Победа не досталась никому. Один сочленительский корабль погиб, два были повреждены, и Клавэйн счел такой исход по сути неудачным. Повреждены – не значит уничтожены. Два врага почти так же опасны, как и три.

Однако результат мог быть гораздо худшим. «Ностальгия по бесконечности» тоже пострадала, хотя раны не помешали ей продолжить полет. Пассажиры и команда остались невредимы, никакие критические системы не вышли из строя.

– Но опасность вовсе не миновала, – сообщила Фелка.

– Почему? – спросил Клавэйн.

– Два оставшихся корабля разворачиваются. Медленно, но неуклонно. Несомненно, хотят гнаться за нами.

– Они потратят световые годы на разворот! – рассмеялся Клавэйн.

– Управятся быстрее – у них аппаратура подавления инерции. Похоже, она пострадала в бою, но это не значит, что ее не починят.

Женщина посмотрела на бета-копию, но та не двинулась. Стояла, будто жутковатая скульптура у воды, дело рук ваятеля с дурным вкусом.

– Триумвират смоделировал ситуацию. Мы сможем двигаться быстрее сочленителей, по крайней мере в нашей системе отсчета. Нужно просто приближаться к скорости света, постоянно идти с ускорением. Но по-моему, это не лучший выход.

– По-моему, тоже.

– Ведь нужно остановиться и отремонтироваться, и чем скорее, тем лучше. Это и есть главная причина, по которой тебя разбудили.

Он подошел к пню, сел, хрустнув суставами.

– Раз нужно решать, значит есть альтернативы. Я правильно понимаю?

– Да.

Клавэйн терпеливо подождал, слушая разноголосое журчание водопада.

– Ну и?

Фелка заговорила приглушенно и не без робости, словно боялась представить неудачное решение на суд.

– Мы далеко от человеческих поселений – в радиусе пятнадцати световых лет ни одного. Ресургем в девяти световых годах сзади. Но прямо перед нами – двойная система. Две прохладные звезды, и у одной звезды есть планеты на стабильной орбите. Старые планеты – по меньшей мере, три миллиарда лет. Одна, с двумя лунами, кажется пригодной для человеческой жизни: кислородная атмосфера, много воды. В спектре рассеянного света есть отчетливые полосы хлорофилла.

– Терраформирование?

– Нет. В системе не наблюдаются следы человеческого присутствия. И это, полагаю, оставляет единственную возможность.

– Жонглеры образами, – сказал Клавэйн.

Фелка явно обрадовалась: не нужно объяснять элементарное.

– Мы ведь не сомневались в том, что, продвигаясь по Галактике, обязательно обнаружим новые миры с жонглерами. Поэтому вряд ли стоит удивляться, что такой мир нам встретился здесь.

– Он близко?

– Не близко, но и не далеко. Мы без проблем успеем затормозить и стать рядом с ним. Если он похож на другие миры жонглеров, там может быть и суша. Можно высадить часть беженцев.

– И какую часть?

Фелка улыбнулась:

– Пока не прибудем, не узнаем.

Клавэйн принял решение – по сути, всего лишь утвердил очевидный выбор – и снова погрузился в криосон. Среди беженцев нашлось несколько врачей, но почти никто из них не получил надлежащего образования – им лишь поспешно загрузили в мозг несколько медицинских курсов. Однако старик поверил, когда эти недоучки сказали, что он выдержит еще максимум пару циклов замораживания и оттаивания.

– Я же очень стар, – возразил он. – Если останусь бодрствовать, все равно могу не выжить.

Те пожали плечами: наше дело – предупредить.

Клавэйн и правда был совсем стар. Пережиток древности с немодифицированными генами, он с тех пор, как покинул Марс, прошел несколько омолаживающих процедур. Но эти процедуры лишь переводили стрелки биологических часов, остановить же или замедлить их не могли. В Материнском Гнезде была возможность получить полвека мнимой юности, но омолаживаться он не захотел. Всякое желание продлевать свой век пропало после жуткого возвращения Галианы – не живой и не мертвой.

И едва ли он сейчас жалел об упущенном шансе. Если бы найти человеческую колонию, да к тому же не затронутую плавящей чумой, – тогда можно было бы и омолодиться. Но какой в том смысл? Галиану не вернешь, старость не выгонишь из черепной коробки, и мир видится глазами, выблекшими за четыре века сплошных войн. Клавэйн уже сделал все что мог, и содеянное тяжким гнетом легло на плечи. На новые свершения просто нет сил. Ему повезло, что хоть на этот раз дело не обернулось полной катастрофой.

И поэтому старик погрузился в свой последний анабиозный сон.

Перед тем как уснуть, приказал послать сфокусированный луч в умирающую систему Дельты Павлина. Если «Свет Зодиака» не полностью разрушен, есть шанс, что сигнал будет пойман и расшифрован. Корабли сочленителей смогут это сделать лишь в том случае, если они рассыпали датчики по системе Дельты Павлина, но шифр им все равно не по зубам. Адресованное Ремонтуару, Хоури, Торну и прочим сообщение было простым: «Мы остановились возле планеты жонглеров и прождем там двадцать лет». Этого времени «Свету Зодиака» безусловно хватит, чтобы починиться и выйти на рандеву, а заодно создать колонию в десятки тысяч человек, гарантию на случай катастрофы, которая погубит человечество.