Автор как-то раз сказал: «Во время работы я могу представить себе все, кроме одного — не совершенного чуда». Жена рассмеялась и сказала: «Ты — просто сказочник. Лучше напиши книгу о тех чудесах, которые еще только будут».
Так и родилась эта книга…
У ангела болели зубы…
На столе лежала открытая тетрадка. К авторучке подползал солнечный зайчик…
Людочка бродила по комнате, заложив руки за спину и с отчаянием, а то и со злостью косилась на чистый лист. Сердце казалось упругим, горячим и переполненным… Но первые, такие необходимые и уже, казалось бы, витающие в воздухе стихотворные строчки, все равно не приходили.
«Я не могу сказать «прощай»… Я не могу поверить в это… — рой мыслей в голове был похож на ураганчик. — Слова усталого поэта… Нет, сонета… Нет-нет!.. Моя тяжелая карета….»
Людочка нервно прикусила губку.
«При чем тут карета?! — она на секунду остановилась. — Чушь!»
Молодая женщина на мгновение представила себя печальной принцессой. Образ казался довольно милым и привлекательным. Но внутренний настой, слишком резкий, рождающий слишком стремительные чувства и слова, мало гармонировал с печальным и меланхоличным личиком венценосной особы.
Людочка подошла к окну.
Муж Ленька полол огород. Дачный участок, освещенный веселым утренним солнцем, сиял как сцена перед премьерой. Но в прелести наступающего дня не было ничего бутафорского и искусственного. Мир был свеж, прост и чист.
«А сказать «прощай» кому? — Людочка потерла щеку. — Леньке, что ли?!»
У Леньки была широкая спина борца. Упругие мышцы чуть вздрагивали под загорелой кожей в такт ударам тяпки.
«Слон несчастный!..» — не без укора подумала Леночка и вернулась к столу.
— Ты что?..
— Я это самое… Я воды попить.
Под тяжестью Ленькиных шагов чуть поскрипывали половицы.
— Хорошо, только не мешай мне.
Людочка что-то быстро писала. Она разговаривала с мужем, не поднимая головы.
Ленька, не отрываясь от кружки с водой, покосился на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого.
— Жарко уже… — как бы, между прочим, сказал Ленька.
— Что? — сухо спросила Людочка.
— Жарко, говорю…
— Да.
— К вечеру закончу с огородом. А потом крышу на сарае поправить нужно.
— Да.
— А еще… Это… Ну, в общем…
— Да! — резко оборвала Людочка.
Ленька потоптался на месте.
— Что, «да»?.. — не уверенно переспросил он.
— Не мешай мне, пожалуйста!
Склонившееся над тетрадкой лицо жены было удивительно красивым и в тоже время бесстрастным, как лицо врача.
— Да я ничего… Пишешь, значит, да? — Ленька смутился. — Ладно, с огородом я сам справлюсь.
Голос Леньки вдруг стал виноватым. Он тихо закрыл за собой дверь…
Людочка откинулась на спинку стула и самодовольно улыбнулась.
Строчки рождались уже сами собой и почти не требовали усилий. Они приходили ниоткуда. Какой будет следующая, Людочка искренне не знала…
Такого рева не слыхали ни ад, ни рай, ни небеса: «Молись, проклятая душа!!.. Молись и знай, Что всех мук ада, как искупленья, как награды, Тебе не видеть никогда!» Боль успокоилась немного И ангел выдавил: «Ты чья?!..»Пауза получилась хотя и легкой, но продолжительной.
Встряхнись же, жалкая душа! Или тебя встряхнут за шкирку, Встряхнут, да так, что станешь дыркой От всемогущего перста…Авторучка снова замерла… Но только на пару секунд.
И перепуганная насмерть Размахом крыл — едва жива — Лепечет тоненько душа: «Поэтова я, господин…»«Ха-ха-ха!..» — едва ли не сказала вслух Людочка.