Чародей встал, потянулся, разминая затекшие конечности. Запас силы почти полон, поэтому осенний холод и сырость не ощущаются. А вот есть хочется страшно!

С трудом прогнал воспоминание о яичнице с грибами и гренками, которую отменно готовит птаха. На очередное появление в мыслях Иволги внимания решил не обращать. Пускай Госпожа шутки шутит. В конце концов ей надоест, если не вздрагивать каждый раз, а оставаться равнодушным.

И Серп, сберегая силу, пешком направился на другой конец Региса, в квартал, где проживали богатые ремесленники вроде ювелиров, зажиточные торговцы и чародеи. Путь он держал в небольшой и весьма скромный по столичным меркам трактир под названием "Хмель и шест". Заведение это предпочитали молодые чародеи с не столь уж великим достатком. Оно славилось сытной кухней без изысков, отменным пивом и, самое главное, там можно было остановиться за очень умеренную плату.

Хозяин, по счастью, не помнил Серпа. Тот в бытность свою столичным чародеем захаживал в "Хмель и шест" нечасто, предпочитая более известные и дорогие места, а пиву — вино. Так что сердечных приветствий и расспросов удалось избежать, да и косых взглядов тоже, поскольку шея теперь была надежно укутана плащом. Что поделаешь — осень.

Оставшись один в крошечной каморке, такой тесной, что, казалось, она была построена вокруг кровати, чародей навел простейшие охранные чары, проверил постель на наличие клопов (их, к его удивлению, не оказалось) и завалился спать. Есть хотелось, но усталость была сильней, и Серп решил не тратить лишних денег. Лучше посидеть как следует вечером, послушать болтовню молодых чародеев. Его никто не узнает, а он, надо надеяться, познакомится со столичными сплетнями сполна.

Вечером Серп с трудом продрал глаза и вниз спустился позже, чем рассчитывал. С последних ступеней окинул взглядом небольшой зал, кишевший народом. К досаде чародея, свободных мест за столами не наблюдалось. Вдруг из ближайшего угла, толком не видного с лестницы, раздался взрыв смеха, показавшегося смутно знакомым. Серп поднялся на несколько ступеней и осторожно взглянул вниз. Как же он сразу не узнал! Так ржать умеют только Абис и Седрус, радужные братцы.

Близнецы, и прежде отличавшиеся крепким селянским сложением, окончательно возмужали, начали лысеть и, видно, не желая расставаться с растительностью на голове, отрастили бороды, густые, коротко подстриженные. Один из них еще и семейством обзавелся: между братьями сидела молодая женщина приятной наружности, живот которой недвусмысленно круглился под нарядным платьем. Она будто почувствовала чужой взгляд, подняла глаза и увидела Серпа, который не успел вовремя отступить от перил. Схватила спутников за руки, обоих одновременно.

— Черный чародей! — донеслось ее восклицание.

Теперь прятаться было глупо. Серп попытался изобразить улыбку (это, как чаще всего случалось, удалось плохо) и помахал радужным. Братья с удивлением переглянулись, но тут же заулыбались в ответ, более искренне, чем прежний знакомец, и стали звать за свой стол. Женщина надула губки.

— Здравствуй, Серпилус, — чародеи поздоровались едва ли не одновременно. — Ты не меняешься, все такой же угрюмый. Теперь еще и женщин на сносях пугаешь.

— Ничего я не испугалась! Просто вспомнилась детская дразнилка про черного чародея, — будущая мать сердито сверкнула глазами, и Серп сообразил, что она очень юна. Пять лет назад наверняка была сопливой девчонкой. — Я его прежде, когда он к моей сестрице наведывался, за глаза так и называла. Роза, глупышка, все меня ругала.

— Так ты Бриза, сестренка Розы, — Серп вдруг узнал в привлекательной незнакомке противную, тощую, с визгливым голосом и вздорным нравом сестрицу одной из своих прежних подружек.

— Ну вот, все, оказывается, друг друга сто лет знают, — провозгласил Абис, отличавшийся от Седруса парой маленьких округлых шрамов на скуле. — Садись, не стой. У нас день рождения, — глянул с улыбкой на брата. — Родичей и друзей завтра дома соберем, а сегодня вот своей семьей празднуем. Решили вспомнить молодость, посидеть в "Хмеле и шесте". И уж коли ты здесь оказался…

— Я могу отдельно сесть, раз вы семьей.

— Да где ты сядешь? Все столы заняты, — кивнул на переполненный зал Седрус. — Не хмурься, давай садись. В столице же, наверно, недавно после всех невзгод, — невольно окинул взглядом небогато одетого чародея.

Серп отлично заметил сочувственное выражение, появившееся на лице радужного. Сами братья лучились довольством, их наряды и украшения Бризы говорили о достатке. Палача так и подмывало снять с шеи платок, предусмотрительно повязанный прежде чем идти вниз, и распустить пошире ворот рубахи. Что б тогда сделали близнецы? Небось, прогнать постеснялись бы после всех уговоров. А уж как Бризку перекорежило б…

Палач тряхнул головой, отгоняя злобные мысли. Да что он, как мальчишка, в самом деле! Сыграл уже такую шутку с Крестэлем, и что? Парень оказался не так плох, положиться на него можно. Вот и с братьями разумней мирно побеседовать. К тому же живот от голода подвело не на шутку.

— И что же вы знаете о моих невзгодах? — чародей уселся за стол, не удержавшись, отщипнул кусок от свежего каравая и принялся жевать.

Бриза сморщила носик, неожиданный гость ее явно не радовал, но промолчала.

— Так тебя ж вроде Нетопыри повязали. Точно никто ничего не знал, но разговоры ходили. Мы с Аби чуть головы не сломали, все думали, что ты такого мог выкинуть. Всегда ж нудный был и законопослушный. Ни пошутить, ни посмеяться! Одни деньги да связи полезные на уме.

— Мне запрещено говорить об этом, — чародей чувствовал, что братья искренни. И не видел нужды откровенничать с ними.