И затем автор рассказывает о загадочной гибели двух экспертов из ФСК, которые могли иметь отношение к убийству Холодова, из чего следует предположить, что организовано оно именно этой службой. Собственно, этим тезисом он и завершает свою статью, помещенную, кстати говоря, в разделе «Расследования».

Интересно все же, до каких уровней власти, до каких ее структур позволено добраться сегодня российской журналистике в своих расследованиях?..

— Сереже Мажарову 36 лет, — продолжил после минутного молчания Гладилин.

— Было… — невольно вырвалось у меня.

— Да, было. — Гладилин опять умолк. Молчал и я. — В эмиграции в Вене, — снова зазвучал голос Анатолия, — он оказался, когда ему было 17 лет. Там до сих пор проживает семья, с которой он выехал, его отец — музыкант, пианист, хорошо известный в Европе, Леонид Брумберг. То есть Сергей принадлежал, как теперь принято говорить, к еврейской эмиграции. Мажаров — фамилия его матери. Есть у него и сестра. А теперь остались два маленьких человека с искалеченными судьбами — его сын четырех лет, Алеша, Алексей… И дочь Аня — ей 6 лет. Ну, как им сообщить, что у них теперь нет отца! Этого никто не знает…

Голос в динамике сорвался.

— Сережа переехал в Париж, где начинать ему пришлось с самых низов, — после недолгой паузы заговорил Гладилин. — Никакого отношения к бывшим советским структурам, как и к так называемым «деньгам партии», ставшим основой многих успешных зарубежных бизнесов, он не имел. Первую коммерческую сделку он вообще заключил с бельгийцами. А потом, когда открыли границы, он успешно продал в Россию партию компьютеров — с этого, собственно, и начался этап его бизнеса, приведший Сергея к вершинам финансового Олимпа.

У него было несколько компаний, его московское бюро насчитывало, кажется, сотню сотрудников. А когда он увидел список и когда произошло покушение на Березовского, чья фамилия в списке предшествовала его, Мажарова, фамилии, Сергей закрыл бюро — и все эти люди потеряли работу… Он никогда не делился со мною подробностями ведения бизнеса, да я никогда и не спрашивал его о них, но было понятно, что в своих делах и связях он вышел на очень, очень высокий уровень. Повторю: в списке, который ему показали, он был на 15-м месте, всего же там было 27 имен.

— А кто шел после него? — я не мог не задать этого вопроса, хотя ответ предвидел однозначный. И, конечно, оказался прав:

— Никаких имен, следующих за ним, мне Сергей не называл… Но все предшествующие — имена тех, кого уже нет в живых, разве что за исключением Березовского — это капитаны российской промышленности, экономики, торговли. В России у Сергея была хорошая охрана, здесь же он ни от кого не прятался, жил вполне открыто. Ну, был у него охранник, он же шофер, с которым они расставались в конце рабочего дня. Вот совсем недавно, — вспоминал Анатолий, — Сергей появился на детской площадке, где я гулял с его детьми, без всякой охраны, и мы целый час играли с ними, бегали, дурачились. А охранника он на этот час отослал куда-то…

Да и вообще жил он достаточно открыто, в дом к нему часто приходили друзья. Правда, телефон его в парижском справочнике не значился, а был лишь в так называемой «красной» книге, не предназначенной для широкой публики. Следовательно, и квартирного кода его, кроме самых близких, никто знать не мог. К тому же, набравший этот код должен был появиться на телеэкране в квартире жильца, прежде чем получить возможность подняться на нужный этаж. Значит — привел убийц кто-то из своих?..

Подробностей покушения Гладилин в тот день не знал; разумеется, он много раз говорил с Парижем, где дочь его почти целый день провела в полиции, давала какие-то показания — там ей и сказали следователи, что «работу» выполнили профессионалы. Не многое стало известно и на следующий день, когда Гладилин улетал: убит Сергей был квалифицированно, наповал, хотя стреляли через глухую дверь его квартиры. В сегодняшней России все, кто чувствует необходимость и может себе это позволить, устанавливают бронированные входные двери, укрепляют косяки и рамы. А в Париже-то, казалось, — зачем?

Какие-то подробности, не обязательно достоверные, появились на следующий день после гибели Сергея в газетах «Паризьен» и «Фигаро» — разве что как-то значима может показаться информация о том, что разыскивается полицией для допроса некто Макаров, компаньон в одной из фирм, принадлежащих Сергею.

Да, Сергей был способным предпринимателем, наверное, очень способным — одним из тех, чьими усилиями только и возможно привести к порогу цивилизации страну, заблудившуюся в лабиринтах новейшей истории, бредущую по колено в крови вот уже которое десятилетие.

— К нормальному, хорошо отработанному капитализму с человеческим лицом, — употребил я в разговоре с Гладилиным расхожий оборот.

— Я думаю, что такими способами они построят капитализм со звериным лицом, — заметил Гладилин.

— Говорят, похоже на Америку 20-х — начала 30-х годов: «Великая депрессия» расцвет мафии — и убийства, убийства, убийства…

— Знаешь, скорее все же — нет. Американцы, при всем тогда происходящем, работали, производили ценности, строили и совершенствовали страну, а здесь они только… — Гладилин оборвал фразу, не договорив.