По сложившемуся обыкновению на строителя ложилась вся полнота ответственности за проект и его осуществление. Он отвечал за подготовку и своевременное утверждение всей проектной документации, за соответствие корабля утвержденным чертежам, за правильность технологии, конструктивных решений, за организацию, безопасность, планирование работ и множество всех других забот, сопровождавших каждодневный труд строителя. Этот путь прошли и судостроители двух наших крейсеров в Новом Адмиралтействе.

В числе первых забот строителя была, конечно, разработка спецификаций проекта, заказ материалов, разбивка корпуса на плазе, подготовительные работы по постройке, планированию и первоочередные, учитывавшие долговременность исполнения заказы комплектующих изделий и оборудования. Таким, в частности, был сделанный через ГУКиС (об этом неукоснительном порядке, по личным впечатлениям, в книге “На “Орле” в Цусиме” писал В.П. Костенко) заказ 10 марта Ижорскому заводу якорного и рулевого устройств. Три якоря для нового “Баяна” по образцу предшествовавшего должны были иметь вес по 5000 кг (395 пуд.) и снабжаться цепями калибром 2 и 3/16 дм (две по 150 саж. и одну 100 саж.). Сомнения завода вызвали французские чертежи заказанного ему рулевого устройства. Расчет, представленный заводом, был признан более обоснованным.

Сметная стоимость двух корпусов 9409 и 9927 млн руб., стоимость механизмов по 3035 млн руб. Машины и котлы по контракту от 10 августа 1905 г. поставлял, как недавно для броненосца “Бородино”, частный франко-русский завод. Они должны были соответствовать чертежам и спецификации завода “Форж и Шантье” с учетом замечаний МТК. Фактически они, как это было и с механизмами “Бородино”, во всех деталях повторяли французский проект. Поэтому, вероятно, оптимистическим был и срок готовности механизмов. Их сборку на кораблях завод должен был начать 1 ноября 1906 г., готовность к швартовым испытаниям 1 мая и 1 июня 1907 г., если спуск кораблей не будет отложен. Пока же его планировали на 1 мая 1907 г. или “ранней весной”.

За это время страна пережила потрясение, вызванное цусимской катастрофой, а власть сумела несколько раз изменить планы судостроения. Планировавшееся вначале сооружение на казенных верфях броненосца по усовершенствованному проекту “Андрея Первозванного” было отменено. 16 июля 1905 года только что (29 июня) назначенный морским министром вице-адмирал А. А. Бирилев (1844–1915) приказал, чтобы “не оставлять С-Пб порт без работ по новому судостроению”, без промедления приступить к постройке третьего крейсера по типу “Баян”. Но уже 15 августа 1905 г. последовало повеление императора — вместо этого третьего крейсера начать постройку другого — водоизмещением 15000 т по образцу заказанного английскому заводу Виккерса.

Недостаток средств после разорительной войны и огромные неувязки, которые обещало воспроизведение в России корабля по английскому образцу, заставили отказаться от этих планов. Все усилия судостроения пришлось сосредоточить на программе — минимум. В нее вошли два додредноута, четыре крейсера и заказанные во время войны “добровольные” минные крейсера.

Крейсера типа “Баян” должны были составить первую очередь действительного пополнения флота.

Эта задача входила в противоречие с ясно сознававшейся необходимостью действительного усовершенствования довоенного проекта. Неожиданности являлись одна за другой. В августе выявились скандальные обстоятельства проектирования корпусов крейсеров “Баян” и “Адмирал Макаров”. Оказывается, переборки довоенного “Баяна” во Франции не соответствовали требованиям их испытаний согласно новым правилам МТК по инструкции № 99. Их тогда пришлось существенно подкреплять, но французы это изменение проекта в чертежах не отобразили, а наблюдавший командир Р.Н. Вирен на этом и не настаивал. Прошло это обстоятельство и мимо внимания находившегося тогда же на “Баяне” А.Н. Крылова.

