— В порядке? — Воробьёв расслабился и продолжил свой путь. — Точно?!

— Точно.

— А чего ты тогда звонишь? Как ты вообще этот номер узнала?

— Галина Сергеевна дала.

— Ага. — На парня накатило раздражение. — Ну, хорошо. С ней я отдельно разберусь. Так, ладно. Что тебе надо?

— Я хотела спросить, Слав, во сколько ты сегодня вечером приедешь?

— Во сколько я вечером приеду? — удивился тот. — А какая тебе разница, Матюшина?

— Я хотела к тебе в гости зайти.

— В гости?

— В гости.

— Матюшина, а я тебя не приглашал!

— Близкие люди приходят без приглашения! — Вика всеми силами старалась обратить разговор в шутку.

— Да? — Славка не был настроен на весёлый лад. — Может быть. Только ты к моим близким людям не относишься.

— Я знаю. Но очень хочу относиться. Очень-очень. — Вика перешла на шёпот.

— Матюшина, я тебе по этому поводу всё вчера сказал! — поморщился Воробьёв. — Хочешь, чтобы я тебе сегодня ещё раз повторил?

— Значит, я могу прийти? — В голосе девушки появилась надежда. — Во сколько, Слав?

— Матюшина, ты меня удивляешь! — усмехнулся парень. — Вот просто удивляешь, честное слово!

Вика молчала, в трубке слышно было только её дыхание.

— Ну хочешь, приходи. — Воробьёв внезапно согласился. — Приходи. В восемь устроит?

— Да.

— Отлично. Пока! И не звони больше на этот телефон, поняла?

— Почему?

— Потому! Твои звонки денег стоят! Сама будешь их оплачивать!

— Хорошо, Слав, не буду звонить. До встречи!

— Ага, давай.

Водитель с облегчением отключил связь. Он знал, что сегодня шеф не отпустит его домой до ночи.

— Расскажи мне о себе, — попросила Ева, почёсывая спину Васильича и разглядывая его затылок.

— Чего? — приоткрыл тот один глаз.

— Расскажи мне о себе, — повторила просьбу девушка.

— На фига? — удивился Штырь.

— Просто. Мне интересно.

— Что тебе интересно? — закряхтел тот, поворачиваясь к ней лицом.

— Всё.

— Что — всё? Биографию, что ль, тебе рассказать?

— Ну, хоть бы и биографию.

Васильич хмыкнул и смерил Еву скептическим взглядом.

— Биография как биография. Родился, учился, женился.

— А потом сразу стал директором завода и разбогател?

— А, вон что тебя волнует! — догадался Штырь. — Откуда бабки. Зачем тебе это знать, девочка? Меньше знаешь — лучше спишь.

— Ну, тогда расскажи про детство, — не унималась блондинка.

— Про детство? — Васильич подпёр голову рукой и наморщил лоб. — А что — детство? Двоечник я был и лоботряс. С уроков сбегал. Еле-еле из класса в класс переползал.

— А что же родители тобой не занимались?

— А когда им было заниматься? Отец с матерью на заводе пахали. Батя пил, как сволочь. Я сам по себе рос.

Штырь почесал волосатую ляжку и с нотками самодовольства добавил:

— Зато я к восьмому классу хорошистом стал! Море любил, хотел в морское училище поступить. Знаешь, как учителя удивлялись?! Был двоечником, стал хорошистом. А всё потому, что стимул появился, желание! Я в науку, как зверь, вгрызался! Сказал себе, что должен поступить в морское училище, и пёр напролом. Такая сила воли была, ух!

Васильич сжал кулак и потряс им в воздухе.

— Поступил?

— А как же! Я — да не поступлю! Поступил и закончил. У меня специальность знаешь какая? Механик судовых установок. Вот так! И в море ходил. Интересно было.

Штырь решил принять вертикальное положение, спустил ноги с кушетки и сел.

— Дай мне коньячку! — обратился он к Еве. Девушка принесла. — А сама что не пьёшь?

Та пожала плечами.

— Для кого я это долбаное шампанское покупал? — поднял брови Васильич. — Пей, давай!

Блондинка послушно взяла бокал.

— Вот так, — продолжил Штырь свой рассказ. — Семь лет в море отходил. Я бы и дальше ходил, да здоровье подкачало. Воспаление лёгких подцепил, запустил. А когда спохватился, осложнение пошло. Сосуды стали ни к чёрту, давление начало скакать… В общем, списали меня на берег. Обидно было до слёз. Здоровый мужик, а тут — бабах! — инвалид. И главное, ни с чего! От простуды какой-то идиотской!