Музыка кончилась, и Артем повел Дашу к столику. Усадив, с затаенной надеждой спросил:

– Ты не думаешь, что нам хорошо вместе?

Чтобы уйти от вопроса, она отпила глоточек вина. Но он смотрел на нее с такой унылой покорностью судьбе, что ей снова стало смешно.

– Мне со многими хорошо, но это совершенно ничего не значит. И не смотри на меня такими телячьими глазами, это дохлый номер. Я на такое не покупаюсь.

Артем вспыхнул.

– Ты это так воспринимаешь?

– А как еще это прикажешь понимать?

Он посмотрел на эстраду, явно ничего не замечая.

– Знаешь, я ни за кем еще в своей жизни не ухаживал. Женщины у меня были, конечно, но это была исключительно их инициатива. Я в этом деле почти никакого участия не принимал. Меня больше наука занимала, чем всякие там любови-моркови.

– Поэтому ты и просил меня ухаживать за тобой, чтобы не съезжать с наезженной колеи?

– Не утрируй, пожалуйста. И не делай вид, что не понимаешь меня. Я же чувствую, что это не так.

Даша постаралась обратить все в шутку.

– Надо же, как изменились нравы на Руси! Раньше логика считались исключительно мужской прерогативой, а чувства – женской. Теперь же все наоборот. Честно говоря, думаю, что природа снова движется к однополой системе. Мужчин не будет, останутся только женщины-андрогины. Даже сейчас мужчины в большинстве случаев служат лишь спермоносителями, а все остальное женщины делают сами.

Артем несколько растерялся, он такого поворота событий не ожидал.

Даша продолжала нападать:

– Скажешь, нет? Ты знаешь хоть одну женщину, которая пропала бы без мужчины?

Артем поднял руки.

– Сдаюсь, сдаюсь! Мы существа никчемные и бесполезные! Признаю! Я только не понимаю, почему ты так на нас озлоблена? Кто тебя так обидел?

Даша примолкла, осознав, что в самом деле поступает как-то неадекватно. Почему? Переживает за маму, которой и впрямь несладко пришлось после измены отца? Не может простить отца за подлость? Ей и в самом деле порой кажется, что мама так и не смогла прийти в себя после ухода любимого мужа. Но это было так давно… Или просто исповедь Маринки всколыхнула старую боль? Ведь даже в Англии она остро чувствовала мамино горе, хотя та по телефону старалась говорить с ней нарочито бравурным тоном.

Даша посмотрела на часы и присвистнула. Десять часов! А казалось, прошло совсем немного времени! Похоже, что с Артемом время всегда проходит незаметно. Она не помнила, чтобы с кем-то из своих знакомых мужчин оно так сжималось.

Она широко улыбнулась Артему.

– Забудь. Я, наверное, выпила лишнее. Пора домой.

Она ждала, что он будет настаивать на продолжении вечера у нее дома, и готовилась дать достойный отпор, но Артем только спросил:

– Ты сможешь завтра прийти на работу?

Она кивнула.

– Так же, как сегодня, к двенадцати.

– Договорились.

Они вышли из кафе. Артем хотел идти с ней, но Даша воспротивилась.

– Я только проводить.

– Ты смеешься? Чтобы я потом волновалась, как ты доберешься до дома?

Он простодушно предложил:

– Я тебе позвоню.

Даша сразу разгадала предлог.

– Ага, это новый способ из серии «дайте ваш телефончик». Так вот говорю сразу – не дам!

Артем глубоко вздохнул.

– Ну, почему ты такая колючая?

Посмотрев на виднеющееся среди пятиэтажек столбик НИИ, Даша предположила:

– Может, это не я колючая, а ты не от мира сего? Ученые вообще люди со странностями, далекие от суровых реалий обыденности.

– Это я-то далек? А давай-ка про тебя поговорим. Ты-то к ним близка? Насколько я понял, ты впервые в жизни работаешь как обычный человек. Приходишь на работу и уходишь с работы. Да этого ты же вела богемный образ жизни? Что хотела, то и делала? И при этом ты себя называешь знатоком?

Даше пришлось искать оправдания.

– Я и не говорила, что я знаток. Я теоретик. Вовсе не нужно попасть под трамвай, чтобы понять, что это больно. Умные люди учатся на чужих ошибках, а я умный человек.

Артем склонился к ней поближе, овевая ее лицо своим дыханием. Даша чувствовала запах вина, хорошего парфюма и еще чего-то, чисто мужского.

– Умные люди? Ты хороший специалист, не спорю, но вот насчет ума, простого житейского ума, я сомневаюсь. Ни одна умная женщина не станет вешаться на шею такому типу, как Рокшевский.