полет за несколько десятилетий до того, как Конфедерация установила общие для всех правила исследований – в частности, обязательное наличие лицензии для внедрения посторонних форм жизни в биосистему.

Одного из членов команды убило чудовище, по самой распространенной версии, – попросту наступив на него. Другой провалился в яму и сломал ногу. Еще двое поссорились, да так серьезно, что впоследствии развелись, а капитан умер от сердечного приступа на следующий день после прибытия на планету. Вдобавок на «Кисмете» вышли из строя двигатели Армстронга, и оставшихся в живых пришлось спасать.

Под нами простиралась поверхность планеты – бурая, морщинистая, иссохшая и потрескавшаяся. Во многих местах поднимался пар. У Серендипити имелся обычный большой спутник – похоже, необходимое условие существования больших сухопутных животных. Почти безоблачное небо. Атмосфера, пригодная для дыхания, лишенная опасных для человека микроорганизмов. Прекрасное место для того, чтобы спрятаться на несколько недель или месяцев. Вот только откуда этот гостиничный ключ?

– Я надеялся, что нам повезет, – сказал Алекс.

– Не похоже. Слишком уж примитивная планета. Здесь вообще хоть кто-нибудь живет?

– А ты стала бы здесь жить? – усмехнулся он.

– Вряд ли.

– Раз уж мы здесь, можно и поискать. Скопление модулей, временное убежище, что-нибудь в этом роде. Любой искусственный объект.

Он был явно обескуражен. Я велела Белль просканировать всю поверхность планеты.

Мы пролетели над крошечным морем, затем снова над пустыней. Планета выглядела настолько заброшенной и покинутой, что это сообщало ей некую зловещую красоту. Пересекши границу света и тени, мы погрузились во тьму, которую лишь изредка разрывали вспыхивавшие внизу бесплотные огни.

Но больше там не было ничего. И уж точно не было отеля, где могли бы разместиться гости.

Два дня спустя Белль доложила о завершении сканирования.

– Результат отрицательный, – сообщила она. – Искусственных объектов на поверхности не обнаружено.

– Неудивительно, – проворчал Алекс, закрыв глаза.

– Пора возвращаться домой, – сказала я.

Алекс достал из кармана ключ и уставился на него. Вверх. Вниз. Открыть. Закрыть. Перевести деньги.

– Барбер была готова убить любого, лишь бы сохранить в тайне его существование, – изрек он.

Почему?

Глядя на поверхность планеты, я думала, что жизнь на ней будет идти своим чередом. Гигантские твари продолжат охоту друг на друга, климат будет становиться все жарче. К тому времени, когда не смогут выжить даже эти закаленные создания, человечество, скорее всего, перестанет существовать, эволюционировав во что-нибудь еще. Я думала о времени, о том, как оно убыстряется по мере твоего взросления и старения, как меняется его течение в гравитационных полях или под ускорением. Я размышляла о нашей убежденности в том, будто наш мир – нечто неизменное, конечная точка истории. Окраина будет существовать всегда.

– Знаешь, – сказала я, – насчет ключа есть одно предположение.

Алекс поднял брови:

– Какое же?

– Он относится примерно к тысяча триста шестьдесят пятому году.

– Конечно, он ведь лежал внутри челнока.

– Но это вовсе не значит, что он был изготовлен в ту эпоху. – Я взяла у Алекса ключ и стала его рассматривать. – Люди путешествуют в Даме-под-Вуалью уже несколько тысяч лет.

– Планеты и базовую станцию мы отбросили, – сказал Алекс. – Встречу с другим кораблем тоже. Что остается?