— Петруха опять названивает? — спросил он и прищурился. — Что-то уж больно часто стал выходить на связь наш генерал. Контролирует, однако!..

— А ты как хотел после вчерашнего? — Лев Иванович нажал на кнопку включения связи и хмыкнул.

— А! Ну да. — Крячко вспомнил о вчерашнем розыгрыше, громко фыркнул и отмахнулся. — Было дело!

— Привет, Лева! — заговорил Орлов хрипловатым, заспанным голосом. — Как вы там со Стасом? Все нормально? У вас небось день уже в разгаре? А у нас еще глухая темень. Вот, чего-то проснулся, решил позвонить. Не знаю, с чего это так, но что-то меня беспокойство какое-то одолело. У вас там все в порядке?

— Да ничего, терпимо. — Гуров старался говорить с некоторым скучающим равнодушием. — Что тут может случиться? Оставаться на Курилах мы не собираемся — это шутка была.

— Лева! Это я уже и сам понял. Я другое имею в виду. У вас там и вправду все тихо-спокойно? Что-то голос у тебя какой-то не такой. И нечего отнекиваться! Уж я-то знаю тебя не первый год. Рассказывай давай, что там?

Гуров прикрыл телефон рукой и скороговоркой сообщил озадаченно наморщившемуся Станиславу:

— Большой начальник требует отчета по сегодняшнему происшествию, почуял какие-то неприятности. Слушай, Петро, если откровенно, то имелись у нас кое-какие моменты, не очень, конечно, хорошего свойства. Короче говоря, у Стаса среди ночи случился какой-то совершенно непонятный сердечный приступ. Да и у меня сердчишко тоже малость прихватило. Но я за аптечку хвататься не стал, а раз пять шмальнул из своего «Стрижа» в окно. Приступы тут же кончились. Рядом с гостевым домом, где мы сейчас обитаем, разбит яблоневый сад. Утром мы там нашли следы чьей-то крови…

— Ранил ты, что ли, кого-то? — торопливо перебил его Орлов.

— Нет, неизвестный тип сам разодрал свою физиономию о сухой острый сук яблони. Вот пока что и все. Предположения тут вот какие. Не исключено, что этот тип обладает некими паранормальными способностями. Или же в поселке затаился обычный отморозок, каким-то образом раздобывший ультрасовременное дистанционное средство воздействия на людей, на их состояние, некий пси-генератор. В любом случае зацепка у нас, считай, уже есть. Даже если поймать его и не удастся, мы в ближайшее время отправим образцы крови на генетическую «дактилоскопию», а заодно постараемся раздобыть образец ДНК родственников подозреваемого.

— Ага! Значит, у вас уже есть подозреваемый? — Петр явно очень обрадовался, услышав сообщение Гурова.

— Не знаю, можно ли так сказать — «подозреваемый». Пока что он очень и очень условный, — пояснил Лев Иванович с ноткой досады в голосе. — Можно даже сказать, виртуальный. Поэтому мы не спешим говорить «гоп».

— Ясно, — несколько упавшим голосом протянул Орлов и добавил: — Да, кстати! Помнишь недавнюю конференцию по международной организованной преступности? Разочаровали вы со Стасом весь этот самый Евросоюз. Короче, коммюнике, которые были приняты вашими секциями, полностью аннулированы. Они, видишь ли, противоречат духу и букве устава Европейского сообщества. Теперь эти ребята опять соберут криминологов и практиков, но уже в ином составе и не в Москве. Заседание этих секций пройдет в Брюсселе, и там по новой все переиграют.

— Да и чихать на них! — язвительно проговорил Гуров и осведомился: — Это небось Тэд Кастлер наплакался?

— Да все они там обрыдались крокодиловыми слезами, — с оттенком пренебрежения отметил Петр. — И Кастлер, и этот голубой Беллерс, и розовая феминистка Лильсен. Кстати, Беллерс вообще заявил, что работа конференции происходила в условиях прессинга воинствующих гомофобов, которые угрожали репрессиями всем тем, кто пытался иметь независимое мнение. Так называемые ЛГБТ-сообщества сразу нескольких стран потребовали от своих властей внести вас со Стасом в черные списки и запретить вам въезд в логово борцов за права сексуальных меньшинств.

— Ну и что? — В голосе Льва звучал нескрываемый сарказм. — Нашли чем испугать! В этой самой Европе я уже бывал, меня особо-то туда и не тянет. Подумываю в следующий отпуск взять с собой Марию и махнуть сюда, на Курилы. Вот где красота и раздолье!..

— Да, и еще! Наши японские друзья тоже аукнулись. Некто Кано Эмигути рассказал своим СМИ о выведанных им коварных планах русских милитаристов присоединить к себе всю Японию. Вот уж где кипятком в потолок писали! Их МИД даже выразил обеспокоенность и собирается состряпать ноту протеста. Вы уж в следующий раз думайте, с кем и как шутить, — посоветовал Орлов с некоторой дозой ироничной назидательности.

— Вообще-то, как я понял, этот Эмигути, в принципе, человек порядочный. Думаю, он приехал домой и что-то такое ляпнул о нашем с ним разговоре. Кто-то услышал эти слова и стуканул куда надо. Ну а потом, когда его взяли за жабры, ему пришлось изображать из себя японского Джеймса Бонда. Кстати, о Японии. Не удивлюсь, если ее спецслужбы имеют самое прямое отношение к тому, что происходит в Тихом. Не подключить ли к нам и Вольнова? Созвонись с ним. Пусть сам помозгует на досуге и перетрет со своим начальством. — Гуров рассказал Петру о планах на этот день и прекратил разговор.

Сыщики отправились в поселок.

Лев Иванович застал дома вдову рыбака Виктора Ржанова и его внука-школьника, который пришел помочь своей бабушке по дому. Женщина на шестом десятке, которая выглядела значительно старше своего возраста, отвечала на вопросы сыщика безрадостно и односложно. Да, ее муж был хорошим рыбаком и отличным мореходом. Он не раз попадал в шторма и всякий раз выходил победителем из схватки со стихией. Да, Виктор очень хорошо плавал, как, впрочем, и большинство обитателей Шумбумаи. Нет, врагов у него не имелось. Человек он был строгого нрава, но попусту ни с кем не ругался. За это ее мужа уважали даже те люди, которые, может быть, и недолюбливали его.