Был, оказывается, и еще один “сюрприз”, который друзья французы подбросили российским заказчикам — в проекте “Адмирала Макарова”. На нем была устроена особая, погибь бимсов броневой палубы над машинными отделениями. Но французы ее отличие от теоретического чертежа почему-то ие обозначили и нигде ие оговорили. И в Петербурге, следуя теоретическому чертежу корпуса “Адмирала Макарова” при разбивке на плазе для “Баяна” и “Паллады”, броневую палубу провели в расстоянии 350 мм от верхнего шельфа толстой брони (она проходила в расстоянии 600 мм выше грузовой ватерлинии). В результате броневая палуба оказалась на 200 мм ниже, чем на “Адмирале Макарове”, и потому не позволяла снимать крышки цилиндров. Запоздало обнаружив это французское коварство, строители “Баяна” и “Паллады” должны были теперь разрезать уже установленные бимсы и делать их разрезными съемными. Соответствующие переделки в машинном отделении были разрешены только 22 февраля 1907 г. по журналу № 5 механического отдела МТК.

Выявилась и другая труднообъяснимая несообразность, вдвойне более странная, если вспомнить, что проблема устойчивости на курсе и поворотливости корабля, проявив себя едва не произошедшей катастрофой броненосца “Император Александр III, не отразилась в судостроении внятными нормативными документами, и не была учтена при заказе во Франции “Адмирала Макарова”. О ней вспомнили лишь под воздействием обращения в МТК участников обороны Порт-Артура адмирала Э.Н. Шенсновича (1852–1910) и капитана 1 ранга И.О. Эссена (1860–1915). Они (но почему-то не прежний командир Р.Н. Вирен) считали необходимым в проекте новых крейсеров устранить постоянно проявляющийся недостаток поворотливости, которым отличался крейсер “Баян”. Это служило, как говорилось в документах МТК, “досадным препятствием к надлежащему боевому маневрированию крейсера”.

Чертеж соответствующих вырезов дейдвуда, составленный строителем “Баяна” (19 сентября 1905 г.) корабельным инженером А.Н. Мустафиным и одобренный Главным корабельным инженером С-Пб порта Д. В. Скворцовым (1859–1910), члены МТК с участием инициаторов усовершенствования предлагали утвердить.

Одновременно строителем был составлен чертеж предлагавшегося МТК дополнительного бронирования кормовой части тех же двух петербургских крейсеров и крейсера “Адмирал Макаров”. С этой рекомендацией согласился еще и до войны состоящий членом МТК корабельный инженер Н.Е. Титов (1846–1918), фактически руководивший МТК в то смутное послевоенное время. Но вступивший вскоре в обязанности Главного инженера кораблестроения другой столь же авторитетный корабельный инженер Н.В. Долгоруков (1849–1918), вспомнив видимо, историю с “Императором Александром Ш” (о нем ему мог напомнить участвовавший в 1903 г. в испытаниях поворотливости корабля А.Н. Крылов), решение МТК признал недостаточно обоснованным.

Уроки войны заставляли воздерживаться от легковесных решений, основанных лишь на интуиции и личных убеждениях членов МТК, как это подчас бывало до войны. В оправданности выреза сомневался и главный корабельный инженер С-Пб порта. 16 декабря 1905 г. он напомнил Главному инженеру о возможности усиления на корабле вибрации, которая на прежнем “Баяне” была и без того значительной.

По поручению главного корабельного инженера строитель А.И. Мустафин и корабельные инженеры М.И. Сосиновский (1877–1930, Польша, один из авторов проекта дредноута “Императрица Мария”) и Р.А. Матросов (1874-после 1918) провели исследование проблемы. Здраво, четко и внятно исполнитель исследования Р. А. Матросов задавался тремя вопросами. Во-первых, чтобы решить проблему обеспечения поворотливости крейсера “Баян” (и делать или не делать вырез в его дейдвуде) надо знать, “какие вообще находятся в нашем распоряжении средства для достижении той же цели”. Во-вторых, надо выяснить степень радикальности этих средств, и в-третьих, оцепить последствия применения этих средств.